Мои воспоминания о Восточной Африке - Пауль фон Леттов-Форбек

К вечеру следующего дня мы проделали путь, равный четырем нормальным переходам, и прибыли в горы Бурунги к капитану Клингарду. Сосредоточение двигавшихся вслед за нами с Северной железной дороги отрядов должно было закончиться через более или менее продолжительное время, следовательно у нас оставалось время для ряда необходимых разведывательных операций. Было кстати, что здесь мы ознакомились с совершенно новой, отличной картой.

Последняя затерялась при отправке грузов гражданского Окружного управления из Кондоа-Иранги, когда разбежались носильщики, и была найдена в одной деревне у гор Бурунги.

Конные английские патрули из европейцев то и дело приближались к нашим позициям, и было известно, что за ними стоят сильные конные отряды противника. Однако отсутствовали сведения, где находятся последние. Некоторые донесения гласили: "в Кондоа-Иранги", другие - южнее этого пункта, и опять новые, - у дороги, ведущей от Кондоа-Иранги к Саранде. Было очень важно, что у Бурунги были расположены более или менее крупные туземные плантации, так что там имелось много продовольствия. Не надо было ждать, пока начнет действовать подвоз припасов, направляемых из Додомы. Войска могли быть не связаны с этим подвозом и жить на местные средства.

Как только прибыли остальные отряды, началось наступление на Кондоа. Южнее этого пункта мы натолкнулись на сравнительно сильные конные патрули, которые были отброшены, и в начале мая мы без серьезного боя овладели большими высотами, которые находились в 6 километрах впереди Кондоа.

Мы захватили с собой два морских орудия, одно 8,8-см и другое 10,5-см на колесных лафетах, и сейчас же поставили их на позицию. Поскольку наши позиции поднимались над неприятельским лагерем южнее Кондоа, они с явным успехом обстреливали англичан. Палатки во вражеском лагере были немедленно убраны. Наблюдалось, что неприятель усердно укрепляет свою позицию и поспешно оттягивает свои повозки обратно в направлении на Кондоа. Несколько патрульных стычек были успешны для нас, и мы легко отбрасывали мелкие неприятельские части, которые противник пытался выдвинуть в различных местах. С юга, то есть в тылу, мы увидели, направляющиеся на плзиции конные патрули. Так как в этом районе находились и наши всадники, то вначале я подумал, что это немцы. Однако однообразная пригонка находившихся в ружейных чехлах карабинов показала нам, что это англичане. Последние, по-видимому, не имели представления о нашем присутствии. Мы открыли огонь лишь после того, как подпустили их на очень близкое расстояние; в результате англичане потеряли приблизительно половину своего состава.

Было очевидно, что неприятель очищал свою позицию перед нами. 9 мая 1916 года я решил, что, если это наблюдение подтвердится, немедленно захватить небольшие, занятые неприятелем, высоты. До этого обстановка была неблагоприятна для нападения, так как наше наступление легко могло быть замечено, и неожиданная атака исключалась. Без элементов же внезапности попытка штурмовать занятую противником позицию не имела никаких шансов на успех; неприятель достаточно укрепился на высотах, и последние полностью командовали над ближайшей полосой местности, покрытой низким колючим кустарником и многочисленными обломками скал, сильно затруднявшими движение.

Я находился при роте, которая следовала за находившимся впереди патрулем. Последний, незадолго до наступления темноты, донес, что неприятель очистил высоты. Поэтому наши роты продолжали движение; командиры отдали приказ подвезти багаж, чтобы устроиться на ночь. Сам я отправился в расположение командования, которое осталось на больших холмах, расположенных немного позади. Я пробовал побороть свое сильное переутомление чашкой кофе с ромом, но скоро крепко заснул с сознанием, что ничего не могло случиться. Рядом с моей лагерной стоянкой было расположено 8,8-см орудие. Около 11 часов вечера меня разбудили фразы, которые произносил обер-лейтенант флота Вундерлих - начальник орудия. Он не мог объяснить себе многократные вспышки, которые видел со стороны неприятеля. В первый момент я также был в недоумении, но скоро не оставалось сомнений, что все более усиливавшиеся вспышки, означают орудийные и пулеметные выстрелы. Когда ветер переменился, стал отчетливо слышен шум боя.

Вопреки всем ожиданиям перед нами происходил серьезный бой, но, учитывая большое удаление от места схватки и необходимость перехода сквозь закрытую скалистую местность, поросшую кустарником, я считал невозможным надеяться на успешное введение в бой оставленных резервов. Даже самое поверхностное ознакомление с обстановкой боя потребовало бы нескольких часов, а до захода луны оставалось уже меньше часа. Волей-неволей, я был вынужден предоставить бой своему собственному течению.

Высоты, обследованные патрулями, наши роты нашли свободными от противника, но непосредственно за ними на втором гребне, на укрепленной позиции, находился неприятель. На эту позицию неожиданно и натолкнулись наши части и при закрытом характере местности и темноте потеряли обзор и связь. Наши аскари засели против неприятеля, и капитан Линке, принявший командование после того, как обер-лейтенант фон-Бок был тяжело ранен, а капитан фон-Корнацкий убит, вполне понимал, что если он останется тут лежать, то после наступления дня будет лишен всякой возможности передвижения. Так как нельзя было рассчитывать на успех, то он осторожно, еще ночью, прекратил бой и вернулся к исходному положению. Неприятель, состоявший, главным образом, из 11 Южно-Африканского пехотного полка, хорошо дрался и неоднократно брал наши роты под действительный пулеметный огонь. Наши потери - около 50 убитых и раненых, нужно признать тяжелыми, принимая во внимание то незначительное число ружей около 400, которые, собственно, принимали участие в этом бою.

В следующие дни мы заняли большие высоты, расположенные далее на запад, и потеснили находящиеся впереди конные отряды с очень чувствительными для них потерями. Часто случалось, что из отрядов противника, силой около 20 человек, почти никто не оставался в живых. Да и вообще, мы имели целый ряд очень удачных столкновений. Неоднократно мы наблюдали в сильные бинокли с наших высот, открывающих широкий обзор, как неприятельские войска и колонны обозов двигались с севера на Кондоа, затем сворачивали на восток и исчезали в горах. Точно так же и наши патрули, высылаемые далеко в тыл неприятелю, подтверждали передвижение больших транспортов от Аруши в направлении на Кондоа-Иранги.

Англичане немедленно взяли в свои руки гражданское управление в Кондоа, искусно привлекли туда туземных вождей и дали им указания об их дальнейшем образе действий. Сюда входила и обязанность сообщать о передвижении немецких войск. Таким образом, для наших патрулей часто бывало целесообразным выдавать себя в неприятельском районе за англичан. Ведь различие в форме одежды было невелико и еще более стерлось благодаря долгой боевой жизни. Часто, вместо форменного обмундирования, мы носили лишь рубахи с открытым воротом, а маленький суконный значок, который англичане имели на тропической шляпе, мало бросался в глаза, тем более, что часть немцев была уже вооружена трофейными английскими винтовками.