Кровавая жатва - Шэрон Болтон

Эви все еще осматривала руины.

— Костер этот, наверное, выглядит кошмарно, черт возьми! — сказала она.

— Думаю, что все они и будут этим самым костром. Еще то должно быть зрелище, хотя сам я постараюсь его избежать. И не переживайте по поводу того, что чертыхаетесь на святой земле. Я в последнее время становлюсь удивительно непредубежденным.

Был ли это проблеск того, прежнего Гарри, или ей только показалось?

— Не сомневаюсь, — сказала она. — А костер состоится здесь? На территории церкви?

— Только через мой труп… хотя, похоже, мне следовало бы быть поаккуратнее в выражениях. Нет, это будет происходить в поле, недалеко отсюда. Вы проезжали мимо этого места в тот день, когда мы познакомились. Это там, где несколько недель назад проходила церемония завершения сбора урожая. — Он вдруг запнулся.

— Та самая, на которую вы меня приглашали? — тихо спросила она.

— Да, в вечер нашего с вами первого несостоявшегося свидания.

Ей нечего было сказать. Нужно было идти дальше. Нужно было сесть в машину и уехать. Прежде…

— Кстати, выглядите вы просто замечательно, — сказал он.

…прежде чем он скажет что-то в этом роде.

— Спасибо, — сумела ответить она, осматривая его с ног до головы и снова глядя ему в глаза. — А вы выглядите, как викарий.

Он коротко рассмеялся и, казалось, как-то отстранился от нее.

— Ну что ж, вы, надеюсь, увидели то, что хотели, — сказал он. Он прошел немного вперед, потом остановился и повернулся к ней.

— Так проблема была в этом? — спросил он.

— Проблема? — Она тоже остановилась.

Нет, Гарри, в этом проблемы не было!

— Так вы поэтому передумали? — спросил он.

Она не передумала…

— Все не так просто, — ответила она. Ну что она может ему сейчас сказать? — Я даже не могу вам этого объяснить.

Улыбка, мелькавшая в уголках его рта, растаяла.

— На самом деле в этом нет необходимости, — сказал он и снова подставил ей руку. Она оперлась на нее. — Если вы вдруг передумаете… Вы знаете, где меня найти.

Вообще-то ничего она не передумывала. Они были уже почти у самого входа на церковный двор. В двух-трех минутах от момента прощания. И неожиданное появление другой женщины застало их врасплох.

— Что вы здесь делаете? — требовательно спросила она, со злостью глядя на Эви.

Гарри вздрогнул. Его внимание было полностью поглощено женщиной рядом. И он не заметил вторую, стоявшую сразу за церковной стеной.

— Привет, Джиллиан! — сказал он, проклиная все на свете. Ему хотелось оттянуть момент прощания с Эви и, возможно, попробовать что-то… — Вы хотели поговорить со мной? — спросил он. — Дверь в ризницу открыта. Хотя, собственно говоря, и не должна бы. Я обязан запирать ее всякий раз, когда выхожу из здания. Похоже, я стал совсем рассеянным.

Он улыбнулся Эви. Но она больше не смотрела на него. Ее глаза были прикованы к Джиллиан. Он почувствовал, что она перестала опираться на его руку, и плотнее прижал локоть, а потом еще и легонько сжал свободной рукой ее ладонь.

— Почему вы здесь? — взбешенно спросила Джиллиан, оторвав пылающий взгляд от лица Эви только для того, чтобы уставиться на ее руку, накрытую теперь ладонью Гарри. — О чем вы говорите?

— Джиллиан, почему бы вам не подождать… — начал он.

Джиллиан резко дернулась.

— Что она вам наговорила? Она доктор, она не должна была…

— Я ничего и не говорила, — перебила ее Эви. — Мне запрещено говорить о своих пациентах, по крайней мере, без их на то разрешения. Поэтому я этого и не делаю. Я приехала сюда, чтобы поговорить с преподобным Лейкоком по совсем другому вопросу.

— Мы не говорили о вас, — сказал Гарри, чувствуя, что нужно немедленно все прояснить.

Он переводил глаза с одной на другую. Джиллиан выглядела озлобленной и сбитой с толку. Эви — просто печальной. И внезапно он все понял. О боже мой…

— Джиллиан, у меня назначена еще одна встреча через пятнадцать минут в другой моей церкви, — сказал он. — Простите, совсем из головы вылетело. Если вы хотите поговорить, можете позвонить мне домой сегодня после обеда. А сейчас извините нас. Я должен проводить доктора Оливер к ее машине.

Джиллиан прошла чуть дальше по дорожке и остановилась. Гарри проводил Эви из церковного двора и задержался в нескольких метрах от ее машины.

— Так вот какая у нас проблема, — сказал он, стараясь говорить тихо. — Та самая, которая помешала нашему первому свиданию.

