Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

— Какая интересная… — выдохнула она с восторгом. — Я хочу, чтобы она стала и моей жрицей тоже!

Либертине это не понравилось, она поджала губы и посмотрела на новоявленную ученицу-нахалку строго.

— Это поможет остановить войну! — быстро пообещала Электрисия. — У неё уже есть вся информация, нужен просто небольшой всплеск электричества. Ну, крохотный удар молнии, например…

— Ещё чего! — возмутилась Либертина.

— Всплеск электричества? — заинтересовалась Астория. — Это я как раз могу устроить. Но только если ты и правда уступишь девочке свою фигурку. Так будет справедливо.

— Хорошо, — нехотя согласилась Либертина, — но она будет нашей общей жрицей!

— Договорились, — кивнула Электрисия. — И как ты организуешь ей всплеск электричества?

— Увидишь, — улыбочка Астории стала одновременно самодовольной и фривольной. Либертина с сомнением посмотрела на Слепого Ио, мол, а такое точно можно детям показывать? Но тот невозмутимо добавил на доску свою фигурку — патриция Ветинари. Что ж, подумала Либертина, боги и богини могут выглядеть, как им вздумается, вполне возможно на самом деле эта Электрисия гораздо старше, чем кажется.

Астория склонилась над игральной доской, фигурки задвигались.

ЧАСТЬ I. Глава 12

Тащить на шестой этаж поднос с заварником, чашками и кексами было нелегко, особенно в дурацком, сковывавшем движения наряде. Но Гленда решила, что отправлять поднос подъёмником, как она обычно делала в таких случаях, не стоит — так Ветинари заранее поймёт, что она вот-вот к нему заявится, успеет взять себя в руки и скрыть эмоции.

Уже в районе третьего этажа Гленда о своём решении пожалела. Несмотря на холод, царивший в неотапливаемых пока коридорах (открытие дворца для посещений планировалось на Страшдество), ей было жарко. А снимать или даже расстёгивать плащ она не решилась, памятуя о том, что внешне пустые коридоры дворца вовсе не обязательно являются таковыми на самом деле.

На последнем марше она молилась только об одном — чтобы секретарская оказалась открыта, но пуста, и чтобы это позволило ей привести себя в порядок хоть немного. Она не знала, какое доброе божество услышало её молитвы, но вышло именно так, как она загадывала — она даже смогла поправить причёску, глядя в тёмное окно в свете догорающей свечи. Правда до конца восстановить дыхание в туго натянутом, будь он неладен, корсаже и изгнать с лица краску так и не вышло. И ещё, с досадой поняла Гленда, в своём модном тёплом плаще она вспотела — не критично, но ощутимо. Так что, пожалуй, не стоит подходить к патрицию слишком близко, решила она, пристраивая злополучный плащ на кресле Стукпостука. Чай можно пить и по разные стороны стола.

Решение держаться от Ветинари подальше пошло прахом, стоило ей просочиться в кабинет. Свечи здесь не горели вовсе, камин давно потух, и просторная комната почти тонула во мраке, лишь слабый свет городских улиц пробивался сквозь витраж балкона. Но не заметить Ветинари было невозможно — патриций стоял у самого окна, вцепившись ладонями в раму и ссутулившись, упираясь лбом в стекло. Гленда мельком подумала, что её внезапное появление может его напугать, и чёрт его знает, как он, со своими рефлексами наёмного убийцы на это среагирует, но что-то внутри заставляло её подчиняться не разуму, а чувствам. Она пристроила поднос на стоявший у дверей секретарский столик и быстро подошла к Ветинари. Замерла за его левым плечом, дожидаясь, когда он сам заговорит.

С минуту висела напряжённая тишина, и непонятно было, заметил ли он её вообще. Но затем Ветинари тихо усмехнулся и, не оборачиваясь, произнёс:

— Я стал совсем плох, мисс Гленда. Заметил вас, лишь когда вы поставили поднос. Будь на вашем месте кто-то из моих коллег…

— Это каких ещё коллег? — фыркнул Гленда, чувствуя, что насмешка в её голосе получилась чересчур наигранной. — Вроде, других тиранов Анк-Морпорка пока на горизонте не наблюдается.

