На грани фола - Чингиз Абдуллаев

– Мы так и сделаем, – согласился Орхан Кямал. – А теперь скажите, что вы думаете об убийстве этого футбольного врача?

– Его отравили сознательно. Я уверен, что два происшедших случая, когда травили основного вратаря, и яд в стакане господина Юхнина – звенья одной цепи. Это все дело рук одного и того же человека.

– Вы можете назвать нам его имя?

– Пока нет. Но полагаю, что мы его найдем. Ваш следователь очень четко очертил группу подозреваемых, и убийца наверняка должен быть среди них.

– Посмотрим, – неопределенно произнес начальник полиции. Он явно хотел что-то еще добавить, и Дронго сразу же понял:

– Вы что-то хотите сказать?

– Да, – поднялся со своего места Орхан Кямал, – я все время думаю о нашем сегодняшнем разговоре. Это очень страшно, господин эксперт, если в нашем мире происходит нечто подобное. Как Аллах может допустить, чтобы деньги были в руках таких людей? Глядя на этого Бочкарева, я невольно становлюсь безбожником.

– А мне, наоборот, кажется, что, давая деньги такому мерзавцу, нам показывают, как нельзя жить в этом мире, даже обладая огромным состоянием, – возразил Дронго. – Может, это и есть испытание, которое каждый из нас должен пройти?

Глава 19

Он вышел из кабинета и увидел стоявшего в холле Богуцкого. Тот сразу подошел к Дронго и еще раз пожал ему руку.

– Давно хотел с вами познакомиться, – восторженно произнес Григорий Трофимович, – я много о вас слышал. Хорошо, что именно вы оказались здесь в такое время.

– Боюсь, что меня уже отстранили от расследования этих преступлений, – заметил Дронго.

– Как это отстранили? – удивился Богуцкий. – Кто вас мог отстранить? Турки?

– Нет. Господин Бочкарев. Его супруге не понравился наш вчерашний разговор. Они предложили мне сыграть на их стороне, подставить Айдамирова, а я, естественно, отказался. Госпожа Бочкарева считает себя выдающимся психологом, но подобные методы порочны по своей сути.

– Не нужно так громко, – оглянулся по сторонам Богуцкий, – мы все знаем о ее дурном характере. Я думаю, что вам уже успели рассказать, что погибший Юхнин был ее креатурой в нашей команде. Хотя я тоже приложил руку к его переходу в «Динамо».

– Да, это я уже слышал.

– Вы, наверное, в курсе ее недовольства тем, что в главные активы ее супруга входит и наша команда. Она неоднократно заявляла, что он обязан продать акции команды и заниматься другими делами.

– Вы тоже так считаете?

– Мое мнение никто не спрашивает, – улыбнулся Богуцкий, – я всего лишь рядовой администратор. Но ее вмешательство в наши дела всегда чревато разными склоками. Вот уже два месяца она требует в ультимативной форме от своего мужа уволить Марину Фарбер. Но он пока держится, не сдается.

– Марина об этом знает?

– Полагаю, что догадывается.

– И, в свою очередь, недолюбливает супругу Бочкарева.

– Боюсь, что вы употребляете слишком мягкие выражения. Она ее терпеть не может. Такая, знаете ли, взаимная женская «любовь» за право доступа к телу Бочкарева.

– Это я уже знаю. Насколько мне стало известно, кроме Юхнина, супруга вашего президента также очень близка с руководителем службы безопасности Робертом Чаржовым?

– Все правильно. Он работает сразу на двоих хозяев: на мужа и на жену. Шпионит за мужем в пользу жены. Думаю, что именно он сообщает Эмилии Максимовне о всех новых пассиях ее супруга.

– И Бочкарев это терпит?

– Конечно. Он платит Чаржову, чтобы информация шла дозированно и под контролем самого Льва Евгеньевича. Своеобразный контролируемый поток информации. Это всегда здорово, когда ты сам решаешь, что именно следует сообщить твоей супруге.

– Я даже не предполагал, что подобное возможно.

– В наше время все возможно, – ухмыльнулся Богуцкий. – Но вы не обижайтесь на Бочкарева. Он наверняка вспылил под влиянием своей супруги. Потом немного остынет и поймет, что был не совсем прав.

– Но будет поздно, – возразил Дронго. – Я тоже уезжаю. Не думаю, что в следующий раз захочу заниматься делами вашего клуба. Я согласился помочь только из уважения к Веземану, с которым давно знаком.

– Печально, – с сожалением проговорил Богуцкий, – вы бы очень нам пригодились. В отличие от этого шарлатана Скульского, который прячется ото всех уже вторые сутки. Уверяет, что у него поднялось давление и ему очень плохо. На самом же деле просто прячется от Бочкарева, ведь он получил аванс за свою работу, а вместо розыска преступника допустил, чтобы в клубе произошло убийство. Даже еду заказывает себе в номер.

