Остановка последнего вагона - Кирилл Гольцов

— Гони, быстрее!

Я тут же вдавил рычаг к ручке, и водный мотоцикл рванулся вперёд. В ушах пронзительно засвистело, я почувствовал, как мои внутренности трясутся от постоянных перепадов высот и тут же пожалел о выпитом накануне пиве. Тем не менее тошноты или чего-то подобного не было, скорее — тяжесть и желание мчаться ещё быстрее. При этом краем глаза я заметил, как не менее стремительно справа и слева по воде заскользили длинные чёрные тени, извиваясь и словно пытаясь охватить всё вокруг своими скрюченными лапами.

— Гони, я хочу сказать…

Голос призрачной девочки размылся и в следующее мгновение я ощутил, как она словно прошла сквозь меня, окатив волной кипятка, и замерла, расположившись на руле.

Я невольно выпустил рычаг газа, водный мотоцикл резко сбавил скорость и тут, заслонив солнце, словно гигантские волны, вокруг вздыбились тени. Они на мгновение задержались где-то на умопомрачительной высоте, а потом ринулись вниз, заставив меня сжаться и загородить лицо руками. При этом призрачная девочка мгновенно сместилась вперёд и словно нырнула под воду, а тени метнулись следом, оставив меня с бешено колотящимся сердцем и непониманием происходящего. Чуть выпрямившись и оглянувшись вокруг, я ничего не увидел и тихо позвал:

— Эй! Ты где?

Потом что-то блеснуло впереди, и призрачная девочка появилась над поверхностью, озираясь и что-то показывая мне полупрозрачными пальцами.

— Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.

И тут из глубин начало подниматься что-то огромное и тёмное. Призрачная девочка подскочила, стремительно промчалась над поверхностью воды, удаляясь от меня, и ударилась об воду уже ближе к горизонту, расплывшись в мерцающих гигантских буквах: «Смотри вечером с балкона на гору». Несколько мгновений они были совершенно разборчивыми, а потом нечто словно чёрный вихрь разметало их по поверхности и заставило мгновенно исчезнуть, словно жадно проглотив. Но, совсем еле различимая на горизонте, снова мелькнула призрачная девочка и оставила за собой огромное слово «подсказка», затем тени сгустились над ним и, закрывая значительное водное пространство, словно смерч, застыли гигантской тенью. Она клубилась, постоянно изменяясь, и вскоре стала походить на исполинский образ человека, словно стоящего великанскими ногами на самом морском дне и способного управлять всем вокруг. А я неожиданно вспомнил эпизод из советского научно-фантастического фильма «Солярис», который, как ни странно, очень испугал меня в детстве — там даже не показывали, а просто рассказывали о гигантском ребёнке, которого видели над поверхностью инопланетного океана. Но и этого вполне хватило, чтобы моя фантазия нарисовала нечто отвратительное и преследовавшее некоторое время в ночных кошмарах. Хотя сейчас, конечно, я не мог припомнить все подробности, и был слегка удивлён — чем всё это было вызвано.

Тем временем рука монстра приподнялась, закрывая солнце, и медленно мне погрозила, заставив почувствовать озноб в этот жаркий и безоблачный день. Или, быть может, просто помахала, но явно тая в себе угрозу. Потом образ начал постепенно таять, и вскоре я снова остался один на морском просторе. Судя же по спокойствию пар в лодках, проплывающих ближе к берегу, и людей на пляже, всё произошедшее видел только я. Что же, может быть, оно и к лучшему, разве что на Сицилии, кажется, сил у призрачной девочки было гораздо меньше, чем в Москве. Или эти тени обретают здесь какую-то исполинскую силу? Как бы там ни было, я верил, что дух, последовавший за мной сюда, хочет мне исключительно добра, но с другой стороны, если нечто ему противодействует, то это вовсе не обозначает заведомое зло. Быть может речь идёт просто о правилах некоей игры, в которые призрачная девочка пытается вмешаться, и именно это заставляет тени с ней бороться. Или их отношения вообще никак не связанны со мной, а происходят параллельно — мне же, как и многим людям, просто свойственно везде видеть какую-то подоплёку, связанную исключительно с собственной персоной.

