Чужак с острова Барра - Фред Бодсворт

— Да, — твердо ответила она.

И  когда взгляды скрестились,  она посмотрела на  него открыто,  и  в глазах ее не было ни следа прежней робости.

Через несколько минут они вновь поднялись в  воздух,  и  вскоре пошли болота, о которых она только что ему говорила. Внизу до самого горизонта раскинулась плоская равнина с  лабиринтом озер и прудов;  покрытые льдом водоемы казались серыми пятнами и имели сумрачный вид.  Вокруг озер,  на каменистых гребнях и  откосах,  где корни деревьев могли протянуться над водой, заполнявшей весь этот край, черными щупальцами извивались полоски еловых лесов.  Между озерами и лесом протянулись сочные бурые мшаники, в которых с  первым,  робким  дыханием северной весны  начала  пробиваться зелень.

Кэнайна видела,  как  еще на  стоянке Рори о  чем-то  договаривался с пилотом.  Теперь они летели совсем низко,  и  Рори осматривал мелькавшие внизу замерзшие озера и болота. Кэнайна внимательно смотрела на землю со своей стороны. Внезапно Рори схватил ее за руку и притянул к себе.

— Гуси,  одиннадцать штук!  — крикнул он ей,  перекрывая шум мотора и взволнованно показывая в окно. — Глядите! Скорее!

Он все держал ее за руку и  тянул к себе,  пока не протолкнул вперед, чтобы она выглянула в окно,  расположенное с его стороны. Он прижал ее к своей груди,  и  под  его рукой,  лежавшей на  ее  плече,  она не  могла пошевельнуться.  Лицо его  было так  близко,  что их  щеки на  мгновение соприкоснулись.

Кэнайна не видела никаких гусей,  потому что голова у нее закружилась и  она ощущала только его близость.  Это длилось всего несколько секунд, потом она  высвободилась и  вновь пересела на  прежнее место.  Сердце ее стучало,  и  шум этот отдавался в  ушах как пушечный гром.  Она с ужасом поняла,  что  впервые  прикосновение  молодого  человека  доставляло  ей удовольствие.

Рори наклонился к ней.

-  Простите!  -  воскликнул он.  -  Но этой весной я прозевал гусей в Торонто. Я всегда страшно волнуюсь, когда завижу их вновь.

После этого Кэнайна видела много гусиных стай,  но  не стала говорить про них Рори;  судя по тому, как он поспешно записывал что-то в блокнот, он тоже видел их из окна самолета со своей стороны. Потом машина легла в вираж,  и  внизу показалась большая река,  это была Киставани,  с  давно знакомой группой домов и индейских вигвамов.  Но некоторые из них стояли с открытыми кровлями,  и Кэнайна поняла,  что из-за поздней весны многие семьи еще охотятся на гусей в верховьях Киставани.

Алюминиевые поплавки гидроплана ударились о  воду  с  таким грохотом, словно  раздалась  враз  дробь  множества барабанов.  Кэнайна  вернулась домой, на этот раз навсегда.

На берегу собралось меньше людей,  чем обычно.  Кэнайна видела миссис Рамзей,  которая шла к  самолету от большого белого дома,  легкое платье обвивалось на свежем ветру вокруг ее ног, Вот поразится, увидев Кэнайну. И не только — она придет в негодование, когда узнает, что Кэнайна больше не намерена жить в ее доме, а собирается перебраться к родителям.

Самолет подрулил к  берегу,  Рори  Макдональд открыл дверь  со  своей стороны,  вылез на поплавок и  обернулся,  чтобы помочь Кэнайне.  В этот момент ее увидела миссис Рамзей.

— Кэнайна!

Кэнайна кивнула ей,  однако не смогла улыбнуться. Волосы Джоан Рамзей совсем  поседели,  но  во  всем  остальном  она  выглядела  по-прежнему: улыбающаяся  женщина  с   тонкими  чертами  лица,   с   которой  Кэнайна познакомилась десять  лет  назад.  Кэнайна быстро окинула взглядом кучку индейцев,  сгрудившихся на береговом откосе, но родителей не обнаружила. Она шагала по отмели к миссис Рамзей, страшась предстоявшей встречи.

— Мне пришлось вернуться, — сказала она, твердо глядя в лицо Джоан. — Для  меня  там  нет  места.  Мне  понадобилось много времени,  чтобы это понять,но я поняла:  я мускек-овак.  И нечего было пытаться стать чем-то другим. Мне очень жаль — вы так старались мне помочь...

Джоан Рамзей взяла ее за руку.

-  Не будем об этом сейчас,  -  спокойно сказала она.  — Я рада,  что снова вижу тебя.

К  ним  подошел Рори Макдональд,  и  Кэнайна обрадовалась возможности переменить тему разговора.  Она познакомила Рори с  Джоан Рамзей,  и  он пошел за багажом.

— Могу я оставить у вас две картонки с книгами? — спросила Кэнайна.

— Ну, разумеется, — сказала миссис Рамзей. — Ты можешь поставить их в своей комнате.

— Мне больше не понадобится эта комната. Я возвращаюсь к родителям.

— Это невозможно,  -  спокойно,  но твердым и уверенным тоном сказала Джоан. — Твои родители в отъезде. Охотятся на гусей.

