Кровавый завет - Брайан Макклеллан

Там курился Южный пик. Началось все две недели назад, в день землетрясения, когда на горизонте появилась узкая черная полоска. С тех пор она выросла десятикратно. Огромные клубящиеся облака серо-черного дыма поднимались над горной вершиной, растекались по небу, набрав высоту, и сдувались ветром в сторону Адроанского озера. Историки утверждали, что последнее извержение Южного пика произошло, когда Кресимир впервые снизошел на Святую гору. Весь Кез тогда был засыпан пеплом, потоки лавы уничтожили сотни деревень в Адро.

Все чаще такие слова, как «предзнаменование» и «дурной знак» повторяли даже весьма образованные люди, которым не полагается серьезно относиться к подобным вещам.

Тамас отвернулся от далекой горы и посмотрел на юг. Маяк был высотой с четырехэтажный дом, но стоял на утесе, поднимавшем его над всеми другими зданиями Адопеста. Один из склонов осыпался во время землетрясения, обнажив фундамент, но сама башня устояла. Под маяком с обеих сторон гавани располагались артиллерийские батареи. Тамас сомневался, что эти орудия когда-либо стреляли. Они стояли здесь главным образом для красоты, это была такая же древняя традиция, как и Горный дозор. За свою долгую историю Девятиземье много раз оказывалось на грани войны, но после Сумеречной эпохи ни одного большого кровопролития не случалось. В отдалении на якоре стояла галера с высоко поднятым флагом Кеза.

– Пусть завтра проверят батареи, – распорядился Тамас. – Они могут нам скоро понадобиться.

– Да, сэр, – отозвался Олем.

Они с Сабоном стояли по сторонам от Тамаса, терпеливо снося его долгое молчаливое раздумье. В гавани послов Кеза поджидал целый почетный караул. Слуги носились по берегу, заканчивая приготовления к щедрой трапезе в честь прибывших высоких гостей. Столы накрыли в шатрах, установленных прямо на песке, лакеи в ливреях пытались защитить угощения от ветра с озера. Андрийя и Влора с заряженными ружьями притаились в засаде с обеих сторон гавани, зорко следя за Избранными. Тамас не хотел рисковать, и мучительное чувство в груди подсказало ему, что он был прав. Там были Избранные. Третий глаз лишь подтвердил это, хотя с такого расстояния невозможно определить, много ли их и насколько они сильны.

От галеры отчалил баркас. Тамас поднес к глазам подзорную трубу и насчитал два десятка пассажиров. По высокому росту, сгорбленным спинам и длинным уродливым рукам он без труда опознал Стражей.

– Ипилл посмел прислать ко мне Стражей! – прорычал Тамас. – С каким удовольствием я бы взорвал и пустил ко дну эту лодку.

– Разумеется, посмел. Как-никак он король Кеза. – Сабон кашлянул в кулак. – Его Избранные наверняка думают о тебе примерно то же, что ты думаешь о нем. Они знают о пороховых магах на берегу.

– Моих Отмеченных нельзя сравнивать с этими безбожными убийцами, созданными при помощи колдовства.

Только в Кезе знали, как сломать дух человека и изуродовать его тело, чтобы создать Стража. Все остальные Королевские советы бледнели от страха перед подобными экспериментами над людьми.

Сабона, похоже, удивили слова Тамаса.

– Что должно пугать больше: человек, которого почти невозможно убить, или человек, способный убить выстрелом из ружья с расстояния в целую милю?

– Страж или пороховой маг? Я не боюсь ни тех ни других. Стражи внушают мне отвращение. – Фельдмаршал сплюнул на камни маяка. – Что на тебя нашло сегодня? В последнее время ты так философски настроен, что прямо слезы на глаза наворачиваются.

– Это все завтрак. – Олем сдавленно хмыкнул.

– Завтрак? – Тамас обернулся к сержанту.

– Он сегодня утром съел шесть мисок овсянки. – Олем стряхнул пепел с сигареты и посмотрел, как его сдувает ветром. – Я никогда прежде не видел, чтобы полковник ел так много и так быстро.

– Этот новый повар – настоящее чудо. – Деливец смущенно пожал плечами. – Все равно как напиться молока из сосков само́й Святой Матери. Где ты его раздобыл?

Тамас почувствовал, как на лбу выступает холодный пот, и нервно сглотнул:

– Что значит «где раздобыл»? Я не нанимал никакого нового повара.

– Он сказал, что вы сами назначили его поваром, – снова встрял в разговор Олем. Он сделал плавный жест рукой, изображая большой живот, и придал лицу довольное выражение. – «Чтобы насытить разум и душу солдат и дать им силу на много лет вперед». Во всяком случае, так он нам заявил.

