Забытое дело - Майкл Коннелли

– Если вы меня обманете, я этого не забуду, – негромко сказала Маккензи.

В голосе ее прозвучала угрожающая нотка тертого репортера. Босх раскинул руки, показывая, что ничего не скрывает.

– Вам не о чем беспокоиться, ничего такого не случится. Вы получаете эксклюзив. Как только мы возьмем преступника, я сразу же звоню вам, и только вам.

– Что ж, спасибо. Теперь давайте еще раз повторим главные правила. Я могу цитировать вас, называть ваше имя, но вы не хотите присутствовать на снимках, так?

– Так. В этом деле мне, возможно, придется поработать под прикрытием, и я не хочу, чтобы кто-то узнал меня по фотографии в газете.

– Поняла. А что за прикрытие?

– Пока еще не знаю. Кроме того, коммандер на снимке будет выглядеть куда лучше, чем я. Да так и справедливее – он ведь живет с этим уже семнадцать лет, а я всего пару дней.

– Что ж, думаю, материал я уже знаю по вырезкам и из разговора с вами, но мне все же хотелось бы поболтать с вами обоими несколько минут.

– Все, что пожелаете.

– Готово, – сказала Эмми и начала складывать оборудование.

– Подожди, – остановила ее сестра. – Позвони в технический отдел. Похоже, план меняется и ты остаешься со мной.

Эмми явно была не против.

– Хорошо. – Она достала телефон.

– Почему бы тебе не позвонить с улицы, пока мы займемся своими делами? – предложила Маккензи. – Не хочу задерживаться – мне ведь еще нужно все написать.

Когда фотограф вышла, все трое устроились за столом, и Маккензи начала расспрашивать коммандера о деле. Чем оно ему запомнилось? Что в нем такого особенного? Почему Гарсия настоял на том, чтобы начать новое расследование? Слушая невнятные объяснения коммандера о «призраках прошлого» и «незаживающих ранах», Босх чувствовал, как поднимается в нем злость. В отличие от Маккензи он знал, что семнадцать лет назад Гарсия – вольно или невольно – позволил расследованию сойти с правильного пути. Правда, он, похоже, и не догадывался, что на них оказали давление, и это в какой-то степени облегчало его грех в глазах Босха. Но если неудача в расследовании убийства семнадцатилетней давности и не доказывала личную коррумпированность Гарсии или неспособность противостоять давлению сверху, то уж некомпетентность демонстрировала со всей очевидностью.

Закончив с коммандером, репортер повернулась к детективу и спросила, что нового появилось в деле через семнадцать лет.

– Самое главное то, что теперь у нас есть ДНК стрелявшего, – сказал Босх. – Наш научно-технический отдел сохранил образцы ткани и крови, оставленные на орудии убийства. Мы надеемся, что после проведения анализа сможем выйти на подозреваемого достаточно быстро, если его ДНК уже есть в базе данных министерства юстиции. Если же таких данных нет, мы все равно сможем провести сравнение полученного ДНК с ДНК всех подозреваемых по этому делу. В восемьдесят восьмом году таких возможностей у коммандера Гарсии еще не было. Надеемся, что на этот раз все сложится по-другому.

Дальше Босх объяснил, как случилось, что стрелявший оставил на оружии свой след. Маккензи заинтересовалась техническими деталями и подробно все записала.

Босх был доволен. Оружие и ДНК – вот что необходимо упомянуть в репортаже. Он хотел, чтобы Маккей, прочитав газету, понял – ДНК проверяется, анализируется и сравнивается. А сравнить было с чем, поскольку его образец уже имелся в базе данных. План строился на том, что Маккей запаникует, попытается скрыться или совершит ошибку, позвонив кому-то, станет обсуждать убийство семнадцатилетней давности. Все, что им требовалось, – это один-единственный неверный шаг.

– Как скоро вы рассчитываете получить результаты из министерства юстиции? – спросила репортер.

Босх замялся, медля с ответом. Ему не хотелось опускаться до откровенной лжи.

– Э… определенно сказать трудно. У министерства юстиции свои приоритеты, а запросов приходит довольно много. В любом случае это вопрос нескольких дней.

Он думал, что удачно вывернулся, не солгав, но и не сказав правды, но Маккензи тут же швырнула в его окоп следующую гранату:

– Я прочла все, что в свое время писали об этом преступлении, и обнаружила, как мне показалось, некий пробел. Нигде не сообщалось о том, что девушка была смешанной крови. Как вы считаете, могло ли это обстоятельство сыграть какую-то роль в мотивации убийства?

Босх посмотрел на Гарсию в надежде, что тот ответит первым.

– В восемьдесят восьмом мы тщательно изучили этот аспект, – сказал коммандер, – но не обнаружили ничего, что свидетельствовало бы о преступлении на расовой почве. Возможно, именно поэтому вы ничего и не нашли.

