От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бакунин доказывал полную несамостоятельность и неспособность женщин принимать решения и отвечать за самих себя. Одновременно с тем существование в российском обществе женщин, живущих «независимо и, по-видимому, без всякого содействия мужчин» оценивалось им как нарушение не только естественных женских качеств, но и посягательство на идеальный образ русской женщины, который «стоит недосягаемо высоко над развитыми Верочками».
Вслед за своими соратниками по охранительному лагерю Бакунин воспевает традиционный женский идеал, сильный «античным мотивом» женского самоотречения и самоотверженности (декабристки, Татьяна Ларина, Лиза из «Дворянского гнезда»). «Идеал придуман ловко», – писала о таких сюжетах М. К. Цебрикова369. В основе его лежит «идея добровольной рабы», и «наши благонамеренные писатели волнуются о гибельных последствиях его искажения»370.
Новые женские практики самостоятельности и достижения личного преуспевания Бакунин рассматривал как практику разрушения идеала русской женщины, с которыми связаны определенные мужские ожидания:
Женский образ – наше живое ручательство, что мечты, навеянные с детства, и все пророчества нашей юности сбудутся371.
Виноваты в этом опять-таки «новые люди», которые пытаются:
преобразовать этот самый образ <…> по своему лекалу! Они полагают, что ему не достает придатков и подвесков научности и учености, и выставляют <…> всем известный образ современно развитой барышни, которая уже не киснет в своих идеалах, а бодро и развязно прохаживается по всяким ученостям, и идет индуктивным путем к преуспеванию372.
В итоге Бакунин формулирует свое видение «женского вопроса»:
<…> женский вопрос является совершенно праздным. Совершенно ненужным вопросом, пустым измышлением людей, далеких от всякой нужды373.
<…> женский вопрос со всеми его мотивами <…> не исходит ни от неволи, под давлением нужды; ни от свободы, возникающей от сознания долга. В нем нет ничего необходимого; он есть продукт вольного измышления374.
Позднее феминистская мысль сформулировала ответ на этот вопрос. Идеолог движения, писательница Ольга Шапир неоднократно писала, что долг русской женщины заключается в осознании долга перед самой собой.
Больше всего Бакунина волновала тема претензий женщин на право на труд, и, в первую очередь, на высокооплачиваемый, престижный, профессиональный труд. Он признал право на труд за фабричными работницами. Но поскольку «женский вопрос имеет в виду не столько женский труд и работящих женщин, имеющих в обществе свое полное признание, сколько независимый женский труд и независимых женщин»375, то здесь он находит новые для охранительного дискурса аргументы:
Конкуренция женщин с мужчинами на том же поприще труда, в случае успеха некоторого числа женщин, по необходимости вытесняет с него такое же количество мужчин, а если не вытесняет, то неминуемо сбавляет плату за труд, не к выгоде предлагающих, а только покупающих оный <…> успех и удача некоторых женщин <…> окупаются соответственным неуспехом и неудачей некоторых мужчин <…> А между тем на попечении тех вытесненных мужчин жили и существовали и женщины, и дети376.
Обычное для русского интеллигента позитивное отношение к образованным женщинам сменяется раздражением и упреками:
<…> женский труд, вступая на общий рынок, количество требуемого и оплачиваемого труда не увеличивает, а только производит некоторую перетасовку <…> через то, если одним становиться жить легче, то зато другим приходится жить настолько же труднее377.
Текст наглядно демонстрирует метания Бакунина между общепризнанными интеллигентскими верованиями о правах женщин на профессиональный труд и его собственными опасениями.
Общественное признание женских достижений в науке, их профессиональной деятельности не давали Бакунину возможности просто перечеркнуть эту новую женскую жизненную стратегию. Он был вынужден признать, что:
<…> по общему свидетельству они <профессиональные женщины. – И. Ю.>, занимаясь с усердием, успешно преодолевают всякого рода трудности и удостаиваются по заслугам аттестатов, ученых свидетельств, дипломов; с такими дипломами перед ними открываются многие пути и многие средства существования, прежде для них совершенно недоступные; и как сообщают, очень многие из них и в самом деле, достигая цели своих стремлений, живут трудом своим безо всякого содействия мужчин378.
Поэтому Бакунин доказывал незначительность женских достижений в масштабах общества. Он писал:
Соображая, как и чем бы они существовали, если бы они не добыли себе таких средств, таких прав и такой привилегии на труд, нельзя не порадоваться <…>, но только в стране бедной, которая еще не в состоянии оплатить и то, что ей необходимо <…> дополнительная деятельность нескольких сведущих или практикующих женщин, разумеется, ничего собою пополнить не может <…> и женский вопрос <…> являясь напрасною тратою сил, никоим образом <…> не может не то что отвратить, но даже сколько-нибудь убавить насущную нужду его и все беды, из него истекающие379.
В качестве альтернативы профессиональному труду женщин как средству заработка Бакунин видел только проституцию. В его глазах судьбы нескольких тысяч успешных женщин не оправдывали ситуацию с женской конкуренцией, как и само существование «женского вопроса».
Он утверждал, что «мужская сила несравненно имеет более прав на внимание, чем все права женщин» и потому:
всякие женские вопросы должны, конечно, посторониться, чтобы дать место не женскому, а чисто мужскому делу. Пусть женщины позволят сперва устроиться мужчинам, и тогда, после, ужо, можно будет на досуге потолковать с ними и об их делах, и об их сокрушениях, а до тех пор и их действительный ум, и им врожденная скромность требовали б, чтоб они не только не мешали, не шумели и не путались в дело, которое есть не их рук дело380.
Другими словами, прекраснодушные интеллигентские идеи о потребности общества в образованных женщинах, их облагораживающем влиянии на это общество лопались как мыльный пузырь, лишь только вопрос вставал о собственных интересах мужчин.
Вслед за Чернышевским Бакунин также дал ответ на вопрос «Что делать?»: «Им, этим вопрошающим – мужчинам и женщинам, – следует ответить: не делайте ничего; это лучшее, что вы можете сделать»381.
Этот земский деятель не заметил тех преобразующих действий, которые к 1880‐м годам произвели россиянки. Его мысль, что «никакая действительная сила <…> не станет ждать <…> чтоб им предоставили право, они <…> сами берут себе все, что им требуется», а те «кто ожидает <…> свидетельствуют, что они лишены силы <…> и имеют только пустое притязание»382, была им высказана с опозданием.
Мысль, что «никто ничего не даст» и ничего не изменится, если не взять дело в собственные руки, к
