Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

Горизонт ушел вверх, миллионы звуков наполнили голову, даже волком такого не бывает. Несмотря на чуть поблекшие краски, мир стал выпуклым и контрастным. Среди миллионов ароматов самыми новыми оказались мышиные.

От неожиданности чуть повело в сторону, я сел на задние лапы и вытянул хвост. Передние – аккуратно поставил перед собой, как прилежный кот.

Звуки, звуки, всюду звуки. Уши вертятся сами по себе – не успеваю следить. В доме рядом баба качает младенца, тот отказывается засыпать. И что это за… Фу! В соседнем жарят рыбу, определенно рыбу, потому что жарящееся мясо издает совсем другие звуки. Под ногами что‑то гудит, похоже, в глубине острова копошатся какие‑то твари. На другой стороне улицы дородный мужик смачно чмокает губами, видимо, что‑то ест. Я слышу все. Звон, скрежет, цоканье, вздохи, шуршание, крики, смех, шепот, свист – все!

Я тряхнул головой, пытаясь привести в порядок взбесившееся сознание. Чувства постепенно упорядочились, разум прояснился.

Осторожно поднявшись, я медленно двинулся к стражникам. Позвоночник непривычно мягкий, пружинит при каждом шаге, такое при прыжках и падениях удобно. Не раз видел, как коты приземляются с высоты на четыре лапы и идут себе по делам как ни в чем не бывало.

Подойдя на достаточное расстояние к воротам, я остановился, подергивая хвостом, как это обычно делают коты. Даже захотелось сесть и начать вылизываться. Еле сдержался.

Стражник с носом‑картошкой, что поближе, бросил на меня короткий взгляд и сказал соседу:

– Смотри, кто к нам пришел.

Второй посмотрел на меня с недоверием, в маленьких глазках брезгливость. Он переложил двурогую пику в другую руку и проговорил:

– Гони его. Сейчас жрать начнет просить. У нас все равно ничего нет.

– Да ну тебя, – ответил первый стражник и присел, вытянув ладонь. – Кис‑кис, иди сюда, черненький. Не бойся, этот дурень со всеми такой. Как еще жениться умудрился? Наверное, девка каждую ночь в подушку ревет.

Пока я изображал сомнение и шевелил усами, второй стражник прислонил пику к стене и начал оправдываться.

– Ничего не ревет, – сказал он раздраженно. – Ей вообще повезло, что взял ее с тремя сестрами. Живет теперь, как роцера в теплой трясине. Лиха не ведает. Ест досыта, нужды не знает.

Я сделал вид, что поверил круглоносому, и медленно подошел, бесшумно переставляя лапы. Стражник аккуратно погладил по голове, волна удовольствия прокатилась до самого хвоста. Не заметил, как откуда‑то раздались хрипловатые звуки. Через секунду понял – мурчу.

Когда стражник почесал мне подбородок, стало вообще невмоготу, хоть ложись на спину и подставляй пузо, чтоб гладил. Я сцепил зубы и пообещал себе не сдаваться.

– Бабам не только еда и вода нужна, – сказал первый стражник, снова возвращаясь к моей голове. – Им забота нужна.

– А это, по‑твоему, что? – ехидно спросил другой.

– Это тоже забота, – согласился напарник. – Только другая. Так можно о коте заботиться. Хотя нет, коту тоже ласка нужна. Видишь, как щурится? Нравится, значит.

Еще и щурюсь. Ну, вообще‑то да, достаточно светло, кошачий глаз не любит яркого. Я отодвинул голову от очередной попытки погладить, а то зачухает насмерть.

Только собрался придумать план побега, как круглоносый спросил:

– Мышей ловить будешь?

Я вытаращил глаза, как делают коты, когда хотят, чтобы их пожалели, похвалили и вообще любили всегда. На всякий случай издал подобающий звук:

– Мяу.

Стражник весело хлопнул себя по колену.

– Да он понимает! – радостно воскликнул он. – Все понимает. Ты ж мой котейка.

Наверное, если б не напарник – затискал бы и обслюнявил. Пришлось мысленно поблагодарить брюзжащего стража. Знал бы, кого так ласково гладит, тут же рассек бы пополам.

– Ну иди, – сказал круглоносый, пропуская меня внутрь крепости. – Подвал сам найдешь. А то у нас в последнее время нашествие грызунов и каких‑то лягух. Лягух ешь?

Я жалобно посмотрел на него, страж задумался.

– Нет? – протянул он. – Ну не страшно. Главное, мышей лови.

Я задрал хвост и гордо прошагал через ворота крепости. Когда преодолел пару волчьих прыжков, сзади послышалось недовольное:

– Вообще‑то, нам приказано никого не пропускать.

– Это ж кот, – раздалось в ответ. – Что с него будет?

Стражи остались позади, я осторожно двинулся вдоль стены, от которой тянет сыростью и прелой травой. Всюду шорохи и скрип, хотя в человеческом облике их, скорее всего, не слышно.

