Ушедший мир - Деннис Лихэйн

Джо указал на веснушки у себя на щеках:

– Мордой не вышел.

– А давай так, – сказал Монтус, – ты собираешь всех итальяшек и ирландцев, всех, кого сможешь, объединяем их с моими неграми и возвращаем себе этот город.

– Мечта.

– Почему нет?

– У нас с тобой домашний бизнес, а у них «Сирс и Робак»[17]. Мы продержимся неделю, максимум две, а потом они придут сюда и раздавят нас. Втопчут наши кости в землю.

Монтус налил себе коньяку, кивнул Джо на бутылку с ромом, предлагая наливать самому, если хочет выпить. Монтус дождался, пока Джо нальет, и они подняли стаканы.

– За что пьем? – спросил Монтус.

– За что хочешь.

Монтус посмотрел на жидкость у себя в бокале, окинул взглядом комнату:

– За океан.

– Почему?

Он пожал плечами:

– Мне всегда нравилось смотреть на океан.

– Что ж, по мне, так хороший тост. – Джо звякнул своим бокалом о бокал Монтуса, и они выпили.

– Когда смотришь на него, – продолжал Монтус, – появляется такое чувство, что какие бы земли ни были по другую сторону – все эти разные миры, – там явно лучше. Там тебя примут и будут обходиться как с человеком.

– Только это совсем не так, – сказал Джо.

– Не так. Но чувство все равно возникает. До той воды, – сказал он, наливая по новой, – до тех миров можно добраться, только сейчас их уже нет. Как и всего остального, насколько я понимаю.

– Мне казалось, ты поездил по свету.

– Ага. Потому и знаю правду: все те миры – это всего лишь этот мир. И все равно, когда смотришь на эту бесконечную, вечную синеву… – Он негромко засмеялся сам с собой.

– Ты чего? – спросил Джо.

– Ты решишь, что я чокнутый, – отмахнулся Монтус.

– Вот и посмотрим.

Монтус выпрямился, взгляд его внезапно прояснился.

– Ты ведь знаешь, что почти вся планета покрыта водой?

Джо кивнул.

– Люди считают, что Бог живет на небе, но мне это всегда казалось какой-то бессмыслицей, потому что небо, оно где-то там, далеко, оно не часть нас, понимаешь?

– А океан? – спросил Джо.

– Океан – кожа мира. И мне кажется, что Бог живет в каплях. Движется вместе с волнами, как пена. Когда я смотрю на океан, то вижу, что Он смотрит на меня.

– Ого, – сказал Джо. – Пожалуй, я бы выпил за Него еще раз.

Они выпили, и Монтус поставил пустой бокал на стол.

– Ты ведь знаешь, что я выбрал своим преемником Бризи.

Джо кивнул. Бризи, второй сын Монтуса, был умным, как целая комната банкиров.

– Знаю.

– Каковы его шансы?

Джо пожал плечами:

– Не особенно велики. Такие же, как у меня.

– Он не выносит крови.

Джо кивнул.

– Если Фредди заставят вести с ним дела, то научится. Ну а если Фредди решит спихнуть его с насеста и забрать все, поставив над чернокожими своего человека, то научится еще быстрее.

– А кого Фредди считает своим человеком?

Джо нахмурился:

– Брось, Монтус.

Монтус налил себе еще коньяку. Поставил бутылку, взял бутылку Джо и налил ему тоже.

– Крошку Ламара, – сказал он.

Джо кивнул. Крошка Ламар был, можно сказать, чернокожей копией Фредди Диджакомо. Они оба были типичными детьми в своих районах, оба, начиная карьеру, соглашались на работу, от которой отказывались остальные. Крошка Ламар занимался уличной торговлей героином. Дурил нелегалов-китайцев, превратил половину их женщин в подсевших на опиум шлюх, которые работали в самых паршивых домах Ист-Сайда. К тому времени, когда Монтус Дикс понял, что Крошка Ламар больше не хочет работать на него, Ламар успел сколотить слишком сильную банду, чтобы Монтус пошел с ним на открытый конфликт. Три года назад Ламар получил вольную, и с тех пор установилось весьма шаткое перемирие.

– Твою мать, – сказал Монтус. – Фредди хочет отобрать у меня людей, снести мне голову, забрать все, что я создал, чтобы вручить этому долговязому куску дерьма?

– Примерно так.

– А когда я умру, они явятся за моим сыном?

– Да.

– Ну уж нет, – сказал Монтус. – Это несправедливо.

– Согласен, – сказал Джо. – Но это жестокий мир.

– Знаю я, что это жестокий мир, так его растак. Но совсем не обязательно творить зло. – Он допил коньяк. – Неужели они убьют моего мальчика?

Джо глотнул рома.

– Да, скорее всего, убьют. Они согласятся иметь с ним дело, только если у них не останется выбора.

Монтус посмотрел на него через стол и ничего не сказал.

