От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина

Но надо признать, что такой жесткой «привязки» женщины к ее физиологии, как это было в трудах западных ученых, к матке как основе ее организма и главной причины «раздражительного характера», низких интеллектуальных качеств, греховности, физической «недостаточности» и постоянной болезненности, материнских и домашних склонностей и проч. российские противники женской эмансипации не делали. Но женщины, «выпадавшие» из домашней сферы, представлялись как девиантные и опасные. В первую очередь это касалось профессионально активных женщин и разного рода участниц и активисток социальных движений. Поэтому охранительный дискурс идеализировал женщину в роли домашнего ангела-хранителя, культивировал женскую самоотверженность в интересах семьи и материнства. Независимая и самостоятельная женщина, действующая вне рамок традиционных женских ролей, вызывала резкую критику.

Но главным поводом для консолидации охранительных сил послужило появление в 1869 году на русском языке книги Дж. Ст. Милля (1806–1873) «Подчиненность женщины». О влиянии этой книги на русских сторонников эмансипации женщин и ее роли в разработке «женского вопроса» в России написано много. О популярности книги говорит тот факт, что она была издана в 1869 году в Петербурге двумя издательствами: издательством С. В. Звонарева с предисловием Н. Михайловского и издательством Е. А. Благосветовой с предисловием Г. Е. Благосветова и приложением писем к Миллю О. Конта. На следующий год (1870) издательство Звонарева вновь издало книгу, теперь уже с предисловием М. К. Цебриковой, письмами Конта, текстом речи Я. Брайта, произнесенной в Эдинбурге 16 февраля 1870 года, о даровании избирательных прав женщинам. Благосветова также выпустила второе издание книжки Дж. Ст. Милля в 1871 году, а затем – в 1882 году – и третье. Позднее книга еще не раз переиздавалась другими издательствами. Надо полагать, издатели в убытке не остались.

Суть книги – аргументация в пользу предоставления женщинам гражданских прав, включая избирательное право, рассмотрение феномена подчиненности женщины и самой женщины как «искусственного продукта» мужских потребностей, объявление подчиненного положения женщины как главного препятствия на пути прогресса. Милль сделал вывод, что в интересах всего человечества необходимо установить принцип полного равенства между обоими полами, не допуская преимуществ и власти с той или другой стороны. Свободу Милль объявлял «первой и сильнейшей необходимостью» любой человеческой личности, а личную независимость рассматривал как элемент счастья и мужчины, и женщины. Эти мысли особенно были близки русскому человеку в период антикрепостнических реформ и формирования идеала свободной человеческой личности. Утверждение Милля, что «возможность зарабатывать деньги – необходимое условие достоинства женщины»330, соответствовало ситуации и устремлениям женщин среднего класса. Как и та позиция Милля, что «нравственное возрождение человечества только тогда действительно начнется, когда наиболее основные из всех общественных отношений будут поставлены под охрану равенства и справедливости», что будет служить «приращением личного счастья целой половины человечества»331.

На книгу Милля откликнулся известный мыслитель и публицист Н. Н. Страхов статьей «Женский вопрос» (1870)332, изданной затем отдельной книгой «Женский вопрос. Разбор сочинения Джона Стюарта Милля „О подчинении женщины“» (СПб., 1871). Также он посвятил целую главу критике взглядов Милля в своей монографии «Борьба с Западом в нашей литературе» (Кн. 1. СПб., 1882).

Критика тезисов Дж. С. Милля строилась в русле отрицания единого пути развития Европы и России. Поэтому аргументация Милля есть «бессодержательные напыщенные декларации» «совершенного англичанина», для которого юридическая сторона жизни имеет «преувеличенное значение». Далее следовал вывод:

<…> в этом вопросе нет ни единой нашей самобытной черты <…> мы не слышим выражения какой-нибудь потребности русских женщин333;

<…> женский вопрос у нас в России <…> никак не составляет потребностей русской жизни. Это явление отчасти привозное, отчасти сочиненное. Завезли его к нам иностранные книжки, а подсочинили его петербургские сочинители334.

Самую главную опасность Страхов увидел в отрицании Миллем идеала женского самоотречения, практики женской жизни «для других», стремлении к личному счастью. В предложении юридического равноправия женщин он увидел путь по преодолению влияния этого идеала. Страхов писал, что отсутствие идеала жены и матери провоцирует женщин на забвение своих «женских» целей, а это опасная сторона «женского вопроса», откуда произойдут величайшие затруднения и трагические последствия для всего человечества. Страхов повторяет популярную мысль, что постановка проблемы о женских политических правах – это хлопоты «о старых девах и пятидесятилетних старухах в парламенте». Отсюда он делает вывод, что для общественных дел требуется женщина бесполая, которая не имеет «пола» либо от рождения, либо которая уже перешла «за пределы полового возраста». Поэтому развитие женского вопроса, по Страхову, – это опасная тенденция распространения «бесполости женщин». Если даже несколько женщин и смогут стать «недурными членами парламента», писал он, то общество и все человечество все равно проиграют, так как природа женщин будет извращена.

Страхов, так же как и его соратники по охранительному лагерю, не верил в инновационность и самостоятельность женского мышления. Он считал, что «женский вопрос» выдуман мужчинами, а женщины привычно идут в фарватере мужского мнения исключительно по причине угодить мужчинам.

Отрицая женскую политическую правоспособность, Страхов неоднократно повторял, что не имеет ничего против развития законодательства в направлении уравнения полов, если только женщины сами увидят в этом потребность. Такое женское требование примирило бы его со всеми крайностями «женского вопроса». Думаю, что эта его позиция была данью времени, так как отношение к «женскому вопросу» стало мерилом прогрессивности и Страхов не мог рисковать своей репутацией.

Как бы в ответ на сентенции Страхова известный ученый и анархист П. А. Кропоткин (1842–1921) написал о женских инициативах того времени:

В женских кругах пульс жизни бился сильно и часто представлял резкую противоположность тому, что я видел в других сферах335 <…> Без сомнения, то было великое движение, изумительное по своим результатам и крайне поучительное вообще. <…> Они <женщины. – И. Ю.> в буквальном смысле слова завоевали свои права336.

За эту уступку общественному мнению Страхов был осужден Л. Н. Толстым, который в своем письме писал:

Милостивый государь! Я с большим удовольствием прочел вашу статью о женщинах и обеими руками подписываюсь под ее выводы; но одна уступка, которую вы делаете о женщинах бесполых, мне кажется, портит все дело337.

Далее Толстой аргументировал свою позицию по этому поводу, попутно излагая свои взгляды на «женский вопрос»:

Отрожавшая женщина и не нашедшая мужа женщина все-таки женщина <…> никакой надобности нет придумывать исход для отрожавших и не нашедших мужа женщин: на этих женщин без контор, кафедр