Дети Брагги - Арина Воронова

- Что ж, доброго пира Гламу Хромой Секире, - задумчиво проговорил Гранмар, - и Тровину Молчальнику.

Собравшиеся согласно кивнули. На этот раз молчание прервал Скальдрек, скальд Хеймдаля:

- Призванные прибыли.

- Не совсем так, - отозвался Амунди-целитель. - Подумать необходимо об ином, о том, как и почему за каких-то три года из простого хускарла Вес, сын второй жены ярла Сканей Хакона, превратился в конунга Вестмунда, правящего теперь половиной Дании. Поддерживая нового конунга, мы все это время считали причину его возвышения второстепенной. Всегда находилось иное, более неотложное дело. Не доискиваясь причины происходящего, равно как и причины того, почему покинул Круг Тровин Молчальник, мы разменивались на повседневные мелочи, учили, исправляли ошибки, улаживали свары. Сейчас же наше дело решить, кто или что такое есть созданный с нашей помощью конунг Вестмунд.

- В Том мире, сколь бы я ни искал его в видениях, я видел конунга лишь Тюром асов. Тем самым странником в синем меховом плаще, каким он явился под именем Гримнира к конунгу Грейрреду.

- И мне было подобное видение, - согласился Оттар Черный. - Этого достаточно, чтобы предположить, что они впрямь порождение или воплощение Хрофта? Но с чем пришел тогда в Мидгард Тюр-ноши? Станет ли он для нас Одином Всеотцом, отцом асов и людей? Или Одином Бельверком, асом-висельником, Тюром павших, призывающим к себе героев ради собственных, лишь ему ведомых целей?

- Дело здесь даже не в рождении или роде Веса, они нам известны, как известно и его отрочество. Важны для нас последние три-четыре года. К сожалению, Тровин оставил нас, а теперь он мертв.

- Скагги из рода Хьялти, возможно, вспомнит хотя бы часть послания Молчальника, - напомнил скальдам Бранр.

- А оно того стоит? - усмехнулся Ивар Белый, скальд Ньерда. - Молчальник любил добрую шутку. - Корабельщик стряхнул с рукава одинокую стружку.

- Стоит, - с непоколебимой уверенностью возразил Бранр. - Не стал бы он иначе отправлять мальчишку к чужому ему человеку, да еще такому, как Грим.

- Если так, то послание зашифровано, и только Грим способен разгадать его, - заключил Ивар.

- Да, Грим, - задумчиво повторил Оттар и многозначительно уставился в огонь Локи.

Избранники Одина среди скальдов бывали нередки, но мало кто из них доживал до преклонных лет. Быть скальдом аса асов немалый почет, но тяжела и ноша. Снова повисло молчание, скальды смотрели в огонь, проказливо трещавший сосновой смолой. Наконец заговорил Банланди, скальд Фрея:

- Я, как и все вы, тоже страшусь предательства Одина. И все же я призываю Круг задуматься о том, что Один и последователи его пришли к нам не без причины. Они пришли к нам, дабы отогнать худшие силы. - Он кивнул на огонь Локи. - Как всем вам известно, я видел Веса на восьминогом коне. Но в Том мире я видел и иное. И поверь мне на слово, Ивар, в Том мире есть и более страшные создания, чем воспитанник Тровина. И среди них один из потомства самого Фенрира, сына Локи...

Эгиль приподнялся на локте, силясь заговорить, но Лысый Грим жестом призвал его к молчанию.

- И все же я скажу это, поскольку ни один из вас не решается этого сказать. Да, я по-прежнему полагаю, что Грим, Сын Эгиля, скальда Одина, Грим Квельдульв много опаснее для нас, чем когда-либо сможет стать Вес. Знаю, Грим, ты желал лишь добра, давая внуку имя свое и Ратей Отца, и не его вина, что он стал избранником Локи. И все же он ненадежен. Кто знает, какие силы в нем сокрыты?

- Я поручусь за него, - со сгустком крови выхаркнул Эгиль, и снова его прервал Лысый Грим:

- Мы сами призвали его, сделанного не вернешь. Вспомни, Ванланди, не ты ли согласился тогда с решением Круга? Скажу тебе более, тот, кто хоть однажды встречал в Том мире Грима и Локи, никогда не спутает одного с другим.

- А что случалось с теми, кому довелось встретить там твоего внука? угрюмо возразил Ванланди. - Ты помнишь?

- Не время для старых споров, - вмешался Амунди. - Важнее сейчас разобраться, кто таков Вес. Если две силы ведут войну в горнем мире, там, где асы бьются с великанами, где неумолимо надвигается Рагнарек, то и у нас на глазах в мире этом одна из воюющих сторон, если вдуматься, нередко начинает походить на противную.

Медленно склонились в согласии головы, наконец, неохотно кивнул и Ванланди.

- Битва Последнего дня? - переспросил вдруг встревожено Бранр. - Ты помянул о той Битве случайно, целитель, или тебе что-то сказали руны.

- Видение, - коротко ответил Амунди.

- И мне тоже оно было, - неожиданно сказал Оттар Черный.

Лысый Грим и Эгиль только мрачно кивнули.

- Я спросил вас потому, что в ту ночь, когда "Линдормр" причалил в Скаггене, такое же видение было и мне. И Гриму тоже что-то привиделось, хотя он не захотел говорить об этом.

- И об этом тоже, я хотел поговорить с Кругом, - целитель мягко улыбнулся Бранру. - Если повторяются вещие сны, то близок, возможно, сам последний день, когда эйнхерии Отца Ратей выйдут на битву с исчадиями Локи. Если прав Ванланди и с Гримом-младшим к нам действительно пришли силы Локи и хаоса, конунг же Вестмунд есть сила порядка асов, но меж ними нет брани.

- Пока, - мрачно вставил Ванланди.

- Если сражающиеся в последней битве стороны определены, то кто или что ведет надвигающиеся на нас лавины смерти. Кто стоит во главе обратившихся к вере своих предков норманнов, тех, кто умирает с охотой, забирая с собой противника? Мечи и секиры их весомы, а хольдов и ратников защищает чья-то рунная волшба.

X

РУНА ПИВА УРУЗ ИЛИ ЗУБР, ХОЗЯЙКА ЕЙ - ТВОРЧЕСТВА СИЛА. И ВОПЛОТИВШИЙ ЕЕ ОДИН-ШАМАН

Сила вращает мир, Сила играет людьми,

асы подвластны ей, и ассиньч с ними.

Рунной Силой волшбы,

Аудумлой был вскормлен Имир.

Лишь опыт шамана и духа свобода эрилю даст

власть править сей Волей,

Свободой и Силой творенья.

На лавках вдоль стен палаты совета чинно восседали просители.

Здесь собрались те, кто, потеряв терпение, решил не ожидать осеннего тинга, а обратиться со своей тяжбой к новому конунгу.

Вестмунд сидел у дальней стены лицом к ним на простом треногом стуле. Одет он был в шерстяную рубаху и грубые шерстяные штаны, о высоком его положении говорила лишь золотая фибула, скрепляющая на плече тяжелый плащ. Однако на сгибе левого локтя покоился скипетр из странного серого камня. Тот, кто пригляделся бы к нему поближе, разглядел бы, что это всего лишь самый обычный оселок, каким точат ножи или секиры, но разглядел бы он также и застывшие в довольном оскале жестокие лица. Впрочем, поразглядывать, повертеть точильный камень в руках мало кому удавалось, поскольку скипетр теперь никогда не покидал своего нового хозяина. Время от времени конунг задумчиво проводил пальцами по одному из ухмыляющихся лиц, продолжая слушать свидетелей: