Западня для лорда - Маргарет Макфи

У себя в гримерной она подготовила все, что может понадобиться для вечернего представления. В коридоре послышался какой-то шорох. Она нахмурилась, гадая, вернулся ли Роберт, или пришел какой-то рабочий сцены. Взяв свечу, она подошла к двери и выглянула в коридор:

— Мистер Кембл?

Тишина.

— Есть там кто-нибудь? — позвала она, но в ответ услышала лишь эхо.

В тусклом коридоре никого и ничего не было. Венеция содрогнулась и тут же обругала себя за излишнюю нервозность, еще раз порадовавшись, что ее дела с Робертом закончены.

Закончив проверять костюмы, она взяла рукопись со своим текстом и вышла на улицу через боковую дверцу, тщательно заперев за собой замок. Солнце уже взошло, церковный колокол в отдалении пробил девять раз. По главной улице ехали экипажи и телеги, раздавалось цоканье лошадиных копыт и хлопанье дверей. Жители Лондона окончательно проснулись. Плотнее закутавшись в шаль, Венеция забралась в свой экипаж, ожидающий ее на боковой аллее. Опустив глаза на страницу, попыталась повторить слова роли, но безуспешно. В ее мыслях царил Линвуд и страсть, которую они разделили ночью, поэтому она не заметила одинокую темную фигуру, вышедшую из тени здания театра и зашагавшую вдоль по улице в противоположную сторону.

Глава 13

Линвуд стоял у окна своей гостиной, глядя на улицу. Радость утра померкла для него. Он проиграл в затеянной им с Венецией игре. При мысли о том, какие надежды он возлагал на отношения, начавшиеся между ними вчера, ощущал лишь горькое разочарование. Он вступил в игру, отдавая себе отчет в том, что сильно рискует, а сделал ставку на свое сердце. И был превзойден мастером. Увлекся хорошеньким личиком и сладострастной фигуркой, позволил заманить себя в ловушку. Венеция всецело завладела его мыслями, заставив позабыть даже о том, о чем забывать не следовало. Заставила его поверить, что их чувства взаимны, а они родственные души. Но все это оказалось иллюзией, как и женщина, скрывающаяся под маской божественной мисс Фокс. Линвуд полагал, что может отличить, когда она разыгрывает роль, а когда нет. Как оказалось, заблуждался. Представление, данное ею прошлой ночью, доказало, что она действительно непревзойденная актриса, а он всего лишь легковерный дурак.

При свете дня пятна крови на простыне казались темно-красными. В воздухе до сих пор ощущался аромат духов Венеции, смешанный с запахом недавней страсти. На белой подушке остался ее длинный черный волос. Линвуду казалось, что его руки все еще гладят ее атласную кожу, уши слышат ее дыхание, а губы сливаются с ее губами. До боли стиснув зубы, он перешел в кабинет, но тут ему в глаза бросилась косо висящая на стене картина со скрытым за ней сейфом, содержимое которого больше не являлось для Венеции секретом. Она раскрыла тайны его сердца, чтобы растоптать их. «И как это она не сообщила об этом Клэндону наряду со всем остальным», — с горечью подумал он. Поправил картину, будто бы это могло стереть воспоминание о том, что к ней прикасалась Венеция, затем сосредоточил внимание на книжном шкафе. Некоторое время стоял не шевелясь, чувствуя себя еще более одиноким, уязвленным и злым, чем когда-либо прежде, что было, по сути, нелепо, принимая во внимание все произошедшее между его семьей и Ротерхемом. Затем он позвонил в колокольчик.

— Смените постель, полностью. Проветрите спальню и кабинет тоже, она здесь ждала. Избавьтесь от всякого следа пребывания здесь мисс Фокс.

На его лице не отражалось никаких эмоций, как и обычно, оно было предельно серьезным. Прихватив свою трость, Линвуд вышел из дома. Был ясный осенний день. Ему нужно было подумать о Венеции и о том, какое направление примет теперь затеянная ими игра.

— К вам приходил лорд Линвуд, мадам. Я сказал ему, что вы уехали в театр, — сообщил Альберт и с сомнением добавил: — Надеюсь, я поступил правильно, сообщив ему эту информацию. Он отчаянно желал вас увидеть, и я… — Пожилой дворецкий смущенно закашлялся.

— Он не говорил, когда вернется?

— Нет, мадам.

Весь день Венеция ожидала его визита или записки. Она напряженно вслушивалась, когда подъедет его экипаж, и раздастся стук латунного дверного молоточка, но этого все не происходило. День клонился к вечеру, и радостное предвкушение в сердце сменилось неуверенностью и дискомфортом. Даже если Линвуд не заметил крови на простыне и ни о чем не догадался, она надеялась, что он захочет увидеть ее столь же сильно, как и она его. Она заставила себя повторить роль — сегодня вечером в театре давали «Розину», — но, невзирая на восторженно-тревожное состояние перед премьерой, никак не могла избавиться от беспокойства о Линвуде.

Венеция собиралась уже отправляться в театр, когда приехал Линвуд. Она сидела у себя в гостиной, готовясь к представлению, когда дворецкий привел его к ней.

— Френсис. — Она улыбнулась, испытывая небывалое облегчение при виде его. — Вы выбрали самое неподходящее время. С минуты на минуту я должна ехать в… — Она оборвала себя на полуслове, заметив выражение его лица, и поняла, что все изменилось. — Френсис?

— Вы не были честны со мной, Венеция.

Его голос и выражение лица были столь же холодными и отстраненными, как и в вечер знакомства.

— Да, мне следовало рассказать вам, что я девственница.

— И об этом тоже, — мрачно согласился он.

Время будто остановилось, а вместе с ним ее сердце, дыхание, окружающий мир. Все будто внезапно покрылось толстым слоем льда. Она медленно повернулась к Линвуду.

— Когда я проснулся, вас уже не было, — произнес он.

— Я опасалась разоблачения, но надеялась, что увижу вас сегодня, и мы поговорим.

— А потом я заметил вашу кровь на простыне.

Сглотнув, она ничего не ответила.

— Тогда я приехал сюда, и мне сообщили, что вы в театре. Я отчаянно желал увидеть вас, убедиться, что не причинил вам боли. — Коротко рассмеявшись, он покачал головой. — И я поехал в театр, к боковой двери, как вы мне и говорили.

Венеция закрыла глаза, предугадывая, какими будут его следующие слова, готовая услышать их. На сердце вдруг легла тяжесть, будто по жилам у нее текла не кровь, а лед.

— Когда я подошел к двери вашей гримерной, услышал мужской голос, голос Роберта Клэндона.

Венеция прижала руки к вискам. «Боже, нет! Только не это!»

— Характер вашей беседы не мог не привлечь моего внимания, Венеция.

Она вздохнула, понимая, что нужно немедленно прояснить ситуацию, ибо уклониться не удастся.

— Как много вам удалось подслушать?

— Достаточно.

Поджав губы, она попыталась сглотнуть стоящий в горле комок.