Мистер Монк и две помощницы - Ли Голдберг

Топлин шагнул вперед, доставая наручники. — Натали Тигер, Вы арестованы за убийство Рональда Вебстера.

Он указал Дишеру на Шарону. Понятный молчаливый приказ. Рэнди колебался, но, когда шагнул вперед, чтобы выполнить долг, Стоттлмайер остановил его.

— Нет, Рэнди, я сам, — капитан посмотрел в глаза Шароне. — Мне очень жаль. На самом деле. Шарона Флеминг, Вы арестованы за убийство Эллен Коул.

Ладлоу, торжествуя, растянул рот в омерзительной улыбке и выключил крошечный диктофон, спрятанный в кармане. Он раскрыл очередное дело и завершил то, что станет завершающей главой нового бестселлера.

Монк ничего не сказал. Даже не посмотрел на нас. Он опустил голову и поплелся прочь, пока нам зачитывали права.

Глава 27. Мистер Монк и арестантки

Мы с Шароной попали в камеру с парой женщин — подозреваю, проститутками и наркоманками. Они выглядели изможденными и обезвоженными.

Думаю, через несколько месяцев я буду выглядеть так же.

Перед тем, как посадить в камеру, у нас сняли отпечатки пальцев и зарегистрировали. Шарона воспользовалась правом на телефонный звонок, чтобы связаться с сестрой, любезно согласившейся позаботиться о Бенджи и Джули, облегчив мои волнения. Как объяснять дочери произошедшее и облегчить ее страхи по поводу будущего? Потому что у меня нет ответов.

Я же позвонила родителям в Монтерей. У меня не много денег, но я из богатой семьи. Я знала, что родители наймут лучшего уголовного адвоката в Сан-Франциско для нашей защиты, как только прослушают сообщение на автоответчике. Они уехали на выходные.

По крайней мере, я надеялась, что на выходные, а не в месячный круиз по Карибскому морю.

Уверена, их шокирует мое сообщение. Не каждый день их ребенка арестовывают за убийство. Я попыталась представить, как отреагировала бы на аналогичное сообщение от Джули.

Неважно, где находятся мои родители, сколько времени будут отсутствовать, одно ясно: мы с Шароной проведем воскресную ночь в тюрьме. И, если не повезет, оставшуюся часть жизни.

Я не боялась. И даже не злилась. Слишком устала. Громкое заявление о невиновности против гор обвинительных доказательств — изнурительный труд.

Устала я настолько, что бетонная скамейка казалась комфортной и приглашающей прилечь. Шарона присела рядом, плечом к плечу.

В течение долгого времени мы молчали. Просто смотрели в одну точку, покорно смирившись с ситуацией. Нас арестовали в такое время, когда мы мало что могли контролировать. Осталось лишь ждать и наблюдать, что произойдет дальше.

В некотором смысле, я благодарна за покой. Мои уши не звенели от лживых обвинений.

— Это кара, — прошептала Шарона.

— Чья?

— Господня. За неверие в Тревора. Теперь я страдаю, как он.

— Если нас посадят, дети станут сиротами.

— Их жизнь будет испорчена, — всхлипнула Шарона.

— Абсолютно, — согласилась я.

— У них будут складываться плохие отношения. Они станут искать стабильности, которой не получили в детстве.

— Они, вероятно, превратятся в алкоголиков или наркоманов, если повезет.

— Полагаю, вряд ли мы можем побороться за звание Матери Года, — закатила глаза Шарона.

— Я дисквалифицирована из гонки задолго до ареста за убийство, — горько констатировала я.

— Если подумать, — подтвердила Шарона, — я тоже.

Мы шутили, но в каждой шутке есть доля правды. Мы в самом деле боялись, что потеряем наших детей.

— Прости, — извинилась я.

— За что? — спросила она.

— За все гадости, которые я эгоистично думала о тебе, боясь потерять работу.

— И ты меня тоже прости.

— За что?

— За то, что бросила Эдриана, заставив его искать новую помощницу, — вздохнула она. — Не поступи я так, ты не оказалась бы в этом бардаке.

— Оказалась бы в другом, — скривилась я.

— Возможно, ты права, — кивнула она. — Но обвинили бы тебя в убийстве?

— Думаю, ты не слышала историю о том, как мы познакомились с мистером Монком?

— Нет, не слышала, — заинтересовалась она.

— Я застала в своем доме парня, ворующего камень из аквариума Джули. Он попытался убить меня, но я оказалась проворнее. Капитан Стоттлмайер отправил меня к мистеру Монку, чтобы выяснить обстоятельства.

— И что особенного в том камне?

— Он с Луны.

— Ты летала на Луну?

— До четверга нет, — улыбнулась я.

— Пожарный? — подмигнула она.