Я медленно нажал на рычаг газа, неуверенно проехавшись вперёд и назад, потом понял, что больше кататься не хочу и, развернувшись, поплыл в сторону берега, параллельно отметив, что сзади у меня отсутствует вырывающийся фонтанчик с водой. Мне показалось уместным приписать это тоже к чему-то мистическому и непосредственно связанному с сегодняшними событиями, но как я понял из объяснений пожилого мужчины, который помог мне спуститься с водного мотоцикла и нетерпеливо напомнил о шестидесяти евро, это всего лишь была такая модель. Потом я некоторое время продолжал стоять на берегу, глядя на горизонт, к которому только что плыл и параллельно наблюдал, как пара крепких загорелых итальянцев водружает водный мотоцикл на тележку и с трудом отвозит её в сторону, видимо, дожидаться следующего отдыхающего. А в размеченную цветными поплавками дорожку уже заплывала пара красных каноэ с хохочущими девушками. Это почему-то заставило меня двинуться в сторону отеля, где, по рассеянности и продолжая прокручивать в голове всё случившееся, я потратил минут десять, пытаясь войти в другой номер этажом ниже. А когда уже хотел вернуться на ресепшен, чтобы спросить — почему не действует магнитная карта, посмотрел на номер и всё понял. Обрамлённые выпуклыми лимонами цифры 112 тут же прояснили всё, и я невольно подумал о том, что, если бы в номере кто-то оказался, вполне могла выйти и не очень приятная ситуация. Потом перевёл взгляд на соседнюю дверь с цифрами 114 и невольно вспомнил о том, что, из-за суеверности некоторых отдыхающих, число 13 не используется в подобных местах нигде. Забавно, я почему-то ни с чем подобным Италию не ассоциировал, но оказывается, это общий стереотип.

— Кому и зачем это нужно. Только поддерживать и развивать некую мистичность, — пробормотал я, поднимаясь на свой этаж и, сбросив в коридоре шлёпки, упал на кровать, даже не вспомнив о том, что после моря надо сполоснуться под душем.

Здесь было необычайно тихо и комфортно, но почему-то гораздо острее, чем на катамаране, ощущалось одиночество. Я повернулся на спину и смотрел в белый потолок, на котором размещалось несколько точечных лампочек, ощущая, что тут очень не хватает обыкновенной люстры, висящей в моей комнате, в одной из рогов которой всё время перегорала лампочка. Её подрагивания — сначала мягкие и успокаивающие, а затем всё более раздражённые и отчаянные — порой завораживали и ассоциировались у меня с некой музыкой, которая звучала внутри и, кажется, была давным-давно забытой и чуть знакомой. Что-то такое я слышал и теперь, только более ритмичное и сбивающееся, постепенно переходящее в шум волн и дуновение морского ветра. А ещё галька, которая шелестит на прибое, растворяясь на мгновение в шипящей пене, а потом застывает в причудливых фигурах, чтобы через несколько мгновений снова пропасть и поменяться, как в бесконечном калейдоскопе.

Я приподнялся и увидел вдали вертолёт, зависший над водой. Что он делает так далеко от берега? Потом я обратил внимание на развивающийся на длинной покосившейся палке красный флаг и пустынные ряды лежаков с собранными зонтами. Создавалось ощущение, что люди неожиданно, всё бросив, покинули это место — на скомканных серых одеялах в беспорядке лежали часы, сотовые телефоны, игральные карты, книги, сумки и пакеты. Однако меня это почему-то не удивило, а наоборот — я сам почувствовал отчаянное желание кинуться бежать отсюда без оглядки, но только тут заметил, что лежу, наполовину зарытый в гальке, недалеко от воды. Почему не на лежаке и кто меня закопал? Я попытался приподнять ногу, и это вышло неожиданно легко — с меня с шумом посыпалась галька и это, кажется, вызвало какое-то изменение вокруг. Всё начало подрагивать, постепенно увеличивая темп и превращаясь в настоящее землетрясение, и я почему-то сразу же посмотрел на Этну, словно ожидая, что с её склона сюда несётся гигантская снежная лавина.

— Но я не кричал, — прохрипели мои неожиданно высохшие губы, а внутри росло недоумение — ведь я ничего не сделал, чтобы произошло что-то подобное.

А потом меня словно начало приподнимать — первой мыслью было, что я каким-то фантастическим образом взлетаю над поверхностью, и сразу же полезли в голову рассуждения — каким образом фокусник здесь и сейчас может это сделать. Несколько лет назад я, как казалось, серьёзно увлёкся иллюзионным искусством и, благодаря одному знакомому, буквально помешанному на уличной магии, узнал немало из этой области. Однако потом как-то охладел и предпочитал всё-таки оставаться по ту сторону — зрителем, который старается скорее забыть всё то, что может знать о фокусах, а настроен просто смотреть, восхищаться и верить в настоящее чудо. Однако здесь подобные предположения сразу же оказались явно неуместными и, наклонив голову, я с ужасом обнаружил, что меня неотвратимо и быстро поднимает куда-то вверх становящаяся пугающе-гигантской галька. Кажется, часть её оставалась мелкой и с нарастающим шумом осыпалась вниз в невообразимые расщелины и, несомненно, вскоре туда же полечу и я, скатившись, как с горки и понесусь в неизвестную бездонную глубину.