Авторитет из детдома - Кирилл Казанцев

– Сука! – только и успел выкрикнуть Волчек, выворачивая руль, но было уже поздно.

Колесо «уазика» наскочило на вентиль, баллон попал под днище, машина резко подпрыгнула и, пролетев пару метров, покатилась под откос. Сбив по дороге хлипкий деревянный заборчик и пару раз перекувырнувшись, «уазик» приземлился посреди огорода колесами вверх. Никто из ментов не был пристегнут, и во время экстремальных сальто, совершенных «уазиком», их сильно побросало по салону.

Грузовик с беглецами скрылся в пыли. Воцарилась гробовая тишина. К кабине осторожно подошла курица, посмотрела на залитого кровью водителя и клюнула в рану на голове. Потерявший сознание Волчек никак не отреагировал. Удар о лобовое стекло был настолько сильным, что приехавшие позже врачи сначала затруднялись сказать, выживет ли он вообще. В салоне через несколько минут послышались кряхтенье и стоны. Полицейские в неестественных позах лежали на бывшем потолке, как минимум у каждого был перелом. Над ними угрожающе нависали сиденья. Из окрестных домов на улицу вышли несколько пенсионеров и с опаской смотрели на перевернутую машину. Кто-то вернулся в дом вызывать по телефону неотложку.

Копоть гнал что есть мочи, нервно поглядывая в зеркало заднего обзора. В какой-то момент из кузова послышался грохот, словно упал мешок картошки, на дороге что-то мелькнуло, и ментовская машина пропала из поля зрения. Через минуту запыхавшийся Фокусник залез обратно в кабину. Лицо его было в пыли, на руке сорваны ногти, лицо поцарапано.

– Ну ты молодчага! Просто высший пилотаж! На войне за такое сразу медаль, наверное, дали бы, – Копоть уважительно посмотрел на Леньку и похлопал по плечу. Тот подул на окровавленные пальцы.

– За дорогой следи. Это еще не все. Они небось по рации сообщили патрулям. Нужно срочно избавляться от машины. Блин, ну я и навернулся, вся спина, наверное, в синяках, – застонал Ленька.

– Все путем, я уже продумал пути отхода.

– Выкладывай!

– Сейчас сам все увидишь, – улыбнулся Колян и свернул на повороте к стоящему метрах в пятистах от дороги огромному гипермаркету.

На расположенной перед ним внушительных размеров автостоянке стояли как минимум сотни полторы легковых автомобилей. Копоть ловко вписался громоздким грузовиком в поворот и, проехав между рядами, втиснулся на свободное место. От стоящего рядом «жигуля» как раз удалялась в сторону гипермаркета пара в спортивных костюмах.

– Дорогой, я же тебе говорю, что нужно брать голубой. Голубой цвет сейчас в моде. Вон, у Таньки тоже голубой. Что ты нос воротишь? – пилила женщина мужчину.

– Да меня мужики засмеют с твоим голубым. Я что, гомосек какой-то? – упирался супруг.

– Что ты сюда дружков своих приплетаешь? Они тебе важнее, чем я? – не унималась жена.

– О-о, это надолго, – протяжно произнес Копоть и вышел из грузовика.

Он осторожно огляделся. Поблизости больше никого не было. Он подошел к машине, поколдовал минуту, и дверь открылась…

– Вуаля. Руки мастера навыков не теряют.

– А ты везде с собой «оборудование» носишь? – иронично спросил Ленька.

– Только когда задницей чувствую, что пригодится, – подмигнул Колян. – Хватаем баллон и сваливаем.

Напарники ловко вытащили из кузова баллон, закинули его в багажник и через две минуты мчались в сторону съемной хаты, откуда им уже настойчиво названивал Анкудов.

– Пашка, мы тут немного адреналина в штанах подсобрали. Скоро будем, – сказал Копоть и положил трубку.* * *

Анкудов ждал ребят в квартире Копотя, которую тот снимал в тихом районе недалеко от центра города. Опер сидел, как на иголках, нервно поглядывая на часы, когда в помещение, пыхтя и отдуваясь, зашли Колян с Леней. Они затащили баллон в угол прихожей и обессиленно прислонились к стене – оба были мокрые от жары и напряжения.

– Уф, вот это я понимаю, гимнастика. Затянуть, хоть бы и на второй этаж, такую хреновину с непривычки – я чуть не надорвался, – кряхтел Фокусник.

Подельники поставили баллон на расстеленную посреди гостиной газету и расслабленно развалились на диване. Анкудов вышел в кухню и принес всем по бутылке пива. Немного передохнув, Копоть подошел и внимательно осмотрел вентиль. Потом осторожно положил баллон на пол, сел на корточки и легонько постучал по железному боку.