Подушечки на лапах касаются холодного камня, даже шерсть между ними не спасает. Зато кошачье зрение в приглушенном свете коридора лучше орлиного. Рельефные границы выпирают на полпальца и кажутся подсвеченными.

Коридор кончился огромным залом с длинным столом и узкими лавками по обеим сторонам. Судя по отсутствию гербов и гобеленов, это трапезная, для простых смертных. На стенах каменные бортики для свечек. Те сейчас погашены, но кошачьим глазам достаточно света из окон‑бойниц.

В дальнем углу проход, оттуда доносятся звуки, напоминающие клекот и хрип. Уши непроизвольно повернулись к нему, шерсть на спине вздыбилась.

Обогнув стол, я галопом пронесся через зал, у самого входа остановился и сильнее прислушался. Затем осторожно заглянул в проход.

За стеной, прислонившись к холодным камням, спит часовой. Кажется, стоя. Из глотки вылетают те самые клокочущие звуки, от которых дрожит воздух в трапезной. Страж любовно обнял пику, словно женщину, шлем наехал на лоб. Из‑под него торчат нос и мясистые губы, которые при каждом храпе смачно шлепают.

За ним винтовая лестница.

Покачав усатой головой, я прошел мимо нерадивого охранителя. Тот даже не шевельнулся, продолжил громко храпеть и шлепать губами. Через пару минут ступеньки остались позади, я выбрался на балкон.

От него через топь каменный мост, по бокам густым ковром стелется мох. На другой стороне темнеет второй проход, такой же узкий и высокий, как предыдущий.

Я с подозрением заглянул за край. Далеко внизу поблескивает черная вода, перил нет, свалиться можно как за здрасте. Чернота под мостом раскинулась от стены до стены. Если бы коты могли свистеть, присвистнул бы – внутри Абергуда, в середине крепости, разлилось целое озеро.

Пересекая мост по самому краю, я разглядывал круги, в голове крутились мысли об Изабель. Она должна быть в башне. Или, на худой конец, в отдельных покоях. Приду я и снова потащу через болота. Ильва будет в бешенстве. И Жамчин тоже.

С высоких сводов свисают клочки зелени, за века сырости они наросли длинными бородами и местами опускаются к самой воде. В отличие от улиц, где сравнительно сухо, воздух здесь влажный. Я презрительно фыркнул – лорд далеко забрался, чтоб спрятать свою шкуру.

Что‑то булькнуло в воде, я глянул вниз и отшатнулся.

Толстый стебель роцеры высунулся из темноты и покачивает клейкими каплями. Каждая поблескивает, словно отполированное яблоко, с красных бочков сползают кусочки тины и ряски. У самой кромки воды стебель покрыт слоем бурой слизи, торфяной запах даже сюда доходит. По всей длине, словно зеленые щупальца, шевелятся волоски.

Я нервно сглотнул, таращась на растение‑живоглота. Когда ступор прошел, широкими прыжками преодолел оставшееся расстояние. Лапы внесли в проход, словно за мной отряд нежити гонится, я с размаху стукнулся о камень. На бегу успел заметить развилку коридоров. Тот, что вправо, – широкий, но сырой. Левый тоже не слишком уютный, тесный, как эльфийские штаны. Но оттуда тянется струйка теплого воздуха.

Когда вернулся человечий облик, с опозданием вспомнил, что мои штаны остались лежать возле бочки. Я вздохнул: придется опять явиться перед принцессой в чем мать родила.

Уловив едва заметный сладковатый запах, я развернулся к левому коридору. В ту же секунду передо мной возникла крупная фигура стражника.

– Ты кто такой? – выдохнул он, выхватывая меч.

Я моментально ощетинился, клыки вылезли, что пасть не закрыть, когти превратились в острые крючки. Шерсть встала дыбом по всему позвоночнику, из глотки вырвался глухой рык.

Страж побелел, но не отступил.

– Ворг… – прошептал он. – Великая трясина, живой ворг!

– Живой, – прорычал я исподлобья и кинулся на стражника.

Он успел увернуться. Я ударился о стенку, тут же резко развернулся и присел, оценивая движения противника. Тот дернулся было в сторону моста, но, увидев стойку, понял – не успеет. Тогда страж вскинул меч и прыгнул сверху. Пока уворачивался, понял, это был лишь маневр, чтобы отвлечь от кинжала снизу. Я вовремя заметил тусклый блеск, лапа метнулась вперед, что‑то хрустнуло. Сзади раздался лязг металла и болезненный хрип.

Я вывернулся и запрыгнул стражнику на спину, пока тот не пришел в себя. Когти царапнули по броне, она не металлическая, а из панцирей каких‑то тварей. Страж завертелся, пытаясь скинуть на пол, но я уже нащупал незащищенное место на шее.