Эви принялась рыться в своей сумочке. И ничего ему не ответила.

— Так что будем просто считать это первым опытом? — предложил он.

Она наконец отыскала ключи. Нажала на кнопку пульта, и замки машины щелкнули. Он отпустил ее руку и прошел вперед, чтобы открыть дверцу. Она по-прежнему не смотрела на него, отвернувшись в сторону развалин аббатства.

— Я знаю, что это, собственно, не мое дело, — сказала она, складывая палочку и бросая ее на пассажирское сиденье, — но вам не кажется противоестественным терпеть эти фигуры на территории церкви?

Ее портфель тоже отправился в машину. Она, похоже, твердо решила не смотреть ему в глаза.

— Я просто подумала о мальчиках Флетчеров, — продолжила она. — Представляю, как жутко все это должно выглядеть в темноте.

— Да уж, можете мне поверить, — сказал Гарри.

Ладно, если она отказывается взглянуть на него, то уж он-то может свободно смотреть на нее во все глаза. Чуть ниже правого уха у нее крошечная родинка…

Она обернулась — и застала его врасплох.

— Тогда не могли бы вы… — Ее вопрос повис в воздухе.

— Эви, я тут всего несколько недель. И если я начну насаждать свои порядки, это может пагубно сказаться на моем дальнейшем пребывании здесь.

Она открыла было рот, но он остановил ее.

— Да, я знаю. Я ставлю свою карьеру превыше благополучия двух детей и тоже переживаю по этому поводу, но факты таковы, что я не единственный, кто несет ответственность за эту собственность. Я могу поговорить со своими церковными старостами и выяснить, нельзя ли убрать все это скорее, чем было запланировано. Я могу поговорить с моим архидьяконом. Если он поддержит меня, то, возможно, в следующем году мне удастся это предотвратить.

Пальцы ее правой руки коснулись его ладони.

— Простите меня, — сказала она, — я не хотела причинять вам беспокойство. Но как подумаю, что все это будет стоять еще семь дней…

— Нет. Не семь, а четыре.

Она вообще заметила, что прикасается к его руке?

— Но ведь Ночь Гая Фокса будет…

— Эти славные люди не разводят здесь свои костры пятого ноября, — ответил он. — Очевидно, они не особенно придают значение католической версии попытки подорвать английский Парламент. У них праздник состоится второго ноября.

— В День поминовения всех усопших? — удивленно спросила она.

— А мне казалось, что вы в церковь не ходите. Но вы совершенно правы. Второе ноября — это День поминовения всех усопших, когда мы молимся за умерших, которые могли еще не попасть в Царство Господне. Только здесь они называют это иначе. Они называют это День мертвых.

24

На Хэллоуин должно быть полнолуние. Это почему-то казалось правильным. Та луна, на которую Том смотрел сейчас и которая поднималась так быстро, что на небе за ней оставался едва заметный серебристый след, не была совсем полной, но все равно выглядела громадной. Она, словно воспетый в стихах корабль-призрак; плыла сейчас над самой высокой из арок разрушенного аббатства.

Хэллоуин в доме Флетчеров всегда был большим событием, возможно, из-за того что их мама была из Америки. Но только не в этом году. Никто в Гептонклафе Хэллоуин не отмечал, все были слишком заняты приготовлениями к празднованию Дня мертвых второго ноября. Поэтому у Флетчеров был всего один фонарь из тыквы, который стоял на подоконнике в гостиной, повернутый лицом в сад, откуда никому, кроме них самих, его видно не было.

Том сидел у окна в своей комнате, прячась за занавеской. Когда он делал так, никто его видеть не мог. В последнее время это оказалось очень полезным способом узнать многие вещи, о которых он не должен был знать.

Например, что его мама изо всех сил добивалась того, чтобы убрать всех этих костяных людей с развалин. Сегодня утром они с Джо насчитали их двадцать четыре, на пять больше, чем было, когда они появились впервые. Его мама ненавидела их до глубины души и всего десять минут назад звонила по этому поводу Гарри. И была очень близка к тому, чтобы рассориться с ним.

Двадцать шесть. Он только что насчитал на развалинах уже двадцать шесть костяных людей. А утром было всего двадцать четыре. Иногда за день их добавлялось два, а то и больше. Замечательно!

Сегодня утром за завтраком Джо спросил, а нельзя ли их семье сделать собственную фигуру. Мама Тома очень твердо сказала: «Нет!» — и нервно посмотрела на Тома, а он, честно говоря, и не возражал бы. Он считал, что они очень крутые и по-своему даже забавные. Среди них была даже в бриджах для верховой езды, старых резиновых сапогах и шапочке наездника. В одной руке у нее была палка, которая должна была изображать хлыст, а под мышкой она держала игрушечную плюшевую лисицу.