Кодекс ордена (СИ) - Емелин Андрей

— Да хорошо все, иди уже. Хватит вам за меня беспокоиться. Эш подлей-ка вина, мне далеко тянуться.

Храмовник еще постоял пару секунд, недовольно косясь на пленника, а затем прикрыл дверцу повозки.

— Хорошие у тебя парни в отряде, — с улыбкой сказал антим, обновляя бокал друга. — Волнуются за тебя. Таких странных заключенных им наверно еще возить не доводилось?

— Возить кого уж только ни доводилось, — махнул рукой Вилфрид, принимая напиток. — А люди все хорошие, Эш.

— Даже тот, что обманывал жену?

— И он.

— А как насчет магов, заключивших с демонами темной договор?

— Даже они, да.

— И выходит, что на войне одни хорошие люди убивают других хороших людей? Грабят, насилуют и уводят в рабство?

— Это и самое страшное, Эш, самое страшное, — ответил сержант храмовник, посерьезнев. — Помнишь лет десять назад у нас конфликт был с Нордикой? Когда их пираты вконец обнаглели в Иорском заливе.

— Припоминаю. Но тогда вроде полгода всего на море повоевали и обратно заключили мир.

— Так-то оно так, но был у меня знакомый капитан, да хранит его душу святой круг, который рассказывал мне вот какую историю. Сидел он значит с другом своим в таверне, тоже капитаном, с Нордики только. Тот конвойным был, сторожил суда торговые, то бишь. Вот сидят они, о жизни беседуют, выпивают как мы с тобой. Знакомый мой рассказывает, что внучка у него родилась, тот ему отвечает, а у меня мол внуку уж третий годик пошел, а ну как породнимся в будущем. Да только заходит в ту таверну посыльный из адмиралтейства и передает моему знакомому письмецо. Дескать началась война, готовьте, господин хороший, свое судно к боевому выходу. Пожали два капитана друг другу руки да разошлись, а через неделю первый потопил в бою второго. До конца жизни простить себе не мог, ходил ко мне на исповеди каждую неделю, да все об одном каялся. Вот и скажи мне Эш, плохие это были люди или хорошие?

Антим поморщился и, посмотрел в окно.

Вот уже вторые сутки они ехали на юго-запад, к одному из монастырей близ города Анора — средоточию силы ланкарской церкви святого круга. Именно там находился главный собор, именуемый Анорским, в котором заседал епископ Гюве, наместник Патриарха. Впрочем, Эш не ожидал, что его персоной заинтересуются столь серьезные люди. Они просто ехали в тот монастырь, к которому был приписан Вилфрид.

Антим не чувствовал себя пленником, напротив, скорее уж дорогим гостем. Они с Вилфридом вспоминали прошлые годы, смеялись и радовались тому, что жизнь так неожиданно свела их вновь. Свою историю знакомства и путешествия с Лани Эш рассказал довольно подробно, не упомянув пока только о пророчестве и о том, что совсем недавно с него сняли старое проклятие. Он не собирался держать это в секрете, лишь ожидал, когда выдастся более подходящее время все обсудить.

Обошли они и тему того, как антим бежал из монастыря много лет назад. Сам он стыдился заговаривать об этом первым, а Вилфрид, словно бы и вовсе не помнил обстоятельств их разлуки.

— Не знаю, насчет тех капитанов, но я видел в жизни всяких подлецов, — ответил наконец Эш. — Хоть я сам уже давным-давно стараюсь решать дела миром, никогда не бью первым и никому не желаю худого, но считаю, что люди с чувством превосходства над другими представляют для мира опасность. Видел я и как забивают до смерти рабов, за малую провинность, и как грабят город убивая мужчин и насилуя женщин. Много чего довелось увидеть. Разве такие люди хорошие?

— А вот это, Эш, в третьем круге ангелы решат.

— Ой, да не начинай, — отмахнулся старик. — Жизнь порой сама заставляет принять решения. Кем бы я был, если б отдал Лани тем бандитам в первый день нашего с ней путешествия? Хороший я совершил тогда поступок или плохой? Кто теперь разберет? А никто, потому что для девочки он наверно хорошим оказался, а для тех головорезов уж поди не очень.

— А вот здесь ты верно говоришь! — улыбнулся Вилфрид. — Да ведь только и я о том же самом. Одно дело разбираться в правильности поступков, а совсем другое клеймить человека плохим. Ведь делая это мы отнимаем у него веру в то, что он может измениться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну допустим так, здесь я не буду спорить, хотя мне и кажется это отчасти словоблудием. Но как же тогда определить хороший был поступок или нет?

— Храни нас святой круг, — всплеснул руками Вилфрид. — Эш, да не уж то ты сам этого не понимаешь?

— У меня, конечно, есть свое мнение, однако я сперва хочу услышать твое.

