Пойти туда... - Дия Гарина

Все эти сведения я получил от Александра, преисполнившегося благодарности за спасение его милой Милы. Кстати, о Миле. Состояние у нее было не ахти, так что на срочном сводном совете археологов, уфологов и вольных любителей старины (это я про нас), было решено с первыми лучами солнца отправить ее в ближайший поселок, до которого пилить не меньше двух суток.

По приказу мнительного Витьки мы поставили палатку в стороне от лагеря "научников", что бы, не дай бог, не попасть под подозрение и не выдать свои планы. Не понимаю, как мы с Ольгой могли выдать планы, которые Курицын держал исключительно в своей голове. Но меня такая диспозиция устраивала. Мила осталась при Саше, экстрасенс Андрюша при Миле, уфологи при экстрасенсе. А я, утешая себя поговоркой "С глаз долой из сердца вон", остался наедине горечью, костром и звездным небом. Потому что при всем желании не мог заснуть – плечо дергало так, что не помогали ни баралгин, ни самогон.

Мой костер светил в тумане, наползающем с воды одиноким маяком для всех неприкаянных душ. Подходи, кто хочет… И они таки подходили. Первой не выдержала Альфа и, покинув уютное тепло палатки, свернулась калачиком у моих ног. Потом из темноты бледной русалкой выплыла Ольга и молча присела рядом, приклонив голову мне на плечо. На больное. Но я не стал протестовать, принимая боль как должную расплату за свои грехи тайные и явные, вольные и невольные. Так мы сидели, наблюдая за игрой пламени, и было нам хорошо… пока из палатки не показалась всклокоченная Витькина голова и не произнесла ворчливо:

– Сидите? Ну-ну…

И вскоре сам обладатель головы присоединился к нашей молчаливой тусовке.

Мы еще сколько-то просидели, созерцая ночь и наслаждаясь пением комарья, но потом дольше молчать сделалось невозможным…

– Он мне не нравиться, – неожиданно для себя самого выдал я.

– Кто не нравиться? – удивился Витька.

– Этот… Саша, наверное, – предположила моя проницательная жена. "Этот Саша" мне действительно не нравился, но сейчас я говорил не о нем.

– Нет, этот рабочий, которого я сначала за начальника принял. Олег, кажется…

– Да с какой стати? Ты же с ним даже не говорил!

– Почему не говорил? Говорил. Когда из лесу вышел… Это он сказал, что у них врача нет.

– И этот отказ так тебя потряс, что ты сразу раз, и Олегу в глаз – хохотнул Курицын.

– Брось Витька, Есениным тебе все равно не бывать… Я не могу это объяснить. Мне не нравится, как он ходит, как смотрит, слушает… Да, просто не нравится, и все тут.

– В этом ты, Игорь, не одинок, потому что ты тоже ему не нравишься, – раздался голос из темноты. И прежде, чем мы успели вздрогнуть от неожиданности, к костру подошел экстрасенс Андрюша.

– А ты откуда знаешь? – не придумав ничего лучшего, спросил я, – Он что, говорил с тобой?

– Нет, конечно. Мне и не надо говорить. Я ведь – какой никакой экстрасенс. Кое-что вижу, иногда предвижу, предчувствую. Твоя антипатия к Олегу взаимна. И не надо третьего глаза, что бы увидеть это. Он такие косые взгляды на тебя бросал, что я подумал: а не встречались ли вы с ним раньше?

Я отрицательно покачал головой, хотя что-то в вопросе Андрея включило во мне тревожную сигнализацию. Нет. Я абсолютно уверен, что Олега раньше никогда не встречал. Тогда откуда это чувство опасности, исходящее от него?

– Завтра мы уходим, – Андрей взял палку и начал перекатывать рдеющие угли.

– Кто это "мы"? – уточнила Ольга.

– Мила, ее Саша, и мы – уфологи.

– А вы почему? Могли бы с ними пару рабочих послать. – расстроился Витька, видимо в Степане Сергеевиче он наше себе понимающего собеседника.

– Без меня они Милу не донесут. Повреждения у нее такие, что от тряски кровотечение будет открываться снова и снова. Так что мне нужно идти обязательно. А без меня Степану тут делать нечего…

– А без Степана – Валентине, – улыбнулась Ольга.

– Совершенно верно, Олечка. Так что все пойдем, – экстрасенс сделал многозначительную паузу, – И вам я бы советовал слинять отсюда поскорее.

– Вот еще! С какой стати? – удивился Курицын.

– С такой. Вам нельзя здесь оставаться. Вот все, что я могу сказать…

– Да не пугай ты нас так, Андрей! – попросила Ольга, – У меня уже мурашки по спине побежали…

– Дай, поймаю, – я обнял ее за талию, – Где тут твои мурашки?

– Не надо, Игорь, – Ольга сбросила мою руку, – Это не шутки. Вспомни, как Андрей пытался меня удержать. Ну, когда змея…

– Вы мне не верите… Я сам не всегда понимаю, что со мной происходит в такие минуты, но в большинстве случаев оказываюсь прав. Все равно вы не собирались здесь надолго задерживаться…

– А ты откуда знаешь? – спросил мой подозрительный друг.

