Жених секонд-хенд - Галина Куликова

– Все!!! Павлик не поедет к тебе жить! Мы снимем ему квартиру, найдем ему работу и дадим от его имени объявление на сайте знакомств в Интернете.

– Ни за что, – твердо заявила Анжела, точно зная, что если отречется от своего внезапного избранника, то возненавидит себя на всю оставшуюся жизнь. К тому же Павлик был ее единственным каналом связи с Терентием.

После того ночного поцелуя Терентий надел бронежилет, состоявший из дружелюбия, вежливости и нейтральных улыбок. Он старался не смотреть ей в глаза и ни разу не коснулся ее руки. Анжела была уверена, что он стыдится своего поступка и теперь всегда будет избегать ее общества. Поэтому если она расстанется с Павликом, то никогда больше не увидит Терентия. Представить себе такое было просто невозможно!

– Ты напоминаешь мне подростка, который спьяну угнал машину, а потом, чтобы замести следы, убил сто человек, которые это видели, – раздраженно сказал Лёва.

– Ну что ты ко мне пристал? – огрызнулась Анжела. – Я тебе уже сто раз говорила, что не брошу Павлика. Между прочим, мы дали друг другу клятву.

– Какую клятву? У вас даже секса не было!

– А ты откуда знаешь?!

– У твоего Павлика все написано на лице, – ехидно заметил Лёва. – Анжела, если вы с ним поженитесь, я всю жизнь проживу с комплексом вины.

– Когда ты увидишь, как мы счастливы, твой комплекс мгновенно испарится. Кстати, тебе не пора собираться? – поспешила она перевести разговор в другое русло. – Жалко, что ты не догулял свой отпуск.

– А мне не жалко. Я хочу вернуться в Москву вместе с Викторией, – мечтательно произнес Лёва. – А чемодан я уже собрал, можешь за меня не волноваться.

– Надо же, какой ты стал организованный, – хихикнула Анжела.

– Не подлизывайся, – осадил ее приятель. – В общем, так. Завтра, насколько я понимаю, отсюда отчаливает Терентий, и вы с Павликом на несколько дней останетесь одни. Учти, это твой последний шанс все перерешать. Потому что потом вы втянетесь в московскую жизнь, обустроите быт – и тогда пиши пропало! Вас засосет рутина, и все пути к отступлению будут отрезаны.

– Чушь собачья! Ты вот захотел расстаться с Катериной – и расстался. И мы, если вдруг почувствуем, что вместе нам плохо, возьмем и расстанемся. Не надо устраивать трагедии из свалившегося на меня счастья.

Анжела раскочегарилась, как паровоз, и дышала гневом. Когда людям говорят правду, которую они не хотят признавать, они обычно страшно кипятятся.

– Ладно, – пошел на попятный Лёва, – ты уже взрослая девочка, тебе и решать. Но учти: если я увижу, что жизнь с Павликом тебе не мила, я приму решительные меры и стану действовать на свой страх и риск, вот! И можешь думать обо мне что хочешь.

С этой страшной угрозой он закончил разговор на больную тему и вскоре уехал в аэропорт, заговорщически подмигнув Анжеле на прощание. Вроде как напоминал о своем обещании держать ситуацию под контролем. Анжела решила, что оценит серьезность Лёвиных намерений позже. Сейчас ее гораздо больше волновали взаимоотношения с Павликом.

Взаимоотношения никак не устраивались, хотя Павлик лез из кожи вон. Он хлопотал над Анжелой, как нянька над особой королевских кровей. Он намазывал ее булку маслом, бегал ей за кофточкой, когда внезапно становилось прохладно, декламировал стихи и даже притащил откуда-то лохматый пук полевых цветов, опутанных сорной травой. Во время обеда он постоянно норовил погладить ее по руке, а один раз даже поцеловал в голое плечо.

Терентий, наблюдая за всеми безумствами, чинимыми его другом, кисло морщился и закатывал глаза. В такие моменты Анжеле хотелось его убить. Что он тут о себе воображает? С какой стати выражает свое недовольство?

Но когда Терентий тоже улетел в Москву, ей показалось, что мир потускнел, словно кто-то прикрутил ручку настройки. Все сразу стало неинтересным, и захотелось домой, броситься в мясорубку мегаполиса, чтобы дурацкие мысли и то, одно-единственное воспоминание перемололись и растаяли как страшный сон.

Целых три дня они с Павликом «строили отношения»: рассказывали друг другу о своем детстве, о привычках и недостатках, честно нежничали, и один раз у них даже случилась близость – бурная, торопливая и какая-то приземленная. В ней было много старания, но только не настоящей страсти. Анжела усиленно зомбировала себя мыслью о том, что у них непременно еще будут прекрасные минуты наедине – надо лишь немного подождать. Павлик же, сбросивший камень с души, летал как на крыльях.

Хотя он по-прежнему не слишком уверенно смотрел в будущее, в Москву возвращался удивительно счастливым. В какие-то минуты Анжеле тоже начинало казаться, что она совершенно счастлива. Однако красный фломастер по-прежнему лежал в ее сумке, и время от времени она подправляла им крестик на своем запястье.

– Как это, оказывается, приятно – ходить с пустыми руками, – весело сказала Анжела, помахивая маленькой сумочкой. – Правда, до сих пор мне так редко это удавалось!

– Можешь на меня рассчитывать, я вечно буду твоим слугой.

Они благополучно приземлились в Шереметьево и только что получили багаж. Павлик катил за Анжелой чемодан и нес свою не слишком тяжелую поклажу. Шаг у обоих был легким, стремительным, они торопились заказать такси у стойки информации и смотрели сквозь частных извозчиков, кидавшихся практически под ноги с предложением отвезти хоть на край света по низкой цене. Оба отлично знали, что если начать выяснять, цена окажется безбожно завышенной, а средство передвижения не слишком комфортабельным.

Никто не должен был их встречать, поэтому Анжела невольно отшатнулась от фигуры, метнувшейся к ней навстречу из плотной толпы.

– Ага, вот она ты! – воскликнула фигура, оказавшаяся на поверку не кем-нибудь, а Катериной. – Я думала: вдруг тебя пропущу! Ты почему к телефону не подходишь?

– Он разрядился, – ответила Анжела и, махнув рукой, радостно добавила: – Познакомься, Катерина, это Павлик. Павлик, это моя подруга Катерина.

– Здрасте, – поздоровалась вышеозначенная подруга, едва взглянув на Анжелиного спутника.

Судя по всему, она решила, что это всего лишь попутчик, любезный и ни к чему не обязывающий.

– Как ты узнала, каким рейсом мы прилетаем?

– Здрасте! – еще раз сказала Катерина, только уже с долей ехидства в голосе. – Если бы не моя драма, я бы тоже, между прочим, возвратилась сегодня из Болгарии. Кстати, а где Лёва?

– Лёва? – удивилась Анжела, подталкивая Катерину в бок и оттесняя в сторонку, чтобы освободить проход для других пассажиров. – Лёва уже несколько дней как вернулся в Москву. Я думала, он тебе уже сто раз позвонил.

– Зачем это? – надменно спросила та.