Чёрная Мальва - Эльвира Бражник

Мальва вынырнула из ведения, голодно вздохнув. Но воздуха нет. И легких тоже. Она себя уже почти не осознавала, как и та женщина, чью боль, как и многих других, перенесла Мальва. Тела почти не было. Оно было разрушено этим иллюзорным миром, но боль осталась. Она не ушла. Она любит задержаться. Погостить подольше. Оставалось лишь жалкое сознание…

Не было вопросов, не было ничего. Ничего кроме боли.

Она проснулась и вздохнула чистый, свежий воздух. Легкие наполнились им полностью, и выпустили его почти мгновенно, чтобы опять наполнится прохладным и вкуснейшим воздухом. В темную комнату смело заглядывала луна, которая примостилась напротив окна. Она тут сейчас не гостья, а хозяйка — освещает почти все комнату своим волшебным, холодноватым серебристым светом. Девушка лежала на кровати и дышала. Дышала, и смотрела в окно.

«Дышать… это так… хорошо! Так приятно!»

Еще раз закрыв глаза, девушка вдохнула полной грудью то, о чем мечтала многие годы, или века, или…

Очень долгое время.

Тело было непослушным, тяжелым и будто из глины, но девушка поднялась. Горгуля опираясь на стену, прошла до широкого окна, что оказалось балконом с легкими прозрачными занавесками и стальными перилами с резными деревянными поручнями. Мальва облокотилась на высокие перила грудью и руками. Удобно. Девушка слегка повернула голову и бросила взгляд на комнату. Спальня была красивой и большой — как у принцесс в исторических романах, но Мальва об этом еще не думала. Не могла. Сознание перестраивалось, привыкая к другому миру, к другим законам, к мыслям и рассуждениям. К существованию без боли.

Девушка задержала взгляд на своей руке. Длинные отросшие когти были размером с ладонь, и продолжали руку, не срамя ее длины малым. Они были черны и великолепны, а главное — остры как клинок. Рука с бледной, даже немного голубоватой кожей была не так костлява и смешна как тогда.

«Когда?»

Еще рано, сознанию тяжело. Девушка устало вздохнула и перевела взгляд на пейзаж. Замутившийся разум не понял великолепия картины. Ему было тяжело.

Пять. Двадцать. Полчаса. В глазах начало прояснятся. Разум все больше очищала чистая, звенящая родниковая вода, смывая грязные, слизкие и колючие болота. Будто второй раз родившаяся, она стояла на балконе высокого каменного здания, что крепко стояло на огромной резкой и острой скале, а внизу сотнями огоньков плелась сеточка большого города. Там огни мигали, где-то гасли, а где-то так и оставались нетронутыми.

Немного суеты, вечерней лени и ночного покоя: все это так гармонично искрило, загоралось и таяло в городе, что сердцу почему-то становилось приятно. Будто наложили повязку на то место, где уже ничего нет. Зачем? Наверно думают, что вырастет в той тихой могилке новое. Пусть растет. Если эмоции так считают, то пусть растет новое.

Мальва, насладившись на первый раз, красотой пейзажа, опустила взгляд на свое тело. Черное, почти невесомое платье, больше состоящее из черных кружев, нежели из ткани, прикрывало не маленькую, но и не очень большую высокую грудь, бедра и ноги до колен. На плечах, казалось, не было ничего, но на самом деле платье лодочкой заканчивалось под ключицами, обрамляя плечи и спину мягкими черными узорами цветов без четкого контура, от чего казалось, что девушку оплели темные растения. Черные мальвы. Далее, как ни странно, аккуратными, но неровными клочками юбка опускалась к полу. Видно было, что платье сшито на случай добавления форм и роста. Сейчас одеяние подходило ей почти идеально, если не считать того, что изумительная легкая юбка немного касалась пола. Она была и рваной и сшитой, и страшной и красивой. К юбке сочеталась боль с грацией. О боли Мальва знала многое. Только почему? Почему оно на ней? Почему платье на вырост? Посмотрев на свои ладони, что на первый взгляд были перемазаны золой, Мальва повернулась к той стене, где проходила, чтобы не упасть.

Здесь не убирали не один год. Однако воздух сладок, благодаря балкону.

Она дала сигнал своему уже отдохнувшему и чистому мозгу вспомнить. И вспомнила.

Слова Эль и — мучения!

Девушка нервно дернулась и широко открыла глаза, всматриваясь в светящийся город внизу, что дарил покой и искру озорства могилке в груди. Ей нужно смотреть, смотреть куда-то, где живет яркий, девственный свет, без преград и шторок — нельзя закрывать глаза. Иначе придет Боль!

Какой-то шорох неучтиво побеспокоил мысли девушки. Стук…

«Просто шум, но близок его создатель», — подумала девушка, поднимая подбородок и закрывая глаза. Луна склонилась немного набок, и теперь не смотрела прямо в комнату, от чего та стала одновременно и страшной, и уютной, загадочной. А девушка ловила несмелые, ленивые, ночные порывы ветра и улыбалась.

«Это был жестокий урок Эль, — прошептала Мальва. — Но, по всему вероятию, я скажу тебе спасибо. Ты первый раз дала мне ЖИЗНЬ, а второй, забирая ее, дала СМЫСЛ жизни»

…И в чем же он?… — прошелестел ветер, нежно касаясь девичьего ушка. Витиевато заигрывая.

— В том, чтобы жить и наслаждаться каждым мгновеньем Жизни.

… Я летаю с теми же словами на устах… Ма-а-а-альва-а…… молодец-ц-ц-ц…

Луна, которая секунду назад была одета в рассеянные ночные облака, вышла, освещая теперь уже лишь балкон и девушку на нем.

Серебро отражали ее локоны, и оно же текло в них по вискам.

Старая, давно не открывающаяся дверь упрямо заскрипела. Девушка медленно повернулась.

Трое мужчин зашли в ее «покои», когда как на пороге неслышно топтались другие знакомые и незнакомцы. Иногда проскальзывало то радостное, то шокированное: «Проснулась? Проснулась!

«О-о-о, просну-у-улась!»

Но никто кроме этих троих не заходил. Лишь они стояли перед Мальвой — на коленях, с опущенными головами.

Жэрром.

Мьун и… Урэш.

Мальва простояла так минуту и просто развернулась обратно к луне.

Вопреки всему… Мир решил ее добить.

Глава 18

Быстро пролетела летучая мышь, задев стену замка слева, потом еще одна…

Купаются в лунном свете.

Мальва стояла на балконе и смотрела на веселье ночных танцовщиц. Лес внизу шуршал кронами деревьев, когда ветер скрытно беспокоил те, пролетая между ними. Свобода звучала в ночной песни. Мальва прислушалась: закрыла глаза, улыбнулась уголком губ. Мир прекрасен, когда ты можешь дышать и видишь свет.