Белый вождь - Томас Майн Рид

Вообще страх полковника имел основания. Дело не могло остаться в тайне: мошенники, которым он рассчитывал поручить его, легко разболтали бы о своем подвиге. Конечно, он мог наказать своих солдат за болтливость, так как это были его подчиненные, но что толку из этого, какую бы пользу извлек он из своего мщения? Это все равно, что запереть конюшню после того, как украдены лошади.

Возможно ли было обмануть народ отрицанием факта? Без сомнения, ревнивый поклонник, находившийся рядом, и брат, который должен был возвратиться, приложили бы все возможные усилия, чтобы найти похитителя. К тому же с похищением как нельзя лучше совпали бы и посещение коменданта, и попытка сводни. Вискарру заподозрили бы, обвинили, Карлос и дон Хуан преследовали бы его самым страшным образом, а чтобы избавиться от них, необходимо было вступить на путь, усеянный пропастями.

Таковы были рассуждения коменданта, которые он изложил капитану Робладо.

– Это не значит, что я отказываюсь от дела, – прибавил он, – напротив, я желаю добиться своего, но средства, предлагаемые вами, связаны с немалым риском и чреваты множеством опасностей. Надо бы поискать чего-то другого.

И они нашли.

Робладо был человеком более основательным и характером решительнее, чем его начальник. Подумав несколько мгновений, он поставил стакан на стол и воскликнул:

– Ура, Вискарра! Дело в шляпе!

– Браво!

– Завтра же, если хотите, красавица будет у вас во власти, и самые злые языки ничего не заподозрят. Во всяком случае, вы можете пренебрегать ими, бояться вам нечего. Мне пришла в голову великолепная мысль, единственная, подсказывающая, как можно преодолеть все затруднения.

– Не мучьте же меня, Бога ради, дружище! Сообщите поскорее свой план!

– Дайте окончить стакан, такая превосходная мысль горячит и увеличивает жажду.

– Пейте же, пейте поскорее! – говорил нетерпеливый Вискарра, подливая вина сообщнику.

Осушив свой стакан, Робладо подошел к полковнику и шепотом сообщил ему подробности нового плана. Мысль Робладо была принята с восторгом, и полковник, вскочив со своего места, повторял: «Браво! Браво!..» Несколько раз он прошел по комнате с беспокойством радостно возбужденного человека и затем разразился смехом.

– Черт побери, друг мой! Вы в стратегии искуснее самого великого Конде[24]. Клянусь, это превосходный план, и я не замедлю привести его в исполнение.

– Зачем откладывать? Приступим сию же минуту!

– Вы правы, следует немедленно заняться приготовлениями к этому замечательному маскараду.

Глава XXVI

Непокорные индейцы

Но сложившиеся последующие события, казалось, должны были бы отстрочить исполнение плана, задуманного офицерами. Меньше чем через двадцать четыре часа после их разговора слух о нападении индейцев распространился в городе и разнесся по всей долине. Уверяли, что шайки апачей, ютов или команчей появились в окрестности в полном боевом уборе. С минуты на минуту можно было ожидать нападения. Действительно, на второй день стало известно, что несколько пастухов подверглись нападению на плоскогорье, почти рядом с городом. Им удалось спастись, но хищники перебили их собак, а изрядное количество скота угнали в горы в свои неприступные убежища. Пастухи узнали ютов и их военную разрисовку. После успешной охоты на востоке Пекоса отряду этого племени вздумалось совершить набег на колонию, чтобы затем возвратиться к источникам дель Норте, где было их главное местопребывание.

Появление ютов легко объяснялось. Вероятно, они взяли дань с населения, живущего в богатой долине Таос, и благоденствие Сан-Ильдефонсо, видимо, не давало им покоя, возбуждая их алчность. В торжестве их не могло быть ни малейшего сомнения. А команчи и апачи жили мирно с Сан-Ильдефонсо, ограничиваясь с некоторых пор небольшими набегами на провинции Коагуила и Чиуауа.

В тот же день, когда угнали овец в горах, совершился более крупный грабеж. К вечеру индейцы спустились в долину в низовьях реки и угнали огромное количество всякого рода скота. Испуганные пастухи видели, как индейцы угоняли скот, но не смели сопротивляться и поскорее укрылись на своих фермах.

Хищники не совершили ни одного убийства, вероятно, потому что не встречали сопротивления, и не напали ни на одно жилище. А может быть, их было не много и они ожидали подкрепления, чтобы дерзнуть на более серьезные и опасные действия.

Город и вся долина были поражены ужасом. Обитатели уединенных ферм ночью же переселились в город или в дома крупных землевладельцев (hacienda), которые запирались с наступлением сумерек, под охраной часовых, до рассвета бодрствующих на террасах.

Объявший всех страх был тем сильнее, что никто не ожидал нападения индейцев, с которыми жители долины долгое время находились в хороших отношениях.

Особенную тревогу вызывало будущее, которое всем представлялось в самом мрачном свете. Дикари вряд ли ограничатся угоном нескольких животных. Всем было известно, что во время своих набегов они проявляли неимоверную жестокость: убивали всех мужчин и очень многих женщин, щадя только молодых женщин, но лишь для того, чтобы увести с собой в плен в свои пустыни, где превращали их в жалких, бесправных рабынь. Можно без преувеличения сказать, что в те времена тысячи мексиканок, оторванных навсегда от семьи, от своих родных и друзей, томились в неволе у индейцев. Естественно, что растерянность, смятение, ужас овладели буквально всеми жителями Сан-Ильдефонсо.

Комендант развил неутомимую деятельность. Лично командуя войсками, он объезжал соседние равнины до самых гор и даже забирался в горы. Ночью патрули рыскали в долине по всем направлениям. Жителям рекомендовалось в случае нападения запирать и забаррикадировать двери и не выходить из домов. Все восхищались рвением и энтузиазмом Вискарры. Это случилось в первый раз, когда он получил такую возможность продемонстрировать свою храбрость и, вообще, показать на что он способен, ибо с момента его приезда индейцы вели себя спокойно и никогда не нападали на жителей Сан-Ильдефонсо. Вспоминали, что его предшественник, вместо того чтобы броситься вслед за дикарями, которые несколько раз появлялись в этих местах, запирался в крепости и отсиживался там, пока индейцы угоняли стада в нужном им количестве. Как мужественно и благородно действует по сравнению с ним комендант Вискарра!

Волнение усиливалось с каждым днем, а между тем индейцы никого не убили, не похитили ни одной женщины и появлялись только по ночам. Всеобщее мнение склонялось к тому, что их, видимо, было очень мало, что иначе они бы не побоялись появляться среди бела дня и вообще не постеснялись бы принести мирным жителям намного больше вреда.