Евреи в древности и в Средние века - Александр Тюменев

крайних пределов земли. Таким образом, в заключение мы можем констатировать, что еврейский народ знал, быть может, о

греках еще менее, нежели эти последние о нем самом, и в то же

время и в еврейской литературе мы не встречаем никаких указаний относительно пребывания иудеев в собственно греческих

областях, равным образом как и в произведениях греческих авторов и в обширной эпиграфической литературе Греции.

142

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Треки в Палестине

В древние времена у нас не было ничего, что могло бы служить поводом для

сближения с греками, как, например, у египтян вывоз и привоз товаров, или у жителей финикийского побережья оживленная

торговля и промышленная деятельность.

Вообще все народы прибрежные, живущие

к востоку и западу от моря, были более

знакомы тем из греков, которые имели желание писать историю, тогда как народы,

обитающие дальше от моря, остаются им,

по большей части, неизвестными.

Иосиф Флавий

Оставаясь народом почти исключительно земледельческим

и притом в послепленную эпоху в еще большей степени, нежели до того, во время первый царей и в эпоху раздельного существования царств, еврейский народ вел замкнутую жизнь, не

пытаясь, за исключением отдельных немногих моментов своей

истории, как, например, во все время царствования Соломона, проводить активную внешнюю политику и не вступая по собственной инициативе ни в какие отношения ни государственные, ни частные со сколько-нибудь отдаленными областями и

странами. Вот почему и сфера общения и ознакомления его с

внешним миром расширялась исключительно пассивно, в зависимости прежде всего от того, поскольку государства и народы, составлявшие этот внешний мир, сами приходили в столкновение с еврейским народом и оказывали при этом то или иное

воздействие на его внутреннюю жизнь и развитие.

При таком пассивном характере, каким отличались прежде

всего отношения иудеев с внешиим миром вплоть до самого

начала эллинистической эпохи, и отдельные представители

иудейского народа могли попадать в чужеземные области, тем

более в отдаленные, в большинстве случаев не по доброй воле, но по преимуществу либо в качестве военнопленных, либо в

качестве рабов, либо, наконец, в исключительных обстоятельствах, заставлявших их покидать родину, например, после разрушения Иерусалима и гибели иудейского царства. Что же

касается литературных и документальных данных, равно как

и еврейских литературных памятников, туда они, по-видимому, 143

не попадали вовсе даже и в качестве рабов. По крайней мере, в

греческих документальных данных, как мы видели, совершенно не встречаются рабы-иудеи вплоть до половины второго

столетия до Р.Х., в памятниках же еврейской ветхозаветной литературы мы находим только одно, притом относящееся к позднейшему времени, известие относительно продажи сыновей Иуды в

рабство в Ионию, под которой здесь к тому же, быть может, подразумевается не собственно Иония, но вообще страны Запада.

Можно считать, таким образом, доказанным, что иудеи до

наступления эллинистической эпохи не проникали в области, населенные греками, ни в качестве свободных поселенцев, ни, по-видимому, даже в качестве несвободных рабов. Но если иудеи

не попадали в Грецию, то, быть может, сами греки в качестве

предприимчивых торговцев, успевших распространить свое

торговое влияние на все побережье Средиземного моря, проникли в Иудею, завязав прямые и непосредственные связи с ее

населением. Ответ на этот вопрос, и именно ответ отрицательный, в сущности, легко предвидеть на основании всего вышеизложенного. Раз ни греческие памятники ничего не знают об

иудеях, ни обратно - еврейские литературные произведения о

греках, очевидно, оба народа совершенно не приходили между

собою в соприкосновение ни в Греции, ни, равным образом, на

родине иудейского народа, хотя нам в то же время и известно

положительно о присутствии греков в городах финикийского

и филистимского побережья. Остается поэтому ответить лишь

на вопрос, почему предприимчивые греки не успели до начала эллинистической эпохи проникнуть в Иудею, и для этого

прежде всего обратиться к исследованию обстоятельств и условий, при каких совершалась греческая колонизация, в частности, колонизация южного и юговосточного побережья малоазиатского полуострова.

