Колдун и кристалл - Стивен Кинг

— О, мой красавчик, — прошептала она и коснулась замка скрюченными пальцами. Красный отсвет появился под ладонью, что-то щелкнуло. Тяжело дыша, словно ей пришлось долго бежать в гору. Риа поставила ящик на землю и открыла его.

Розовый свет, слабее, чем от Целующейся Луны, но куда как прекраснее, вырвался из ящика. Коснулся старческого лица, склонившегося над ним, и на мгновение превратил его в лицо юной девы.

Масти принюхался, вытянул шею, прижал уши к голове, старые глаза заблестели розовым светом. Риа мгновенно заревновала:

— Отвали, дурашка, таким, как ты, делать тут нечего.

И отпихнула кота. Масти подался назад, зашипел, как закипающий чайник, отошел к скале, торчащей к небу на самой вершине, и уселся в ее тени.

В ящике лежал хрустальный шар. Именно его наполнял розовый свет. И пульсировал, словно биение умиротворенного сердца.

— О, моя прелесть, — прошептала она, поднимая шар. Розовое сияние, как капли дождя, оросило ее лицо. — Как ты прекрасен.

Внезапно розовый цвет внутри шара сменился алым. Она почувствовала, как шар завибрировал в ее руках, словно мощный мотор, ощутила влагу между бедер, ее охватили желания, о которых она и думать забыла.

Вибрация стихла, цвет поблек. И тут из розовой дымки появились три всадника. Поначалу она подумала, что это те самые люди, что привезли ей кристалл, — Джонас и два его спутника. Но нет, эти были моложе, моложе даже Дипейпа, которому не исполнилось и двадцати пяти. У того, что скакал слева на луке седла она видела череп какой-то птицы… как он туда попал? Зачем?

Потом этот всадник и тот, что скакал справа, ушли в тень, так уж распорядился магический кристалл, оставив только одного, центрального. Джинсы и сапоги, широкополая шляпа, скрывающая верхнюю половину лица, уверенность и легкость, с которыми он сидел на лошади, подсказали ей — стрелок! Скачущий на восток из Внутренних феодов, возможно, из самого Гилеада! Но, даже не видя верхней половины лица, старуха знала — это же совсем ребенок. Не увидела она и револьверов на его бедрах. Однако предположила, что едва ли он отправился в путь без оружия. Если б она могла все получше рассмотреть…

Она поднесла хрустальный шар к лицу, прошептала:

— Подъезжай поближе, красавчик! Еще ближе!

Она не знала, что за этим последует, скорее всего ничего, но внутри темного круга, образовавшегося в кристалле, фигура надвинулась на нее, очень медленно, словно лошадь и всадник преодолевали сопротивление воды, а не воздуха. Она увидела трепыхание стрел за спиной всадника. А на луке седла место черепа занимал боевой лук. По правую сторону седла, где стрелок вез бы ружье в чехле, она увидела копье. Он не из Древних, она поняла это по его лицу… но и не с Внешней Дуги.

— Так кто же ты, лапочка? — прошептала Риа. — И как мне тебя узнать? Ты так низко надвинул шляпу, что я не вижу твоих божественных глазок. Ну чего ты так низко ее надвинул? Может, по лошади… или по… брысь. Масти! Не мешай мне! Брысь!

Коту надоело сидеть под скалой, и он, мяукая, кружил между ее раздутых артритом лодыжек. Когда старуха дала ему пинка. Масти отступил на шаг… чтобы тут же двинуться к ней, глядя на старуху залитыми лунным светом глазами и все так же протяжно мяукая.

Риа пнула его вновь, без особо результата, как и в первый раз, вновь всмотрелась в хрустальный шар. Лошадь и заинтересовавший ее всадник исчезли. Вместе с розовым светом. Она держала в руках обычную стекляшку, отражающую лишь свет Целующейся Луны.

Налетел ветер, обтянул платьем старушечье тело. Масти, пинки его нисколько не устрашили, вновь отирал лодыжки своей хозяйки, беспрестанно мяукая.

— Видишь, что ты наделал, блошиный мешок? Свет ушел, ушел в тот самый момент, когда я…

И тут она услышала какие-то звуки, доносящиеся со стороны проселка, ведущего к ее хижине, и поняла, почему встрепенулся Масти. Она слышала пение. Она слышала девушку. Та пришла раньше назначенного срока.

Скорчив злобную гримасу (старуха не любила, когда ее заставали врасплох, и этой крошке предстояло заплатить за доставленные неудобства), она наклонилась и положила хрустальный шар в ящик, выложенный внутри набивным шелком. Шар лег в выемку, как яйцо, поданное на завтрак его светлости, ложится в подставку для яиц. А со склона холма, пусть и от самого подножия (чертов ветер дует не с той стороны, а не то она засекла бы девушку раньше), доносилось пение. И с каждой секундой оно становилось все громче:

О любовь, о любовь,

беззаботная любовь,

Что ж мне делать теперь,

беззаботная любовь?

— Я покажу тебе беззаботную любовь, паршивая девственница, — пробормотала старуха. Она чувствовала резкий запах пота под мышками, хотя в другом месте влага уже высохла. — Придется тебе заплатить за то, что являешься к старой Риа раньше времени. Я об этом позабочусь.

Она провела пальцами над замком, но тот не защелкнулся. Должно быть, она слишком торопилась, открывая замок, вот что-то внутри и сломалось. Глаз и девиз, казалось, смеялись над ней: Я ВИЖУ, КТО ОТКРЫВАЕТ МЕНЯ. Она все могла поправить в мгновение ока, но сейчас у нее не было даже этого мгновения.

— Назойливая сучка! — вырвалось у старухи. Она повернулась на приближающийся голос (уже почти пришла, на сорок пять минут раньше).

Она с силой прижала крышку к ящику. С душевной болью, потому что шар вновь стал оживать, наполняясь розовым светом. Но времени у нее не осталось. Потом, возможно, после того, как уйдет эта девушка, из-за которой совсем потерял голову Торин, этот старый козел.

Но помни, что ты должна сдержаться и не причинить девушке вреда, предупредила она себя. Помни, что та пришла сюда по его требованию, во всяком случае, она не из тех девиц, что слишком широко раздвигали ноги, а теперь удивляются, что парни не выказывают желания жениться. Эту Торин присмотрел для себя, о ней он думает, когда его старая корова-жена засыпает и он может вдоволь плодоить себя. Это девица Торина, а на его стороне и закон, и сила. Более того, то, что лежит в ящике из железного дерева, принадлежит человеку Торина, а если Джонас узнает, что она заглянула в ящик… что она воспользовалась ма… Нет, пока опасаться ей нечего. Тем более что ящик находится у нее, не так ли?

Она зажала ящик под мышкой, свободной рукой подобрала юбки и побежала по тропе к хижине. Она еще могла бегать, если возникала такая необходимость, хотя мало кто в это верил.