Ветинари выдохнул с лёгким смешком — будто и не хотел смеяться, но невольно не удержался. И наконец повернулся к Гленде. У Гленды сердце защемило от того, как он на неё посмотрел. Он улыбался и даже не наигранно или вымученно. Но она слишком хорошо знала эту улыбку — улыбку, которая заменяет сильным людям слёзы. Гленда шагнула вперёд и положила ладонь Ветинари на плечо (вернее, куда-то чуть выше локтя, потому что дальше не дотягивалась).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что случилось? — спросила она, наклоняясь, чтобы лучше видеть его глаза. — Говорите, я ведь понимаю — что-то серьёзное. Я умею хранить тайны, в этом вы уже могли убедиться.

— О, да, — он отвёл взгляд, но не спрятал его, а посмотрел в окно, на город. — В вас я не сомневаюсь. Я… недоволен собой. Возможно, если бы я лучше всё обдумал… — уголок его рта неприязненно дёрнулся.

— Кто-то серьёзно пострадал? — прошептала Гленда.

— Один вампир, стражница. Но она поправится. А вот шанса исправить ситуацию, боюсь, уже не будет. Эндшпиль, мисс Гленда. Белая королева поставила шах, и скоро ваш король падёт.

— Что?! Да не может такого быть! — Гленда вцепилась в руку Ветинари и резко развернула его на себя. — Почему?

Ветинари не сопротивлялся, лишь снова слабо улыбнулся и тихо ответил:

— Некоторое время назад я узнал, что заставило Королеву-Под-Горой подчиниться леди Марголотте. Вы слышали о гномьих кубах, мисс Гленда?

— Это такие штуки, — задумчиво ответила Гленда, наконец оставив руку патриция в покое, — которые могут запоминать звук? Кажется, Натт когда-то имел дело с таким, ещё до того, как уехал из Убервальда.

— Совершенно верно, мисс Гленда. Запоминать звук. В то утро, когда я разговаривал с Преподобным Овсецом, он рассказал мне эту историю подробнее — о том, как леди Марголотте доставили такой куб и о том, что мистер Натт смог заставить его работать как записывающее звук устройство. Преподобный не придавал этому значения тогда, но вспомнил об этом недавно, когда попытался, по его собственному выражению, воззвать к разуму Королевы Под Горой. По его словам она ответила: есть вещи, которые невозможно вернуть назад, например слова, вылетевшие случайно в доверительной беседе и пойманные ловким противником.

— Леди Марголотта, — догадалась Гленда. — Она что-то записала на этот куб, что-то опасное для Королевы?

Ветинари кивнул.

— Очень опасное, мисс Гленда. Разговор с командором Ваймсом, который в бытность свою послом в Убервальде хотел непременно докопаться до правды и понять, что произошло с Каменной Лепёшкой. Командор был у меня несколько недель назад и дал понять, что в том разговоре Королева призналась в очевидном и одновременно немыслимом: лепёшку меняют каждые пятьсот лет, потому что больше этого срока ни один гномий хлеб не выживает.

— Это же их святыня, — простонала Гленда на секунду спрятав лицо в ладонях. О, она прекрасно знала, с каким придыханием вспоминали гномы, бывшие свидетелями последней коронации, явление этой дурацкой лепёшки. — Если они услышат о подделке…

— Именно, — мрачно отозвался Ветинари.

Уточнять, какой хаос разразится при этом в гномьем мире, и как это выплеснется на улицы Анк-Морпорка, где гномов едва ли не больше, чем в самом Убервальде, ни одному из них не требовалось.

— Королева решила, что пока куб у леди Марголотты, она не может рисковать своим положением, — продолжил Ветинари.

— Но ведь куб можно… — начала Гленда и осеклась. Вот оно. — Именно это вы и хотели сделать, да? Выкрасть его? Так пострадала та вампирша, о которой вы говорили?

— Да.

Ветинари снова отвернулся к окну. Более страшного “Да” Гленде ещё не доводилось слышать. Если куб не удалось выкрасть сразу, значит теперь, когда Марголотта знает, что Ветинари знает, она перепрячет его ещё тщательнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Снова прислонившийся лбом к стеклу патриций выглядел так, что у Гленды перехватило дыхание, а в сердце протяжно и остро заныло. Он не мог быть таким. Не мог взять и сдаться, не имел права. Только не Ветинари.

— Идите-ка сюда, — сказала Гленда, погладив его по плечу и привстав на цыпочки. — Что вы там несли в тот вечер про дружеские объятия? Сейчас, кажется, для них самое время.