Этого и  опасалась Кэнайна,  Казалось,  на  нее  обрушилось все,  что только могло затруднить ей жизнь.  Сперва эта неожиданная встреча с Рори Макдональдом в  самолете,  теперь  отсутствие родителей,  вынуждавшее ее опять поселиться в доме Рамзеев.

Близился полдень,  и  Джоан  пригласила всех  к  себе  на  ленч.  Они медленно поднимались в гору к дому Рамзеев. Мужчины несли багаж Кэнайны. У магазина их поджидал Берт Рамзей, он крепко пожал Кэнайне Руку.

— Со вчерашним самолетом пришла целая кипа кроссвордов, — сказал он.

Миссис Рамзей велела пилоту и  Рори  отнести багаж в  прежнюю комнату Кэнайны.  За  обедом  Рори  рассказывал  об  исследованиях,  которые  он надеется провести.

— Потом, — сказал он, — я покину Мусони и двинусь в этом направлении. Куда -  будет зависеть от того,  где я  наткнусь на гусей,  но,  судя по тому,  что  мы  видели сегодня утром  во  время  полета,  район Кэйп-Кри представляется мне вполне подходящим. Не примете ли вы меня к себе?

— Очень даже охотно, — откликнулась миссис Рамзей.

— Я  собираюсь предпринимать вылазки  в  места,где  водятся гуси,  на неделю или подольше,  -  продолжал Рори.  -  Могу я здесь взять напрокат каноэ,  лодку с подвесным мотором,  палатку,  ну и тому подобное? И еще, можно тут получить проводника-индейца,который говорит по-английски?

Берт Рамзей кивнул.

— Есть надежный проводник,  — сказал он. — Переводчик из нашей лавки. Могу уступить на время. Его зовут Джок.

Во   время  ленча  Кэнайна  почти  ничего  не  говорила.   Потом  все отправились обратно  к  самолету.  Раздались  обычные  прощальные слова, потом Рори Макдональд подошел совсем близко к Кэнайне и шепнул:

— Через неделю-другую привезу вам  вашего Хаксли.  К  тому времени вы как раз соскучитесь по нем.

— Ну  уж  нет,  -  ответила она и  отошла от Рори,чтобы поблагодарить пилота. Краешком глаза она поглядела, как Рори влез в самолет, но больше не  смотрела на  него.  Пока машина вырулила на  середину реки,Кэнайна и Джоан Рамзей постояли на берегу.

— Теперь пойдем домой и поговорим.

Они мыли оставшуюся после гостей посуду,  и  Кэнайна рассказала Джоан про историю с ручкой в учительском колледже,  и о работе в ресторане,  о долгих поисках места учительницы,  и  о  том,  как из первой же школы ее уволили через три дня.

— Вчера  прибыл  почтовый самолет,  -  сказала  Джоан  Рамзей.  -  Мы прочитали обо всем в  газетах.  Так вот что означает вся эта чушь насчет возвращения к прежней жизни?

— У меня нет выбора — либо это, либо жить в прислугах у белых. Если я недостаточно хороша,  чтобы учить их  детей,  я  не  желаю мыть за  ними посуду в ресторане или стелить им постели в гостинице.  Или же становись шлюхой!  Вот промысел, которым, по их мнению, я должна бы заняться. Но у меня  еще   осталась  гордость.   Я   не   стыжусь,   что  принадлежу  к мускек-овакам,  но  я  стыжусь того,  что  я  плохая мускек-овак,  что я выросла,   ничего  не  усвоив  из  их  познаний,  а  мое  воспитание  не подготовило меня к той единственной жизни, которая передо мной открыта.

— Вы пытались мне помочь, — торопливо продолжала Кэнайна. — Ни вы, ни я  не  знали,  что  учиться и  приобретать ученую профессию для индианки бессмысленно.  Я  благодарна вам за  все,  но это была ошибка.  Теперь я лучше знаю белых,  чем знаете их вы.  Вы жили здесь в полной изоляции, я жила среди них в самой гуще...

— Кэнайна,  — мягко прервала ее Джоан, — непринимай слишком поспешных решений...

— Они  вовсе  не  поспешные,  мне  понадобилось семь  лет,  чтобы  их принять.  Я все время пыталась себя убедить,  семь лет, с самого первого дня  в   школе  для  белых:   все,   что  происходит  со  мной,   только видимость,неправда.

— Ты  не привыкла к  индейской жизни,  -  уговаривала ее Джоан.  -  С четырех лет ты живешь по-другому. Для тебя нет пути назад. Их жизнь, эти зимовки в лесу убьют тебя.

Миссис Рамзей положила руку на плечо Кэнайны и с силой повернула ее к себе.  Кэнайна  никогда  не  видела  такого  исступленного  выражения  в остекленевших глазах Джоан Рамзей.

-  Кэнайна  Биверскин,  -  медленно произнесла белая  женщина,  четко выделяя слова, — быть может, это и впрямь ошибка, но еще большей ошибкой будет,  если ты теперь вернешься к  жизни индейцев.  Я была тебе матерью одиннадцать лет, и я не хочу, чтобы все это кончилось так. Ты останешься здесь у  нас,  пока что-то не подвернется.  А если понадобится,  я запру тебя в твоей комнате.