– Не важно. Важно, что я привязался к вам, ишакам упрямым. Не боитесь сами шею под топор подставлять, так хоть Олечку пожалейте. Прошу вас: завтра с утра выходите, не тяните время.

Слегка обалдев от такого, мы потеряно молчали. Наконец Витька, как главнокомандующий решительно произнес:

– Хорошо. Завтра с утра мы уйдем отсюда. Даю слово черарха.

– Кого-кого? – одновременно вырвалось у меня и Андрея.

– "Черарха" – то есть "черного археолога", – просветила нас Ольга, – Так Витя сам себя иногда обзывает.

– Ну, если "слово черар ха"… Значит, я со спокойной совестью могу, наконец, предаться пороку, – подмигнул нам Андрюша, доставая початую бутыль с однозначным содержимым, – и приглашаю вас присоединиться.

Где он ухитрился ее достать? И впрямь, колдовство!

Мы полночи просидели у костра в приятной беседе и теплой, во всех смыслах, компании. Ближе к утру, когда полная луна начала клониться к горизонту, Андрюша на автопилоте удалился к себе – досыпать и выслушивать упреки главного уфолога. А мы втроем дружно заползли в палатку, и так же дружно захрапели. То есть захрапели Витька и я, а Ольга тихо заснула под наш переливчатый двухголосый аккомпанемент. Надо ли говорить, что никаких снов я в эту ночь не видел – пере…трудился, наверное.

Утро выдалось радостно-солнечным. Точнее не утро, а день – утро мы благополучно проспали. Пока умывались-завтракали, миновал полдень. Витька, верный "слову черарха", велел нам с Ольгой собирать рюкзаки, а сам отправился к "научникам" на разведку. Все уже было собрано, а главнокомандующий не возвращался. И тут Ольга упросила меня отпустить ее искупаться. Отказать я не мог. Сам бы с удовольствием окунулся, да только некстати всплывший в памяти омут, быстро охладил мой пыл.

А пока Ольга купается, пора объяснить, почему я без сопротивления согласился покинуть Шум-гору. Ведь мне уже не раз приходило на ум, что в здешнем кургане может лежать ни кто иной, как хёвдинг Освальд. И можно было ожидать, что я захочу остаться, чтобы собственными глазами увидеть подтверждение истинности своих инфернальных переживаний. Ответ прост. С того момента, как мы встретились с археологами, я стал сомневаться: а то ли это место? Ведь для того, чтобы похоронить Освальда варяги плыли по реке, а ее здесь не было и в помине. Только озеро. Очень красивое и холодное, в котором сейчас резвилась Ольга вместе с Альфой. Допускаю, что за тысячу лет река могла превратиться в озеро. Но вот скалы… Я никак не мог вспомнить: были в моем видении скалы или нет? Здесь они, как часовые, окружали ближайшую к Шум-горе половину озера высокой крепостной стеной. Не сразу и взберешься, не говоря уж о том, чтобы спуститься. Единственный проход к воде – узкая расселина, через которую мы то и дело ходили набирать воду и умываться. Короче: меня терзали смутные сомненья… И все бы могло кончиться для нас хорошо, если бы… Если бы в этот момент не прибежал запыхавшийся, растерявший свой командирский тон Курицын.

– Игорь! Идем быстрее. "Научники" погребальную камеру вскрыли!

Сердце сбилось с ритма, и воздух показался напрочь лишенным кислорода. Значит, судьба. Значит, я все-таки увижу…

– Ольга, – позвал я, – ты тут не переохладись, а мы с Витькой пойдем, посмотрим, что там археологи нашли.

– Идите-идите, а я еще чуть-чуть поплаваю! – прокричала в ответ моя бесхвостая русалка.

По дороге Витька излагал мне подробности.

– Я только к ним пришел, смотрю, а уфологов уже и след простыл. На рассвете вышли. Миле стало хуже, вот они и поторопились. Сашку ее прихватили и ушли. Жаль, не попрощались. Смотрю дальше – "научники" хмурые ходят, какие-то потерянные. Я овечкой прикинулся, спрашиваю: чего, мол, такие грустные? А Кирилл… Этого худого Кириллом зовут. Так вот он мне и говорит: отпуск заканчивается, а они вокруг кургана, как лиса вокруг курятника – ходят-ходят, да попасть не могут. Где шурфы роют – в монолитную скалу упираются. Совсем приуныли белые…

– Почему белые?

– Потому что настоящие археологи. Если мы, любители, – "черные", то они, значит, "белые". Так вот я тут им и говорю: можно я попробую покопать. Чем черт не шутит… Я – везунчик – один раз даже холодильник в "Спортлото" выиграл. Они только посмеялись: лопат, мол, не жалко бери и копай. Ну, я и взял. Иду по кургану, место себе подыскиваю. К интуиции прислушиваюсь. Она в нашем поисковом деле не последнюю роль играет. Один круг сделал – ничего. Молчит моя интуиция. Второй – молчание. Уже на третий пошел… И как подтолкнул меня кто-то. Я даже споткнулся на ровном месте. Ага, – говорю себе – вот оно! И начал копать.