От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина

Таким образом, в первые пореформенные годы «женская» тема стала злободневной общественной проблемой.

О «женском вопросе» читали лекции, издавали книги, историки осмысляли исторический путь русской женщины (труды Ф. И. Буслаева, Н. С. Тихонравова, Д. И. Иловайского и др.). Ученые, беллетристы, журналисты, публицисты, общественные деятели приняли участие в дискуссии, разросшейся до масштаба общенациональной, которая не затихала вплоть до 1880‐х годов, чему свидетель П. А. Бакунин: «<…> за последнее время над нами пронесся, прошумел, назойливо еще продолжает шуметь так называемый женский вопрос»396.

Основные дебатируемые темы звучали следующим образом:

1. Каким должно быть воспитание и образование женщин и в чем оно должно отличаться от воспитания и образования мужчин?

2. Имеют ли женщины право на высшее образование?

3. Имеют ли женщины право на мужской труд в общественном производстве?

4. Какие сферы мужской деятельности доступны женщине?

5. Какова социальная роль женщины в обществе?

Дискуссия помогла женщинам определиться в своих предпочтениях и «вооружиться готовыми лозунгами для дальнейшей целеустремленной деятельности»397. В конце 1870‐х годов дискуссия пошла на спад. Но по-прежнему женская проблематика на страницах печати оставалась популярной и ответы на поднятые вопросы оформлялись в одну из трех политических позиций в «женском вопросе» – радикальную, либеральную или консервативную.

Самоидентификация и обретение субъектности обоих полов проходило в значительной степени под воздействием и контролем литературы.

Дискурс беллетристики: 1850–1860‐е годы

Тайно был прогресс ответом роковым смущен <…>

И томим печалью края и неволей дам,

Стал врагов считать, вздыхая: нет числа врагам.

В взгляде вспыхнул гневный пламень, он умолк с тоской,

Перечел «Подводный камень» и – махнул рукой.

Обличительный поэт

Под формой романа <…> предложено полное руководство к переделке всех общественных отношений, но главным образом – к переделке отношений между мужчинами и женщинами. <…> За 16 лет преподавания в университете мне не удалось встретить студента, который бы не прочел знаменитого романа еще в гимназии, а гимназистка 5–6‐го класса считалась бы дурой, если бы не ознакомилась с похождениями Веры Павловны.

П. Цитович

«Вопрос о свободе и правах женщины <…> создал целую отрасль в литературе», – констатировала М. К. Цебрикова398. Влияние литературы на общественную жизнь в России всегда было сильным, так как литература была практически единственным подцензурным каналом распространения новых идей. В ситуации тотальной цензуры роль писателей выросла только что не до роли духовных отцов нации. Они в значительной степени формировали общественное мнение, влияли на развитие языка. Поэтому нет ничего удивительного в том, что противники «женского вопроса» связывали его становление с неправильной «литературой, которая разнит полы»399, которая твердит женщине о гнете и о рабстве и настраивает ее на враждебный тон.

Начиная с 1840‐х годов положительный образ женщины в литературе был представлен в исполнении героиней традиционных женских ролей, но облагороженных уважением к ее чувствам.

Произведения, в которых тема эмансипации женского сердца разрабатывалась «по Жорж Санд», пользовались у публики неизменным успехом400. «Громовой успех» выпал на долю «Полиньки Сакс» А. В. Дружинина (1847) и «Подводного камня» П. Н. Кудрявцева (1860).

Центральная проблема, решаемая на страницах литературы этого направления, – определение границ сексуальной свободы женщины, соотношение ее долга и ее права на счастье. Представления о женской сексуальности и нормы сексуального поведения женщин пересматривались. Пушкинская Татьяна – национальный идеал русской женщины – была подвергнута критике «за подчинение»401. В. П. Боткин укорял Татьяну за то, что она «добровольно осудила себя на проституцию со своим старым генералом»402. «Не могу я примириться с положением Татьяны», – писал он Белинскому. Последний отвечал: «О Татьяне тоже согласен. С тех пор, как она хочет век быть верною своему генералу, ее прекрасный облик затемняется»403. Хотя, по свидетельству критики, в свое время именно слова Татьяны, обозначавшие границы ее сексуальной свободы, – «Но я другому отдана. Я буду век ему верна» – получили большой общественный резонанс.

«Пушкинский идеал давно побледнел и увял»404, – подвела итог в 1870‐х годах М. Цебрикова. «Пушкинский идеал – это верность китайскому закону», который гласит: «Если женщина имеет мужа по сердцу, она имеет его на всю жизнь; если она имеет его не по сердцу – она имеет его на всю жизнь»405.

Новая общественная тенденция признавала за женщиной право рвать те брачные узы, которые приносили ей страдание и в целом ее не устраивали. Поначалу Цебрикова также с пониманием относилась к любви женщины вне брака, объясняя ее «естественной потребностью в счастье»406, что подразумевало право на выбор сексуального партнера и право распоряжаться своим телом.

Вопрос о пределах женской свободы – как социальной, так и сексуальной – стал социально значимым. Зачастую требование женщинами прав социальных интерпретировалось как требование ими сексуальных прав, или «права на разврат», как говорили тогда. Это очень тревожило М. К. Цебрикову, которая считала первейшей необходимостью общественности сформировать положительный образ «новой женщины» в литературе407. В закрытом российском обществе литература была только что не единственной базой для идентификации личности, и ее воздействие на обыденное сознание читателей было очень значимым. Утверждение Н. Н. Соловьева408, что семейные истории в России происходили по причинам литературным, по прочтении какой-нибудь книги или статьи, похоже, не было сильным преувеличением. В итоге Цебрикова довольно быстро изменила свои взгляды на проблему сексуальной свободы женщины и трактовала ее счастье как участие в «общем деле», с табуированием тела, сексуальности и проявлением их только в интересах рода409. Ее окрестили полицмейстером от нравственности.

Тема женской жизни была популярной в беллетристике 1850–1860‐х годов. Писатели активно изучали жизнь женщин разных социальных слоев, социальных групп и классов. Купечество исследовал А. Н. Островский (в «Грозе», 1859 и других пьесах). Крестьянство описывал А. Ф. Писемский («Горькая судьбина», 1859), Н. А. Некрасов («Саша», 1855). Мещанскую, чиновничью среду изучали Н. Помяловский («Молотов», 1861; «Мещанское счастье», 1861); А. Ф. Писемский («Тысяча душ», 1858; «Виновата ли она?», 1855; «Богатый жених», 1851; «Тюфяк», 1850). Дворянскую среду воспел «Гомер дворянского сословия» И. С. Тургенев («Рудин», 1856; «Накануне», 1860; «Новь», 1878; «Клара Милич», 1882) и И. А. Гончаров («Обломов», 1857–1858; «Обрыв», 1860).

Оказалось, что женщины всех сословий были не удовлетворены своей жизнью. Они протестовали против тирании семьи, томились от бездеятельности, стремились к независимости, самостоятельности, служению «общему делу».