– Западной частью Тампы невозможно управлять без чернокожих, – продолжал Джо. – Поэтому Фредди придется с кем-то договариваться. В данный момент он рассчитывает так: убить тебя, убить твоего сына, посадить на трон Крошку Ламара. Но ответь мне на такой вопрос, Монтус: кто сядет на трон, если не останется ни Ламара, ни тебя, ни Бризи?

– Никто. Начнется хаос. Боже, сколько крови прольется.

– А товар между тем спустят в сортир, шлюхи разбегутся, народ перестанет участвовать в лотереях, потому что побоятся.

– Именно так.

– И Фредди это понимает, – кивнул Джо.

– Значит, если не будет этих троих…

– Катастрофа, – развел руками Джо.

– Но я-то в любом случае покойник.

Джо кивнул, на этот раз так, чтобы Монтус увидел.

Монтус откинулся на спинку своего трона, обратил к Джо каменное лицо, которое с каждой секундой становилось все более плоским и мертвым, пока его не тронула едва заметная улыбка.

– Вопрос не в том, буду я жить или умру. Вопрос, какой сукин сын займет мое место – мой собственный сын или Крошка Ламар.

Джо скрестил руки на колене.

– Кто-нибудь знает, где сейчас Ламар?

– Там же, где и всегда в это время.

Джо кивнул в сторону окна:

– В парикмахерской на Двенадцатой улице?

– Да.

– Посторонних там нет?

Монтус помотал головой:

– Парикмахер уходит пить кофе. Крошка Ламар каждое утро совещается там со своими парнями, и один из них сам его бреет.

– Сколько при нем людей?

– Трое, – сказал Монтус. – Все вооружены до зубов.

– Значит, Крошка Ламар сидит в кресле, один из парней его бреет. У входной двери остается всего двое.

Монтус немного поразмыслил над его словами. В итоге кивнул, все поняв.

– Твоих жен дома нет?

– С чего ты так решил?

– Если бы все было как всегда, я бы уже услышал хотя бы одну из них.

Монтус некоторое время созерцал свою трубку, прежде чем кивнуть.

– А почему их нет дома? – спросил Джо.

– Подумал, ты найдешь способ, как меня убить. Если кто-нибудь и сможет, решил я, то именно ты сегодня утром.

– Я никого не убивал с тридцать третьего года, – солгал Джо.

– Да, но тогда ты убил короля. Утром при короле было двадцать человек.

– Двадцать пять, – поправил Джо. – Теперь ты знаешь, что я пришел не для того, чтобы убить тебя. Не хочешь позвать жен обратно?

Монтус нахмурился:

– Я ни с кем дважды не прощаюсь.

– Значит, ты попрощался.

– Почти со всеми. – Наверху послышались приглушенные шаги, и Монтус поднял голову к потолку. Легкие шаги, детские. – Еще несколько человек осталось, а потом…

– На этой неделе у Крошки Ламара дела в Джексонвилле. В полдень у него поезд. Ту-ту. – Джо покачал головой. – А к тому времени, когда он вернется, кто знает, откуда будет дуть ветер?

Монтус снова поднял голову к потолку, на щеках у него ходили желваки. Шаги затихли.

– Ты выполнил свое задание.

– Я всегда выполняю.

– Значит, сейчас.

– Или никогда. – Джо откинулся на спинку. – В таком случае ты просидишь здесь до тех пор, пока кто-нибудь не придет и не прикончит тебя. Никакой возможности повлиять на ход дела, никакого выбора.

Монтус шумно втянул воздух через ноздри, и глаза у него сделались размером с серебряные доллары. Он несколько раз хлопнул себя по бедрам, размял шею, так что Джо услышал хруст позвонков.

Затем он поднялся и подошел к темно-зеленому гардеробу.

Скинул купальный халат, повесил на вешалку, разгладил складку на боку. Сбросил туфли, снял пижамные брюки и сложил. Сделал то же самое с пижамной рубашкой. Он минуту постоял в одном белье, глядя в недра шкафа, решая для себя что-то.

– Пойду в коричневом, – объявил он. – В коричневого человека в коричневом костюме труднее попасть.

Он снял с вешалки светло-коричневую рубашку, накрахмаленную так, что она стояла бы на полу, если бы он уронил ее на пол. Надев рубашку, он посмотрел на Джо через плечо:

– Сколько твоему сыну?

– Девять.

– Ему нужна мать.

– Скажешь тоже.

– Это факт, дружище. Всем мальчишкам нужна мать. Иначе они вырастают волками, обращаются потом со своими женщинами как с навозом, ни черта не смыслят в тонкостях.

– Ах в тонкостях.

Монтус Дикс пропустил под воротничком темно-синий галстук и принялся вывязывать узел.

– Ты любишь своего пацана?

– Больше всего на свете.

– Тогда перестань уже думать о себе и найди ему мать.

Джо смотрел, как он вынул из гардероба коричневые брюки, надел.

– Однажды он покинет тебя. – Монтус пропустил ремень в шлевки на брюках. – Они всегда так делают. Может просидеть с тобой в одной комнате остаток жизни, но рядом его уже не будет.