Псы границы - Быков Андрей

   В полном молчании проделали мы обратный путь. Похоже, парни мои начали понимать, что после победы наступает не только опьянение и гордость за себя, за то, что смог пересилить свой страх и выйти победителем в схватке. Но и осознание того, что твой противник пал именно от твоей руки. Именно ты решал его судьбу в тот момент, когда вспарывал ему живот своим мечём либо протыкал грудь копьём. И в этот момент осознания уже не важно, что убивал ты, по сути, защищая себя либо спасая своего товарища. И при этом ты точно знаешь, что в следующий раз, когда повторится подобное, ты сделаешь то же самое. Но сейчас ты как бы сочувствуешь убитому тобой врагу. И даже желаешь ему более лучшей доли там, в ином мире. Поэтому, наверное, и принято у профессиональных солдат во всех известных мне землях с уважением относиться к телам павшего в битве противника, кем бы он ни был.

   Возвращаясь на наш пост, я вдруг остро осознал, что на самом деле не испытываю ни злобы, ни ненависти к напавшим на нас горцам. Они делали то, что считали правильным с их точки зрения. Мы, в свою очередь, выполняли свой долг. И то, что сегодня они лежат там, на перевале, а мои бойцы, живые и здоровые, возвращаются в казарму... Что ж... судьба... Сегодня - так. Как будет завтра - поглядим...

   На следующий день, ближе к полудню, с площадки наблюдения был замечен одинокий всадник, поднимавшийся по едва заметной тропе к перевалу с восточной стороны хребта. Подъехав к оставленным нами телам убитых горцев, он пару минут простоял там, потом, развернув коня, не спеша начал спускаться обратно в ущелье. А утром следующего дня показалась длинная вереница горских женщин, стариков, детей, поднимавшихся по тропе к перевалу.

   Дежуривший в это время на смотровой площадке Степняк вызвал меня наверх ударами в гонг, гулко разлетавшимися по округе. Когда я поднялся на площадку, скорбная процессия едва только прошла половину пути по тропе. В молчании мы со Степняком наблюдали за тем, как горцы укладывали своих павших мужчин на носилки, либо на сёдла приведённых с собой коней и, развернувшись, уходили обратно. Не было истеричных криков и воплей, как это обычно бывает у полудиких племён. Но какой-то почти неуловимый стон-плач висел в воздухе, разливаясь над горами. Больше всего это походило на то, как жены погибших поют длинную, тягучую песню на своём языке, оплакивая потерянных мужчин.

   Я простоял на площадке до тех пор, пока последние носилки не исчезли среди кустов на самом дне ущелья...

   Я ещё крепко спал, когда меня ранним утром с трудом растолкал Хорёк.

   - Господин сержант! Зелёный появился! - хриплым от волнения голосом произнёс он.

   Едва до меня дошло то, что он сказал, как я подскочил на месте и, рывком отбросив от себя одеяло, уселся на кровати.

   - Где он? - спросил я, спросонья растирая ладонями лицо.

   - В казарме... положили...

   - А что с ним? - хмуро покосился я на Хорька, одновременно натягивая сапоги.

   - Зверем пораненный. Но - с повязками. Видать, обиходил его кто-то...

   - Ну, пойдём, поглядим, - сказал я, вставая на ноги.

   Зелёный пропал десять дней назад. Как раз через пару дней после нападения горцев на наш пост. Ушёл на охоту и не вернулся. В первый день мы не особо волновались, зная его охотничий азарт. Однако ночью прошёл сильный ливень. И когда Зелёный не вернулся и на другой день, я послал две пары бойцов на поиски. После целого дня лазанья по склонам и расщелинам хребта Дворянчик с Циркачом вернулись ни с чем. Зато Полоз с Цыганом разыскали на обрывистом берегу реки его колчан со стрелами и разорванным ремнём и лук. Да невдалеке, в кустах, лежал крупный кабан, пробитый парой стрел и с пронзившим его грудь кинжалом с примотанным к рукоятке обломком жердины. Кинжал принадлежал Зелёному. И кабан, судя по всему, должен был стать его добычей. Но почему-то остался лежать не тронутым...

   На поляне, где были обнаружены вещи Зелёного, остались почти незаметные после прошедшего ливня следы схватки, приведшие на край обрыва. Самым вероятным было то, что Зелёный в ходе боя вместе со своим соперником упал в реку, сорвавшись с кручи. Изучив следы, воины пришли к выводу, что бой был не с человеком, а со зверем. Какой-то крупный хищник вроде барса или тигра. Для нас это было новостью, потому как за всё время, что мы пробыли в горах, ни того, ни другого ни разу не встречали. После этого поиски были организованы ниже по течению реки от обрыва и до самого водопада. Однако ни самого Зелёного, ни каких-либо его следов найти не удалось. Не нашли так же и его лошадь. Вероятнее всего, она сбежала, почуяв близость хищника.