Репортер повернулась к Босху, ожидания его дополнений.

– Мы внимательно изучили материалы дела и не нашли никаких подтверждений того, что говорило бы о присутствии расовой мотивации, – осторожно подбирая слова, ответил он. – Сейчас мы еще раз пересматриваем всю имеющуюся информацию и в первую очередь обращаем внимание на то, что могло сыграть роль в мотивации данного преступления.

Столь уклончивый ответ мог не понравиться Маккензи, и Босх внутренне собрался, ожидая дальнейших вопросов в этом направлении. Конечно, можно было бы высказаться определеннее, поделиться своими подозрениями с расчетом еще сильнее надавить на Маккея и подтолкнуть его к действиям. Но с другой стороны, ему не хотелось, чтобы подозреваемый понял, насколько близко они к нему подошли. В итоге Босх оставил все как есть.

Однако репортер, вместо того чтобы продолжить наступление, закрыла блокнот.

– Думаю, у меня есть все, что надо, – сказала она. – Сейчас я поеду к миссис Верлорен, а потом вернусь в редакцию, чтобы успеть написать все для завтрашнего выпуска. По какому номеру я могу связаться с вами, детектив? Срочно, если возникнет такая необходимость?

Босх понял, что попался, и неохотно продиктовал номер сотового, зная, что теперь у нее есть прямая линия связи, которой она непременно воспользуется – если не в этом случае, то в следующем. Такова была окончательная плата за заключенную сделку.

Все поднялись из-за стола, и Босх лишь теперь заметил, что Эмми Уорд вернулась в кабинет и тихонько сидит у двери. Гарсия поблагодарил обеих сестер за любезность, они попрощались и вышли. Босх остался в комнате с коммандером.

– По-моему, все прошло хорошо, – сказал Гарсия, когда дверь наконец закрылась.

– Надеюсь, что да. Только мне это дорого обошлось. Теперь придется менять номер, который был у меня три года, и сообщать всем новый. Приятного мало.

Гарсия пропустил его жалобу мимо ушей.

– А вы уверены, что Маккей читает газеты? И не просто газеты – надо, чтобы он прочитал именно завтрашний номер «Ньюс».

– Не уверены. Более того, с чтением у него проблемы. Может, он вообще ничего не читает.

У Гарсии буквально отвисла челюсть.

– Тогда как же…

– На этот случай у нас есть план. Постараемся сделать так, чтобы он прочел то, что надо. Не беспокойтесь – все прикрыто. Со времени нашего вчерашнего разговора всплыло еще одно имя. Это знакомый и, если можно так сказать, сообщник Маккея. Билли Беркхарт. В те времена его больше знали как Билли Блицкриг. Не припоминаете?

Гарсия изобразил глубокую задумчивость, как будто стоял перед камерой. Он даже вышел из-за стола и прошелся по кабинету. Потом покачал головой:

– Нет, не припоминаю.

– Наверное, если бы слышали, то вспомнили бы.

Гарсия вернулся к столу, но не стал садиться, а уперся взглядом в ежедневник.

– Так, посмотрим, что у нас там дальше…

– Дальше у вас я, коммандер, – сказал Босх.

Гарсия вскинул голову:

– Извините – что?

– Я отниму у вас всего несколько минут. Всплыло кое-что новое, надо прояснить.

– Что прояснить? Вы имеете в виду того парня, Блицкрига?

– Да. И кое-что еще, насчет чего спросила репортер, а мы ей солгали. У дела была расовая подоплека.

Лицо коммандера превратилось в каменную маску.

– Я не лгал. Ни ей сегодня, ни вам вчера. Мы ничего не нашли. Никакой расовой подоплеки.

– Мы?

– Мы с напарником.

– Уверены?

На столе звякнул телефон. Гарсия схватил трубку и сердито бросил:

– Не соединять! Я занят. – Он посмотрел на Босха и уже спокойно сказал: – Позвольте напомнить, детектив, с кем вы разговариваете. И что, черт возьми, означает ваше «уверены?». Что вы хотите этим сказать?

– При всем уважении к вашему рангу, сэр, должен напомнить, что в восемьдесят восьмом на следствие было оказано давление. Я верю вам, когда вы говорите, что не обнаружили расовой подоплеки преступления. В противном случае вы не стали бы звонить в наш отдел и напоминать о необходимости провести анализ ДНК. Но если вы не знали о том, что происходит, то ваш напарник определенно знал. Он когда-нибудь говорил вам о том давлении, которое оказывало на него начальство?

– Рон Грин был самым лучшим из всех детективов, с которыми я когда-либо работал. И я не позволю, чтобы вы чернили его репутацию.