– Он невиноват. Никто не мог этого предположить, – попытался защитить Скульского Дронго.

– Еще как виноват, – перебил его Богуцкий. – Мы его наняли для конкретной работы, а он ее полностью провалил. Ничего, как только приедем в Санкт-Петербург, сразу его и выгоним. Скоро будет собрание акционеров. Они потребуют отчета, почему мы потратили деньги на этого шарлатана.

– Мне говорили, что контрольный пакет акций все равно у Льва Евгеньевича…

– У него было больше пятидесяти процентов, – сказал Богуцкий, – но потом, когда построили новый стадион, наша мэрия выкупила у него десять процентов. Сейчас у него чуть больше сорока процентов, у мэрии примерно столько же. Тридцать пять, если быть точными. Остальные – у мелких владельцев. Но Лев Евгеньевич, конечно, главный акционер.

– Я слышал, что у него были некоторые проблемы с мэрией?

– Не совсем проблемы. Просто разница в тактических подходах, – осторожно заметил Богуцкий. – Лев Евгеньевич человек несколько романтического склада. Увлекающийся, агрессивный, напористый. А в нашей мэрии предпочитают более спокойный и выдержанный стиль. Вот в этом вся разница. Просто наш вице-мэр, который курирует этот проект, явно недолюбливает Бочкарева, а тот, в свою очередь, не очень любит этого чиновника. Такая обоюдная «взаимность».

– Вы будете говорить с командой?

– Конечно. Мы их всех соберем перед обедом. Вы тоже можете прийти, – разрешил Богуцкий, – конечно, если Лев Евгеньевич не будет возражать.

– Возражать буду я, – твердо проговорил Дронго, – но все равно спасибо за приглашение.

Он уточнил у портье номер Скульского и поднялся к нему. Позвонил. Довольно долго ждал, пока наконец за дверью не раздался жалобный голос Бориса Андреевича.

– Я болею! – крикнул он. – У меня высокое давление.

– Откройте, – попросил Дронго, – это я.

Скульский посмотрел в глазок и только потом открыл дверь.

– Входите быстрее, – пробормотал он, сразу закрывая дверь. Детектив явно не походил на больного.

– Что случилось? – спросил Дронго. – Почему вы спрятались здесь и не выходите к людям?

– У меня есть причины, – загадочно ответил Скульский, – я, кажется, сумел вычислить убийцу. И теперь мне нужно немного подумать, прежде чем начать его разоблачение.

– Поздравляю. Но почему вы не выходите из номера? Все говорят, что вы болеете и еду тоже заказываете себе в номер.

– Правильно говорят. Просто я решил на время исчезнуть, чтобы понаблюдать за истинным виновником всего того, что здесь происходит. И я понял, кто все это затеял. Даже немного посмеялся над собой, ведь я обязан был догадаться об этом с самого начала. Идемте в комнату, я вам покажу.

Он провел Дронго в комнату и показал ему многочисленные схемы, разложенные на столе. Это было расположение столов в малом конференц-зале, в той самой комнате, где произошло убийство.

– Вот, посмотрите, – возбужденно заговорил Скульский, – вы видите, как расположены столы? Если бы после окончания совещания кто-то решил подойти к первому столу, он обязательно должен был идти навстречу всем остальным. Но никто посторонний не проходил. Значит, убийца был либо среди сидевших за левым столом, либо среди сидевших за правым.

– Турецкие следователи тоже так считают, – согласился Дронго. – Они вдобавок включили двух тренеров, сидевших за столом президиума.

– Ну, это полный бред, – возразил Скульский. – Зачем Веземану убивать своего врача? Нелогично и глупо. Тем более что именно он отвечает за все, что происходит в команде. А вот у Чирко был конкретный мотив. Он хочет заменить Веземана на этом посту и пойдет на все, чтобы получить это место.

– Значит, вы подозреваете Чирко?

– Он идет у меня вторым номером. Меня насторожило, как быстро он потянулся к выходу, проходя мимо первого стола. Это, конечно, вызывает самые большие подозрения. Но есть еще один человек.

– Я уже понял, что у вас два основных кандидата.

– Сейчас скажу. За левым столом сидели Григурко, Юхнин и Айдамиров. Именно в таком составе. С другой стороны были вратари. Все трое – Епифанцев, Гумаров, Третьяков. Я несколько раз был там после случившегося. Так вот, главный вывод. Вратари не могли ничего положить в стакан Юхнина. Для этого им нужно было либо обежать стол, либо наклониться и положить что-то на глазах у всех остальных. То есть буквально лечь на стол, что тоже выглядит нелогичным.