— Ну так слушай. Единственный способ творить добрые дела — это совершая что-либо, всегда сомневаться делаешь ли ты благо, нет ли в твоих мотивах корысти, ненависти и самодовольства.

— А что же тогда насчет них?! — Эш достал из-за пояса мешочек с трофеями от убитых им магов и швырнул его на столик между ними. — Я ведь просто выполнял свою работу! Как те твои капитаны, как солдаты на войне и как палачи у плахи. Но кому стало с этого легче? У меня за половину из них до сих пор болит душа, а маги… Маги, они ведь теперь, Вилфрид, элита общества. Нам ли с тобой не знать. Ну вот и скажи мне, добро я делал или злу тогда помогал?

— Это ты мне скажи, Эш, — спокойно ответил Вилфрид.

— Сказал бы, если б мог, да сам не знаю.

— Вот потому-то ты всю жизнь и носишь их с собой, словно камень на шее, — печально заметил храмовник, кивнув на кожаный мешочек. — Хотя сам для себя давно уже все решил. А что до людей, так и я очень многое видел, Эш. А еще о большем слышал на исповедях. Впрочем, недавно я видел такое, что остается только в ужасе дивиться, до чего демоны доводят людей.

— О чем ты? — Эш спрятал мешочек с трофеями, чуть сожалея о том, что так распалился в их споре.

— О битве при Новом Анриже, — мрачно ответил Вилфрид. — Наши войска отступали с севера, но не успевали отойти к городу, и король принял решение выпустить гарнизон им навстречу. Все мужское население при этом взяли в ополчение и поставили на стены, на случай если войска разобьют. Чтобы было кому держать оборону. Примечательно, кстати, что главный бандит города, по прозвищу Хомут, сформировал из своих людей очень недурно снаряженные отряды. Ну и обратился к его величеству от лица владельца сети таверн Нового Анрижа за дозволением не отсиживаться за стенами, а биться наравне с регулярной армией.

— И что король?

— Разрешил. Правда позже Хомута нашли убитым в его доме, но это очень запутанная история и речь сейчас не об этом. Я лишь хотел сделать отступление к теме нашего разговора о хороших людях. А что до битвы, то она была очень страшной, Эш, — Вилфрид тяжело вздохнул и надолго замолчал, глядя как за окном клонится к закату солнце. — Я был там от лица церкви. Храмовники не участвуют в войнах, как ты знаешь. Но если в собственной армии появляется одержимый и начинает сеять хаос вокруг, мы лучше всего подготовлены к его устранению. Но мы оказались совсем не готовы к тому, что увидели… Мы еще не знали, вернее не были точно уверены, что у Рейха есть в строю одержимые. Ты, кстати в курсе об этом?

Эш кивнул.

— Ну так вот. Твой хороший знакомый — Парларий, не самый популярный демон у магов. Боевые заклинания слабые, проклятия в сражениях обычно бессмысленны, а что до иллюзий, так есть демоны, у которых их выбор куда значительнее, тот же Веур или Хашсаал. Но одержимые были именно магами Парлария и оказалось, что его высшее заклинание как нельзя лучше подходит в большом бою. Мы едва только завидели приближающиеся к нам серые отряды, как вдруг в воздухе закружили миллионы безглазых воронов. Они явились внезапно, словно упавшая на все небо тень, и не успели мы еще понять, что случилось, как вороны закричали. Храмовники имеют, как ты знаешь, самую лучшую зачарованную броню из всех возможных, прайярские амулеты создаются именно с той целью, чтобы противостоять атакам одержимых, но даже у меня потекла ушами и носом кровь. Что же говорить об остальных? Воины корчились в агонии на земле, держась за головы. Взбесившиеся кони носились по полю, топча людей и ломая себе копыта, но это было еще не все. Через несколько секунд вороны дождем устремились к земле и словно черный град пронзили всех, кто там находился. Вернее… Почти всех. Не тронули нас, и нескольких высших магов. Впрочем, никто уже и не помышлял о сопротивлении после случившегося. Тысячи людей погибли почти мгновенно. Кто знает, может это было в чем-то даже милосердно, хоть и не легко мне такое говорить. Позже нам дали уйти. Генерал Рейха велел передать королю, что случится со всем городом, если он не объявит о капитуляции. Но… король отказался. Тогда глава тайной службы Лукас Кейн достал свой меч и прямо в тронном зале рассек королю голову. Двое принцев были так же убиты его людьми, а Лукас объявил себя регентом, при маленькой принцессе, которую пощадил. Рейх признал его власть, да и дворяне, успевшие узнать о подробностях недавней битвы, роптать не стали. Конечно, не везде армия сложила оружие. Поняв, что прямым ударом и обычными средствами здесь не победить многие рассеялись и пытаются теперь, должно быть, достать одержимых исподтишка. Такому вот я стал свидетелем Эш. И таковы теперь наши дела в королевстве… вернее, в унтерланде Рейха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})