Я кивнула. — Дело в том, что Ладлоу рассказал много верных вещей обо мне и моей жизни, чтобы перекроить ложь в правду.

— И единственная причина сотворить то, в чем он тебя обвиняет, — убийство мной Эллен Коул, — подхватила Шарона, — чего я не совершала.

— Я знаю.

— Просто, чтобы ты убедилась. Дело против тебя основывается на деле против меня.

— Домыслы. Против тебя мало улик.

— Против меня улик нет, — подтвердила она. — Если мы докажем неправоту Ладлоу насчет убийства Рональда Вебстера, то дело против меня развалится.

— Как мы это сделаем? — хмыкнула я. — Если даже мистер Монк не сумел?

— Эдриан даже не пытался, — возразила Шарона. — Он просто застыл.

— Как он посмел поступить так с нами, после всего, что мы для него сделали?!

— Потому что он не знает.

— Не знает, что мы невиновны?

Она покачала головой. — Не знает, кто виновен.

Несмотря на усталость, уснуть мне не удалось. Лишь чуточку подремала. Во время бодрствования, когда было холодно и страшно, я думала обо всем, что случилось.

Размышляла о словах Шароны, что Монк застыл из-за незнания, кто настоящий убийца. Смысл есть. Неизвестность убийцы Труди заморозила Монка на годы. Он фактически не функционировал. Теперь два близких ему человека оказались в беде, и их свобода зависела от раскрытия двух убийств, которые он не мог раскрыть.

Повезет, если Монк не вернется к состоянию, в котором находился до знакомства с Шароной.

Или станет кататоником.

Я задалась вопросом: кто его спасет?

И кто спасет нас?

Я снова задремала — не знаю, надолго ли — и внезапно очнулась в панике, не понимая, где нахожусь. Мгновение спустя вспомнила, что я в тюрьме, по ложному обвинению в убийстве. Я мечтала, чтобы появился загадочный однорукий мужчина, настоящий преступник.

В попытке заснуть я начала считать одноруких мужчин вместо овец.

— Я тоже люблю его, — заговорила Шарона.

— Я не говорила, что люблю.

— Тебе и нет нужды говорить.

Я подумала о ее словах. — Тогда почему ты бросила его?

— Я вернулась к Тревору.

— Это не ответ. Если Тревор сильно хотел жить с тобой, то мог бы остаться в Сан-Франциско. Но ты решила бросить мистера Монка.

— Работа на Эдриана — не просто работа, — ответила она. — Она становится твоей жизнью. Сначала он нуждается в тебе, требует всего времени и внимания. А потом ты обнаруживаешь, что нуждаешься в нем почти так же, как и он в тебе.

Она права. Иначе зачем бы мне защищать свою работу? Раньше я меняла сферу деятельности как перчатки. Но тут что-то большее. Я это знаю, Шарона знает, и даже моя дочь знает.

— Тем больше причин не уходить, — не сдавалась я.

— А что будет, если ты снова влюбишься? А если захочешь выйти замуж?

— Не думаю, что это произойдет, — потупилась я.

— Произойдет, — заверила Шарона. — И как тогда Эдриан впишется в новую ситуацию?

— Я продолжу работать на него, — слабо сопротивлялась я.

— Ты не сможешь оказывать ему внимание, в котором он нуждается, без ущерба для брака.

— Тогда я уйду. Мы могли бы остаться друзьями и частью жизни друг друга.

— Вариант не сработает. Эдриан терпеть не может перемены. Он потребует уделять ему время. Я хотела дать браку новый шанс. Я многим обязана Тревору и Бенджи. Знаю, рядом с Эдрианом ничего бы не получилось.

— Значит, чтобы стать счастливой, мне придется причинить боль мистеру Монку.

— Ты не причинишь ему боль. Ты сломаешь его.

Шарона заснула, а моих сил повторить этот подвиг не хватало. Каждый раз, когда я начинала клевать носом, храп проститутки прогонял сон. Мне не хотелось бодрствовать в одиночку, и я растолкала Шарону.

— Между вами с Дишером что-нибудь было?

— Например?

— Эротическая напряженность, — вспомнила я его слова.

— Возможно, у него и была, — ухмыльнулась она. — Я соблазняюще действую на мужчин.

— Я тоже, — прохрипела проститутка.

Мы уставились на нее, но она закрыла глаза и снова захрапела.

— А ему кажется, что и у тебя она была, — зашептала я.

— Невинный флирт, — кокетничала Шарона. — Не более того, чем с кассиром в продуктовом магазине или механиком, ремонтирующим машину.

— Я бы даже не назвала это флиртом, — улыбнулась я. — Дружелюбие, внимательность, интерес. Но люди принимают обычные признаки социальной вежливости за эротическую напряженность.