– Дай я, – Леня подошел и, поплевав на ладони, крутанул верхнюю часть, к которой крепился вентиль. Резьба подалась и заскрипела. Через минуту в руках у Фокусника был небольшой бытовой газовый баллончик, который был спрятан внутри большого.

– А Индус тот еще выдумщик, как оказалось. Царство ему небесное.

Леня подошел к баллону с другой стороны, недолго поколдовал – и через минуту вывинченное днище лежало в стороне. Он просунул руку внутрь и достал оттуда целлофановый пакет, в котором явственно прощупывались два мешочка.

– Брюлики и, по ходу, золото! – он бросил пакет Копотю, осторожно засунул руку снова и достал из баллона ворох бумажной трухи. Ошарашенно посмотрел на подельников: – Ничего не понимаю.

Все недоуменно переглянулись. Анкудов поднялся с дивана и подошел поближе. Леня засунул руку еще глубже и достал пригоршню бумаги, потом еще – вместе с сероватыми обрывками в кулаке показался засохший трупик мыши. Фокусник брезгливо отбросил его и вскочил на ноги.

– Фу, блин. Мышь, – скривился он.

– М-да, ну и улов, – Копоть наклонился, внимательно рассмотрел труху. – Из кучи баксов получилась отличная подстилка для хомячков. Хорошо мышка поработала.

Среди трухи оказался более плотный – оттого, видимо, только слегка погрызенный – клочок бумаги. Леня осторожно его развернул – текст оказался неповрежденным, мышь испортила только края.

– Короче, пацаны, малява от Индуса. Можно сказать, что уже завещание. «Рыжье» и баксы – это и есть общак. То есть частично есть. А вот эти несколько бриллиантов – личные сбережения деда.

Копоть достал из пакета черный мешочек и высыпал содержимое на стол. В свете лампочки вспыхнули и заискрились идеальной огранкой пять крупных камней. Анкудов с Фокусником взяли по одному и начали рассматривать.

Копоть взял со стола пиво и отхлебнул. Картина вырисовывалась хоть и не плачевная, но неприятная. Про бабло нужно будет объясняться перед братвой – что случилось, кто недоглядел. Они-то, конечно, поймут. Но от этого не легче: нужно же откуда-то брать деньги на подогрев зоны. Золотые изделия и бриллианты можно продать, но их не так и много.

Скорее всего, подслеповатый и глуховатый Индус, когда прятал в тайник кассу, не заметил, что туда забралась мышь, и «запаковал» ее вместе с общаком. Вот та с голодухи и пожрала деньги.

После продолжительной паузы Фокусник наконец прервал тишину.

– Что будем делать?

– «Рыжье» и брюлики я передам братве. Пусть решают, как с ними поступать. Насчет баксов объясню ситуацию. А со сбережениями Индуса даже не знаю… – ответил Колян задумчиво.

В этот момент Анкудов подошел к окну. Взял с него трехлитровую банку, в которой отстаивалась вода для чайника. Поставил ее на стол и бросил туда дедовы брюлики. Камешки словно растворились.

– Мое предложение такое – пусть полежат в банке. А когда все закончится, тогда и решим. Здесь их никто не найдет.

Все согласно кивнули.

Глава 16

Узнав от напарников о смерти Индуса, Леня долго не решался набрать номер Тамары. Всегда трудно приносить дурные вести. В таких случаях почему-то невольно испытываешь чувство вины, будто бы сам сделал что-то дурное. Но ведь и вправду – ты, именно ты должен сказать любимому человеку о смерти отца. Твой голос произнесет заранее отрепетированную фразу, и навсегда, до скончания времен, именно ты будешь ассоциироваться у этой женщины с шоком и болью утраты. Фокусник сидел, обхватив голову руками, и думал, какими словами передать то, что не помещается ни в какие слова. Ведь, сообщая о горе, заранее знаешь, что любые утешения – тщетны. Леня до сих пор помнил, как узнал о смерти своего отца, как выскочил из дому и не возвращался до утра. А утром – не мог вспомнить, где был и что делал. Но в память врезались все же не похороны с черной толпой почти незнакомых людей под низким, распухшим от снега небом. Не пьяные могильщики, с которыми он чуть не подрался из-за того, что бросили копать на полдороге и потребовали «поправки на мороз». Нет, он запомнил лицо матери на другой день после звонка из больницы. Опустошенное, лишенное выражения, неживое лицо. В первый момент она даже не узнала сына. И меньше всего Фокусник хотел увидеть такое выражение на лице Тамары. Он несколько раз глубоко вдохнул, как перед нырком, и набрал номер.

– Алло, слушаю вас! – на экране у девушки высветился анонимный номер.

– Привет, это Леня. Можешь сейчас говорить? – спросил он внезапно севшим голосом и громко прочистил горло. Помогло мало. Казалось, гортань его натерли наждаком и произнести еще хоть слово он просто физически не сможет.