Лита - Тамара Витальевна Михеева

Диланта стояла посреди курятника, держа в фартуке около десятка яиц. Увидев Литу, она всплеснула руками, и яйца посыпались в солому. Обе кинулись их собирать. Уцелело только четыре. Диланта подняла глаза на Литу, провела шершавой ладонью по ее щеке, проговорила:

– А в городе судачат, что приговорили к казни тебя.

Лита сглотнула.

И покатилась голова…

– Приговорили. Служанка. – Она запнулась. Язык не поворачивался называть теперь Флон так. – Вечная. Она… говорят, есть такой закон.

Это было очень трудно рассказывать. Невыносимо. Лита уткнулась лицом в колени Диланты и разрыдалась. Диланта гладила ее по голове, по спине, потом подняла на ноги, оставив неразбившиеся яйца лежать в соломе, и повела в дом. Она ничего не поняла из невнятного бормотания приемной внучки. Какая девушка, какая голова?

Постепенно Лита успокоилась, затихла. Выпила воды, съела лепешку.

– Угостить-то тебя теперь и нечем.

– А Ойра где? Вальтанас? Харза?

– Ойру забрали стражи Первого совета, прямо вот следом за тобой, и что с ней, где она – ничего не знаем. Травник сказал… – Диланта закусила губу, и Лита подумала: а знала ли Диланта, кем на самом деле является Травник? – Сказал, ищет он ее, но пока не может найти.

Лита помотала головой. Она видела, какой властью обладает ее отец и как вместе с тем он беспомощен. Но неужели же настолько, чтобы не найти в застенках сестру?

– Я всегда думала, что Ойра ваша дочь, – прошептала она.

– Да и мы так думали, – вздохнула Диланта, вытерла сухие глаза. – Махонькой девочкой она к нам попала, испуганная, худая, все пряталась по углам, всего боялась…

Они помолчали.

– А Харза?

– Убежал он. Недаром такое имя носит. Как тебя забрали, мы сильно бояться стали. Потом Травник приехал, Тессу с малышкой забрал, куда увез – не знаю.

– За Арыцкий перевал. Там храм Всех богов в горах, мама жрицей станет.

– Вот как. – Диланта сжала губы, горькая складка залегла у рта, но тут же будто спохватилась, погладила снова Литу по голове и продолжила рассказывать: – А потом уж, дня через два, приехали снова. Как увидели мы, кто пожаловал, Ойра заднюю дверь открыла и велела Харзе в лес бежать и там затаиться.

– Почему же она сама не убежала?

– Не успела, замешкалась, от него беду отводила. Всяк свое дитя сперва спасает, хоть рысь, хоть лось, хоть человек.

Она замолчала. Лита вспомнила, как смотрел на нее отец, когда она стояла на суде. Как сжал побелевшие губы. Почему он не выхватил меч, не попытался ее спасти? Он ничего не сделал.

«Я человек долга».

«Значит, ты не мой отец!»

Даже сейчас ей было больно от этого их разговора. Он ее, конечно, спас. Она не поверила, а он спас. Принес в жертву Флон. Лита вспомнила, что он что-то сунул ей в руку на берегу, а она не глядя положила эту вещицу в карман туники. Сейчас достала. Это был браслет на ногу – тонкая цепочка с милевировой подвеской в виде солнца. Внутри солнца горела молочно-белая бусина, она переливалась ярко-голубым и приглушенно-зеленым. Отец сказал, что это знак возвращения, что он поможет ей вернуться. Значит, он хочет, чтобы она вернулась.

Лита надела браслет на левую ногу. Она чувствовала себя так, будто плыла под водой, глубоко-глубоко. Все звуки и запахи были приглушены, все краски поблекли, лица размылись. Диланта постелила ей на их с мамой и Кассионой кровати, укрыла лоскутным одеялом, Лита уснула мгновенно.

И покатилась солнечная голова

По свежевыструганным доскам помоста,

И золото волос обматывало ее,

Становясь алым от крови…

Прямо к моим ногам.

Я взяла ее, подняла, я убрала волосы с лица

и увидела, что это —

моя голова.

– Тише, тише, милая, что кричишь ты так? Нет тут никого, только я… что за Флон ты зовешь, кто такая, почему мучает тебя?

Лита перевела дух. И, сама того не желая, рассказала все еще раз, но уже без слез, а сухо и просто, как о погоде. Диланта долго молчала.

– Значит, смерть она за тебя приняла. И от казни тем спасла. Обычай такой древний есть, знаешь? Если кто вместо приговоренного согласится смерть принять, то вроде как освобождает от наказания.

Лита кивнула. Советник Таир сказал ей это. Только не верит она. Не верит, что Флон сама. Ей просто приказали. Ты – вечная, служи своей хозяйке, иди за нее на плаху. Поэтому сейчас на ноге у Литы знак возвращения, в голове – смута, а сама она не во дворце, а здесь, в лесном доме, опять ослушалась, не сделала, как было велено, выпрыгнула из лодки, не поплыла в Лавнию, подвела отца.

– Диланта, почему псарня пуста?

– Забрали собак у нас, перевели в другое хозяйство. Принесли какой-то указ от Первого совета. Сказали, что не можем мы больше растить священных ралинов, мол, недостойны. Ничего я не поняла из их слов, деточка. Сванти так выла, а Грул, тот вообще… кинулся на этих… убили его, стрелой прямо в глаз. Меткие.

Но у Литы не было сил горевать о собаках.

– Где Вальтанас и Харза?

– В лесу. Охотятся они. Иначе что же нам есть? Из Харзы отличный охотник получился: и зверя выследить может, и стреляет без промаха. Не зря он носит свое имя. Ну а Вальтанас силки ставит да на подхвате у внука.

Диланта помолчала, кусая губу, будто не решалась сказать, но Лита поторопила ее:

– Все говори мне. Неужели ты думаешь, что я теперь чего-то боюсь?

Диланта усмехнулась:

– Ой, милая, да самого страшного ты еще и не видала! Все живы у тебя, и много кто о тебе печалится.

– Я смерти своей в глаза заглянула, – нахмурилась Лита.

– Так и что? Думаешь, одна ты такая? Да не об этом я… слушай. Как узнала я в городе, что случилось с тобой, я домой побежала. Так бежала, что ребра у меня все ломило, чуть сердце не выпрыгнуло. А дома знаешь кто ждал меня?

– Кто?

– Псина твоя.

– Солке?!

– Да. Приполз, грязный, как бес, лег у крыльца и плачет, плачет.

Лита вскочила:

– Где он?

– Да куда ты? На охоте он, с Харзой. Хорошо еще, пришел после того, как ралинов у нас забрали, а то б увидели его, бракованного, вмиг бы стрелу в глаз получил, быстрее Грула бы с ним разделались. Ждет он тебя очень. Каждый день у крыльца сидит, в лес смотрит.

У Литы намокли глаза. Выжил ее малыш! Сам дорогу домой нашел, и ждет теперь, и верит, что она вернется.

– Когда же они придут?

– Скоро