– Высокий и толстый? – Тамас поднял руку над головой.

Олем кивнул.

– С длинными темными волосами, похожий на росвелеанца?

– Мне показалось, что он на четверть деливец, – заметил Олем. – Но да, это он.

– Ты с ума сошел! – возмутился Сабон. – В нем нет ни капли деливской крови.

– Михали, – вспомнил Тамас.

– Да, он так и назвался, – подтвердил Сабон. – Демон, а не повар.

– Шеф-повар, – поправил Тамас обеспокоенным тоном. – Но может также оказаться и демоном. Узнай, кто он такой. Все подробности. Он сказал, что его отцом был Моака, на-барон… Так или иначе, но разузнай о нем все.

Фельдмаршалу очень не хотелось, чтобы однажды этот странный человек пробрался в его штаб с чем-то более опасным, чем суфле из ягненка.

– Я разберусь с этим, сэр, – пообещал Олем.

– Немедленно!

– Сию секунду, сэр.

Олем встрепенулся, выбросил сигарету и поспешил к лестнице. Тамас посмотрел ему вслед, затем вернулся к медленно приближавшемуся баркасу. Он спиной чувствовал взгляд Сабона.

– Что тебе? – спросил он с большим, чем следовало, раздражением в голосе.

– Во имя бездны, в чем дело? – удивленно произнес Сабон. – Столько суеты из-за простого повара.

– Шеф-повара, – поправил Тамас.

– Ты думаешь, он шпион?

– Не знаю. Поэтому и попросил Олема выяснить.

– Какая польза от телохранителя, если ты отсылаешь его как раз тогда, когда уже показались послы Кеза?

Тамас не ответил. Значит, Михали не был плодом его воображения. Но как быть с тем, что сказал этот человек? Он попросил Тамаса разобраться с предсмертными словами Избранных – что-то такое, о чем фельдмаршал не знал.

Тамас не был религиозным человеком. Если говорить о его убеждениях, то он разделял популярное в высшем обществе и среди философов мнение, что Кресимир был богом определенной эпохи. Он явился и привел Девятиземье в движение, а потом отправился дальше, чтобы больше никогда не возвращаться.

Но теперь гневно загрохотала сама Святая гора. Что это могло означать?

Тамас не мог позволить, чтобы суеверия вывели его из душевного равновесия. Нужно арестовать Михали нынче же вечером, и с этим будет покончено.

Он молча смотрел на приближавшийся баркас, пока Сабон не указал вниз, на берег:

– Ваши баламуты уже здесь.

– Проклятье, в самое неподходящее время.

Тамас и Сабон поспешили вниз в гавань, чтобы присоединиться к членам комитета. Они пришли вместе с секретарями, слугами и телохранителями. Казалось, на берегу собрался весь Адопест. Прошло то время, когда соображения секретности требовали, чтобы они виделись с глазу на глаз: только семь мужчин и одна женщина, составившие заговор, чтобы свергнуть короля с престола.

Члены комитета собрались вместе, чтобы встретить его на набережной.

– Тамас, мой дорогой, – сказала леди Винсеслав, как только он приблизился. – Пожалуйста, попросите его святость и второго господина, – она презрительно указала на Первосвященника и Евнуха, – не курить так много.

– Вы могли сами их попросить, – сказал Тамас.

– Она просила, – вмешался Рикард. – Но кажется, что его святость не знает, как вести себя в присутствии леди.

Леди Винсеслав фыркнула:

– Не думаю, что вы сами это знаете, сэр.

– Я просто бедный рабочий человек, госпожа. – Рикард снял шляпу и поклонился ей. – Простите меня.

Первосвященник и Евнух, похоже, наслаждались недовольством леди Винсеслав. Черлемунд повернулся к Тамасу, пуская кольца дыма:

– Вы знали, что у этого парня еще при рождении удалили его мужское естество? Я и не подозревал, что подобные вещи еще практикуют спустя тысячи лет.

– Еще пятьдесят лет назад в церковные хоры предпочитали принимать именно кастратов, – усмехнулся Ондраус, взглянув на Первосвященника поверх своей книги. – И сейчас ряд известных певцов, таких как Киркхэм и Ноубенхас, являются кастратами. Их приглашают петь в соборах всего Девятиземья. Удивительно, что вы этого не знали.

Первосвященник старательно запыхтел трубкой.

– Это обычная практика, – согласился Евнух. Шум прибоя почти заглушал его высокий голос. – На моей родине есть целая каста евнухов. Они служат в гаремах и при дворах правителей Гурлы и исполняют любую прихоть хозяина. – Он взглянул на леди Винсеслав и добавил: – Любую, какую только можно вообразить.

– Отвратительно, – произнесла леди Винсеслав и отвернулась.