Греческая колонизация, в короткое время распространившаяся, еще начиная с восьмого столетия, вдоль южного побережья Малой Азии, захватила прибрежную полосу Ликии, Пам-

филии и западную часть Киликии, но здесь остановилась, не

пойдя далее Тарзоса, приходившегося приблизительно на уровне

восточной оконечности острова Кипра, также занятого, рядом с

финикийскими городами и греческими поселениями, возникновение которых относится к еще более ранней эпохе. Дальнейшему распространению греков в восточном направлении

положило предел сопротивление со стороны туземного населения, поддержанное непосредственным военным вмешательством

144

со стороны ассирийских царей, к владениям которых Киликия

присоединена была еще в конце восьмого века. «Когда греки, -

рассказывает Бероз1, - высадились в Киликии и начали войну

с туземным населением, обитавшим в той местности, против

них выступил ассирийский царь Санхериб, одержал над ними

победу и воздвиг в память этой победы свое изображение».

Рядом с сопротивлением, оказанным грекам в их дальнейшем

продвижении со стороны могущественной ассирийской державы, греческие колонисты встречали здесь не менее сильного соперника и на почве торговой конкуренции в лице финикийских городов.

Вот почему, в силу указанных обстоятельств, крайним греческим поселением, носившим характер собственно колонии, являлась, в сущности, родосская колония Фаселида в Ликии.

Все дальнейшие греческие поселения к востоку от этой последней представляли собою ие столько колонии в собственном

смысле слова, сколько простые фактории, служившие местами

для склада товаров. Начиная же с восточной Киликии и далее

на восток греки не имели даже и таких торговых факторий.

Наконец, в Финикии и на филистимском берегу греческие торговцы, при своем первом появлении в этой местности, встретили здесь целый ряд крупных местных торговых городов. Уже

по одной этой причине, хотя им и удалось завязать с этими

торговыми центрами более или менее прочные торговые связи

и отношения2, хотя они и успели завести здесь в отдельных

более значительных городах небольшие поселения, вроде упоминаемого, например, в речах Исея3и Демосфена4 поселения в

городе Аке (позднейшей Птолемаиде), однако об основании в

этой местности собственно греческих колониальных городов, само собою разумеется, не могло быть и речи5.

1 У Евсевия 1,27; ср. Ed. Meyer. Forschungen zur alten Geschichte.

Band I. S. 203; Geschichte des Alterthums. Band II. Stuttgart, 1893. S. 454.

2 Thue. VIII, 35.

3IV, 77.

4 LII (C. Calippum),24.

5 Относительно существования, помимо города Акки, оживленных

торговых связей греков с другим крупным приморским городом Газой, расположенном в области филистимлян, связей, возникших еще в

персидскую эпоху, свидетельствует факт нахождения там греческих

монет. См. Six observations sur les monnaies pt^niciennes. Numismatic Chronicle. New serie. Vol. XVII (1877). P. 177 suiv., 221-239; cp.

Herodot II, 159; III, 5.

145

Греческая колонизация, как известно, ограничивалась обычно лишь занятием узкой береговой полосы, греческие колонии

представляли собою исключительно приморские города, расположенные на самом морском берегу. При этом степень распространения греков внутрь материка и влияние их на население внутренних областей зависело, конечно, прежде всего от

того, насколько прочно удавалось утвердиться им на побережье. Так, наибольшее распространение греков во внутренние

области малоазийского полуострова и соответственно наиболее заметное влияние их на жизнь этих областей наблюдалось

в западной его половине вследствие того, что именно западное

побережье полуострова еще в доисторические времена покрыто было сплошной цепью греческих колоний. Напротив, уже

вдоль южной береговой полосы, где греки, как мы только что

видели, за немногими исключениями, почти не имели колоний

и в большинстве случаев вынуждены были ограничиваться основанием простых факторий, они вступали в непосредственные торговые сношения только с прибрежными жителями, почти не проникая в то же время на сколько-нибудь значительное расстояние внутрь страны. Наконец, там где, как в Финикии и на филистимском побережье, греческим торговцам при