Ричард III - Вадим Устинов

Хотя Глостер предсмертной волей короля был назначен протектором, королева Элизабет уничтожила исправленное завещание и надеялась перехватить власть над королевством. Английские обычаи тех времен не одобряли назначения матери малолетнего короля регентшей, и следовательно, действовать надо было по-другому. Королева и маркиз от имени Эдуарда V немедля созвали советников покойного короля. Первое предложение Вудвиллов казалось безобидным — для того чтобы колеса правосудия не буксовали, нужно повторно назначить судей суда королевской скамьи и общегражданских исков на их места. Это не вызвало никаких возражений. Затем в присутствии королевы, как будто она уже была утверждена регентшей, маркиз Дорсетский стал настоятельно призывать к усилению мер по защите королевства. Поскольку уже многие недели Ла-Манш терроризировали французские флибустьеры, он предложил снарядить флот для защиты прибрежных городов и торгового судоходства. Это инициатива также быстро нашла поддержку, причем Дорсету удалось продвинуть на должность командующего флотом из двадцати судов своего дядю сэра Эдуарда Вудвилла, который сразу же приступил к снаряжению кораблей и назначению на них своих людей. Сам маркиз, будучи констеблем Тауэра, взял под свой контроль крупнейший оружейный склад страны и богатые сокровища, накопленные Эдуардом IV.

Королева и ее старший сын чувствовали себя в совете настолько уверенно, что принялись назначать уполномоченных в комиссии графств по сбору налога на иностранцев, принятому последним парламентом. Далее наступил момент для решающего хода. Маркиз заявил, что неопределенность во власти вносит смятение в души простых людей, а посему Эдуард V должен быть коронован как можно скорее. Он предложил провести церемонию в воскресенье 4 мая. Члены совета решили не ждать прибытия герцога Глостерского и большинством голосов согласились с предложенной датой. Короля уведомили, что ему необходимо прибыть в столицу 1 мая.

Были, однако, в совете те, кто не одобрял подобной торопливости и предпочитал подождать дядю молодого короля, по понятным причинам весьма заинтересованного в том, чтобы присутствовать при принятии и при исполнении таких важных решений. Их тревожил масштаб амбиций Вудвиллов, которых те практически не скрывали, а также безрассудное стремление полностью игнорировать волю покойного короля. Эти лорды, среди которых самым влиятельным был Хейстингс, считали, что дяди и братья короля по материнской линии должны быть отстранены от опеки над Эдуардом V. При этом они прекрасно понимали, что отстранить родственников королевы будет тем сложнее, чем мощнее окажется эскорт, сопровождающий короля в Лондон. Вудвиллы пытались отделаться общим замечанием, что численность эскорта оставлена на усмотрение самого короля. Однако всем было ясно, что на деле решение будет принимать граф Риверс. Для Хейстингса это казалось неприемлемым. Лорд-камергер заявил, что если эскорт не будет ограничен, то он немедленно удалится в Кале. Гарнизон этого города представлял собой значимую военную силу, и угроза оказала свое действие на Вудвиллов. Они согласились ограничить эскорт двумя тысячами человек. Против этого Хейстингс не возражал, поскольку противникам партии королевы не составило бы труда в случае необходимости собрать такой же отряд.

Вернувшись с совета, Хейстингс спешно послал в Миддлхэм второго гонца с еще более зловещим посланием. Камергер писал, что Вудвиллы проигнорировали назначение Ричарда Глостерского протектором, уничтожили последнее предсмертное завещание короля и собирались короновать юного Эдуарда как можно скорее, чтобы сохранить власть в своих руках. Они узурпировали все государственные дела, и только его отчаянные усилия помогли ограничить двумя тысячами человек численность конвоя, который должен сопровождать принца Эдуарда из Ладлоу в Лондон. Хейстингс сообщал, что после похорон короля бароны королевства, присутствовавшие в столице, собрались на заседание совета, где решали, как управлять государством, пока король не достигнет совершеннолетия. Было выдвинуто два предложения. Первое заключалось в том, что править должен герцог Глостерский, поскольку так наказал в своем завещании Эдуард IV. Но это предложение совет не принял. Возобладала другая точка зрения, согласно которой правление должно осуществляться многочисленной группой, среди которых герцог будет лишь первым среди равных. За это предложение сплоченной группой выступили все, кто держался семейства королевы, поскольку они опасались, что Ричард отомстит тем, на ком лежит вина за смерть Кларенса, казнив их или по меньшей мере лишив высокого положения.

Хейстингс призывал герцога Глостерского поспешить в столицу с сильным войском и отомстить за оскорбление, нанесенное ему недругами. Он уверял Ричарда, что тот легко достигнет этой цели, если перед тем, как войти в город, возьмет под свою защиту молодого короля Эдуарда. Хейстингс писал, что он одинок и подвергается в столице большой опасности, поскольку ему едва удается избегать ловушек врагов, так как их старая ненависть только усиливается из-за его дружеского расположения к Ричарду{50}.

Получив подобные рекомендации, Глостер направил послание совету короля Эдуарда IV, еще не превратившемуся окончательно в совет Эдуарда V. В нем он заявлял, что всегда был предан своему брату и во внутренних, и во внешних делах, и в мире, и в войне. Так же верен он будет и наследникам брата, и даже его дочерям, если мальчиков не дай Бог настигнет смерть. Далее, он готов ценой собственной жизни защитить детей брата от любой опасности, которая может их подстерегать. Единственное его желание — видеть, что управление королевством установлено в соответствии с законом и справедливостью. И поскольку по завещанию Эдуарда IV протектором королевства назначен именно он, то совету не стоит обсуждать распределение полномочий без его участия. Ричард напоминал, что советникам придется учитывать должность, которую он занимает по праву в соответствии с законом страны и указом брата. Герцог Глостерский также присовокупил и более ясное предупреждение: всё, что будет принято советом в противоречие закону и воле покойного короля, нанесет серьезный ущерб тем, кто поддержал такие решения.

Письмо получило широкую огласку и произвело благоприятное впечатление на умы горожан. Все говорили о том, что герцог Глостерский достоин править королевством. Советники, поддержавшие Вудвиллов, также начали колебаться. Хейстингс, чувствуя сомнения совета, еще раз напомнил присутствующим, что Ричард на законных основаниях считает себя протектором Англии и может аннулировать любое решение, принятое в его отсутствие. Но маркиз Дорсетский не сдавался. Он говорил о том, что опасно отдавать власть в руки одного человека, и намекал, что никто из сторонников Вудвиллов не сможет чувствовать себя в безопасности в случае наделения Глостера верховной властью. Маркиз принуждал совет вынести постановление, по которому Ричард как протектор был бы лишен реальной власти, и заносчиво заявлял: «Мы сами достаточно важные персоны, и можем даже без дяди короля принимать такие решения»{51}. Дорсет отправил письмо графу Риверсу с указанием, что король должен прибыть в Лондон не позднее установленного советом срока. Следуя этому указанию, король и Риверс во главе двух тысяч человек в сопровождении длинного обоза 24 апреля оставили Ладлоу и углубились в зеленые холмы Шропшира, держа путь на восток.