Британия. Краткая история английского народа. Том II - Джон Ричард Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О. Кромвель «провел много времени в молитве» перед штурмом Бэзингхауза, где в течение всей войны упорно держал сторону короля маркиз Уинчестер. Штурм положил конец его сопротивлению, и старый храбрец-роялист был взят в плен среди руин пылавшего дома. Он «разразился проклятиями, — согласно очевидцу-пуританину, — и сказал, что если бы у короля не было в Англии земли, кроме Бэзинг хауза, он поступил бы так же и держался бы в нем до последней крайности», утешаясь тем, «что Бэзингхауз называли Верностью». Та кой верности Карл I совсем не заслуживал. Едва захват его бумаг при Нэсби раскрыл прежние его интриги с ирландскими католиками, как парламент получил возможность сообщить Англии новый его договор с ними, посредством которого он, соглашаясь на все предъявленные ими требования, покупал уже не нейтралитет, а помощь. Низость эта оказалась бесполезной: всякая помощь, какую только могла доставить ему Ирландия, являлась слишком поздно. Весной 1646 года немногие войска, стоявшие еще за Карла I, были окружены и разбиты при Сто. «Вы теперь сделали свое дело, — сердито сказал своим победителям их вождь сэр Яков Эстли, — и можете радоваться, если только не рассоритесь друг с другом».
Глава VIII
АРМИЯ И ПАРЛАМЕНТ (1646–1649 гг.)
С окончанием междоусобной войны началась эпоха запутанных столкновений, эпоха, скучная и неинтересная по ее внешним событиям, но более важная, чем сама война, по влиянию на последующую историю страны. Новая Англия, та, мысли и чувства которой нам так знакомы, обрисовалась, хотя и смутно, со времени победы при Нэсби. Старые порядки незаметно исчезли. Когда Эстли отдал победителям свой меч, «дело» поколений, защищавших протестантизм против католицизма, политическую свободу — против деспотического управления, употребляя его резкое выражение, было «сделано». По отношению к этим спорам, как ни старались их оживить Стюарты, Англия могла быть спокойной. Но с окончанием прежней работы началась новая. В годы, прошедшие после окончания междоусобной войны и до смерти короля, на первый план в качестве предметов общенародного обсуждения выступили конституционные и церковные вопросы, в той или иной форме еще беспокоящие современных англичан. В эпоху борьбы между армией и парламентом образовались первые великие партии, с тех пор постоянно господствовавшие в общественной, политической и религиозной жизни Англии, будь то индепенденты и пресвитериане, виги и тори, консерваторы и либералы. Тогда в первый раз началась далеко еще не закончившаяся борьба между политическими традициями и политической реформой, началами религиозного единообразия и религиозной свободы.
Религиозная борьба повлекла за собой политическую. Мы уже видели появление при Елизавете сект, не стремившихся, подобно пресвитерианам, к изменению устройства церкви, но отвергавших понятия о национальной церкви вообще и требовавших для каждой общины полной независимости в делах веры и богослужения. Но в конце царствования королевы эти «браунисты» исчезли почти совсем. Некоторые диссиденты, как это было с замечательной общиной, из которой вышли «отцы пилигримы», нашли себе убежище в Голландии; но большинство из них заставили снова присоединиться к господствующей церкви. «Что до так называемых браунистов, говорил Ф. Бэкон, — то в самое лучшее для них время их было очень не много необразованных простых людей, рассеянных то здесь, то там по закоулкам; а теперь, благодаря богу и примененным к делу добрым средствам, они подавлены и искоренены, так что о них почти ничего не слышно». Но, как только приматство Эббота посулило более мягкое отношение, изгнанные «отщепенцы» начали понемногу возвращаться в Англию. Во время своего пребывания в Голландии большинство их довольствовалось свободным развитием своей системы независимых общин, из которых каждая составляла целую церковь; впоследствии их называли индепендентами. Но меньшинство сильнее обособилось от господствующей церкви, особенно в учении о необходимости крещения взрослых, отчего их скромная община в Лейдене получила название «баптистов». В середине царствования Якова I каждая из этих сект образовала общину в Лондоне, но ревностные преследования Лода помешали распространению их мнений при Карле I. Только в связи с внезапным увеличением их числа в эпоху Долгого парламента, благодаря возвращению горстки переселенцев из Новой Англии с Хьюго Питерсом во главе, общины индепендентов начали обращать на себя внимание.
Лильборн и Бертон скоро объявили себя сторонниками так называемого новоанглийского направления; а через год в одном только Лондоне возникло «восемьдесят общин различных сектантов, руководителями которых», по пренебрежительному замечанию епископа Голла, «являлись люди, к тому пригодные, — башмачники, портные, валяльщики и тому подобный сброд». Но, в сущности, это движение пока не имело религиозного значения. Бакстер в то время еще не знал о сущест вовании индепендентов. В ранних памфлетах Мильтона также незаметно следов их влияния. Из 105 священников, заседавших на Вестминстерском соборе, только пять сочувствовали индепендентам, и все они были изгнанниками, вернувшимися из Голландии. Из 120 священников Лондона в 1643 году только трое подозревались в склонности к сектантству.
Борьба с Карлом I сначала создавала только новые помехи на пути к религиозной свободе. Пим и его товарищи в это время руководствовались в вопросах церковных и политических строго охранительными задачами. Их признанной целью было вернуть церковь к тому положению, которое она занимала при Елизавете, и освободить ее от «новшеств», которые были введены Лодом и его единомышленниками. «Сильное» большинство парламента было против всяких изменений в устройстве или учении церкви. Только отказ епископов от ограничения их власти и доходов, усиление партии, враждебной епископскому управлению, необходимость купить помощь шотландцев установлением церковного и политического единства, но прежде всего — настоятельная нужда в каком бы то ни было новом церковном устройстве вместо старой организации, ставшей невозможной ввиду положения, занятого епископами, — только это заставило Палаты принять «ковенант».
Однако для большинства англичан принятие церковью пресвитерианской системы управления казалось неважным. Учение о необходимости епископата признавалось немногими, и вообще реформа была встречена с одобрением, так как сближала английскую церковь с шотландской и с реформатскими церквями материка. Но, как бы ни было преобразовано ее управление, никто не ожидал, что она перестанет быть английской церковью или что она утратит право требовать от всего народа единообразия в богослужении. Тюдоровскую теорию об отношении церкви к государству, об обязанности всех англичан входить в ее состав и о ее праве определять верования и обряды богослужения не затронул никто из выдающихся людей.
Сами чувства, на которых