   После нескольких дней бесплодных поисков нам оставалось только горько сожалеть о товарище, который либо погиб в схватке с хищником, либо, не справившись с течением, был увлечён стремниной в водопад. Потому и воспринималось сейчас его появление в казарме, как возвращение с того света.

   Подойдя к лежаку Зелёного, я присел на край и осмотрел парня. Голова обмотана свежей полосой холста. Грудь тоже вся перетянута белой тканью. Но запаха гниения нет. Наоборот, в воздухе витал лёгкий аромат полевых трав и ещё чего-то, больше всего напоминавшего мне полковой лазарет. Цвет лица хоть и бледный, но не болезненный. Видно, что человек потерял много крови, ослабел, но при этом - движется на поправку.

   - Ты где был? - спросил я.

   Зелёный чуть заметно вздохнул и, обведя всех собравшихся долгим взглядом, ответил:

   - Я не знаю...

   - Как это? - не понял я, - Тебя не было десять дней! Возвращаешься весь забинтованный и обмазанный травяными мазями... И ты - не знаешь? Такого быть не может!

   - Я и правда не знаю, - ответил парень слабым голосом, - знаю только, что это пещера была. И там - девушка... Знахарка... Она меня и лечила. Но где это было - не знаю...

   - Ладно, - я хлопнул по колену ладонью, - тогда давай рассказывай, что с тобой случилось. С самого начала.

   Собравшись с мыслями, Зелёный начал свой рассказ.

   Вспомнил, что в тот день, когда выехал на охоту, где-то через час езды увидел на земле следы очень крупного кабана. Решив его добыть, пошёл по следу. Чем дальше, тем выше по склону забирался кабан. След порой терялся среди камней и кустарника, но не исчезал совсем. Вскоре Зелёный услышал слабый шорох опавшей листвы и похрюкивание. Впереди, в полусотне шагов, раскинулись заросли дикого орешника. Вероятнее всего, именно там и находился кабан, разбрасывавший листву и поедавший лесные орехи.

   Зелёный, спрыгнув с лошади, решил взобраться на дерево, росшее на краю ореховых зарослей, чтобы получше осмотреться и понять, где же именно находится желанная добыча. В горах уже наступила глубокая осень. По ночам случались лёгкие заморозки. Листва с деревьев и кустов полностью облетела. Поэтому разглядеть среди голых ветвей тушу передвигающегося в поисках еды зверя было делом не сложным.

   Взобравшись на толстый сук, простиравшийся над зарослями орешника, и осмотревшись, Зелёный и в самом деле увидел кабана, своим рылом разбрасывавшего во все стороны листву и клочья дёрна в поисках орехов. Неподалёку, где-то за кустами, шумел речной поток.

   "Здоровенный-то какой! Такого, пожалуй, стрелой не возьмёшь, - подумал Зелёный, разглядывая будущую добычу, - что же делать?"

   Упускать кабана парню не хотелось. Уж больно знатной могла оказаться добыча. Но его уже достаточно приличный опыт охотника подсказывал, что от стрел толку не будет.

   "Нужна рогатина!" - наконец решил он.

   Слез с дерева, отошёл подальше от зарослей орешника и срубил мечом деревце подходящей толщины. Обрубив всё лишнее, слегка расщепил ствол с одного конца. Затем вогнал в расщеп рукоять своего длинного кинжала и принялся туго обматывать его кожаным ремешком. В результате у Зелёного в руках оказалось что-то похожее на охотничью рогатину, наконечником которой служил клинок кинжала длинной в две ладони. Не самое подходящее оружие. Но при удачном ударе может получиться завалить кабана с первого раза. Особенно, если сначала вогнать в него хотя бы пару стрел...

   Чтобы лошадь не убежала, Зелёный накинул поводья на ветви росшего неподалёку куста. На луку седла повесил меч, чтоб он не мешал при движении по кустам. Сам же, осторожно подобравшись поближе к рывшемуся в земле кабану, укрылся за стволом одного из росших вокруг деревьев. Воткнул в землю рядом с собой самодельную рогатину. Потом, слегка высунувшись из-за дерева, наложил на тетиву стрелу и медленно поднял лук...

   Ничего не подозревающий кабан продолжал, похрюкивая и временами поглядывая по сторонам, поедать орехи.

   Дождавшись, когда кабан развернётся левым боком, Зелёный выстрелил. Коротко свистнув, стрела вонзилась кабану под лопатку. Тот, оглушительно взвизгнув, прянул в сторону. Потом

   остановился, высоко поднял рыло и, принюхиваясь, стал поворачивать голову из стороны в сторону. Стоял он полубоком, левой задней ногой к стрелку. Стрелять так, чтоб нанести кабану серьёзную рану, было неудобно. Охотник решил выждать более подходящий момент.