Колонисты (СИ) - Коротыш Сердиный

   Гоблинам я вернул платформу в целости и сохранности, отмыв от крови, в чем мне помогли гоблинята, на совесть почистив площадку. Я одарил детвору монеткой и указал путь в единственную на весь поселок лавку, что стояла рядом с училищем. Гоблинята умчались за сладостями, а я сдал технику с рук на руки и, поправив оружие и мешочек с монетами, потопал домой.

   Пройти решил переулком между домами соседей, сократив путь и как только завернул за угол забора, как увидел, что Горшок и два орчонка что-то выпивают из бутылки и при этом морщатся. Я ускорил шаг - троица меня не заметила - и очень скоро поравнялся с ними. Брат заметил меня и глядя в его косые глаза, я понял, что они пробуют самогон.

   - О, Молчун, ты как здесь? - не успел он удивится, как упал в землю с расквашенным носом.

   Его товарищи удивленно воззрились на меня. Бутылка плавно перекочевала из руки одного в мою и я демонстративно вылил содержимое на землю. В глазах орков зажегся недобрый огонек, да и братец стал вставать, хлюпая носом и постепенно наливаясь зеленью - типа рассердился.

   - Ты что делаешь, гад! - возопил один из них и попытался меня ударить.

   Усталость брала свое, ночь не спал, от Зубанов отмахивался, а тут еще какие-то сопляки на меня лезут, хоть и на два года старше. В общем злость сама предала мне сил - я подставил топор лезвием плашмя под удар орчонка, тот завыл от боли - неприятно, когда твои кости ломаются о прочную сталь, обухом ударил в подставленную руку второго, потом пнул его в подколенный сгиб - тот сложился - и добавил сверху локтем по шее. Первый тряс рукой и никак не мог отойти от боли. Братец выпил видно лишнего и его не впечатлила такая скорая расправа - он кинулся на меня как разъяренный волкокабан, забыв про все ухватки и тренировки. Уйти с линии атаки, его кулак проваливается в пустоту, подсечка, второй раз за последнее время он валится на землю и вдобавок крепкий пинок под зад. Все трое отдыхают на земле - даже трясун предпочел прикинуться не боеспособным и шлепнулся на задницу просто за компанию.

   - Значит так, сопляки. - Сказал я, встав над ними. - Еще раз увижу как вы за углом выпивку хлещете - отделаю так, что родная мать не узнает, усекли?

   - Что, даже меня? - спросил, шамкая прокушенным языком Горшок.

   - А тебя в особенности. - Я подхватил его за руку и рывком поставил на ноги. - Где достал? И кто надоумил попробовать?

   - Я не обязан перед тобой отчитываться! - рявкнул Горшок и попытался выдернуть руку, но я живо вывернул ему запястье, чтобы не дергался. - Пусти!

   - Ты слышал, что я сказал? - спокойным ледяным тоном спросил я его.

   Что-то такое отцовское проскользнуло в голосе брата и Горшок предпочел согласиться, кивнул головой, мотнув патлами. Почудилась тень родителя, который сейчас говорил устами Молчуна и смотрел так же укоряющее, когда он, Горшок, бывало провинился и все знали, что это он, но тот продолжал отпираться. Он видел, что брат хочет ему только добра, также как и отец, когда наставлял на путь истинный с помощью ремня.

   - Это все Шкет. - Прохныкал Горшок. - Предложил выпить, мы согласились.

   - Который из них Шкет? - спросил я, кивая на приятелей.

   Те замотали головами и Горшок пояснил.

   - Шкет - это ичиг с рембазы, он там работает, как училище закончил.

   - Недавно?

   - Да.

   - Потом покажешь, я с ним поговорю, объясню ему популярно, как молодежь спаивать. - Мои глаза блеснули, я уже представлял, как держу гоблина за горло. Троица, включая моего брата, поежилась. - А теперь по домам и чтобы сидели тихо. А ты пойдешь со мной. - Это уже брату.

   - Мама дома. - Тихо сказал он.

   Я посмотрел на него.

   - Ладно, иди на реку, умойся, хот нет, утонешь еще. - Брат фыркнул. - Сейчас вместе пойдем, отметим мой удачный поход. - Я потряс мешочком с монетами. - Девчонок возьмем, устроим посиделки.

   Горшок позеленел.

   - Мама говорит, рано еще посиделки устраивать.

   - А ты что, пробовал уже? - не понял я.

   - Ну-у-у, - протянул братец. - Теперь я понимаю, зачем отцу те картинки нужны были.

   Я сразу же понял куда ветер дует. Его приятели стояли и слушали, развесив уши.

   - Так, вы двое, потеряйтесь отсюда. - Орки недоуменно переглянулись. - Пошли по домам, говорю, нечего семейные тайны подслушивать. А ты давай, рассказывай.

   - Да чего рассказывать. - Горшок стушевался и продолжил, когда приятели ушли. - Одна девочка мне нравится из соседней ступени.

   Я кивнул. Половозрелыми орки становятся лет в десять - одиннадцать, так что к двенадцати это нормальный здоровый сильный мужик, который может завести семью и продолжить род. Другое дело, что живут они не так долго, если шестьдесят лет уже очень почтенный возраст. С троллями и гоблинами та же история, только мелочь живет чуть дольше, видно им от эльфов досталось.

   - И что? Ты ее позвал на посиделки?

   Посиделками у орков назывались общие гуляния у молодежи, которые проходили в строго отведенных местах под присмотров представителей порядка, где юноши и девушки общались и находили общие интересы, слушали музыку. Вроде дискотеки, только без мордобоя (на это служба порядка и нужна) и без громких звуков - исполнителями были сами молодые орки, кто на чем умел играть. В основном в ходу были барабаны и что-то вроде лютни или гитары - струнный инструмент. Мне еще в человеческом обличье медведь на ухо наступил, так что играть я даже не учился, а вот Горшок озаботился этой темой еще на второй ступени и требовал у матери гитару. Теперь понятно зачем.

   - Нет. - Замотал головой братец. - Боязно.

   - А на речку она с нами пойдет? - спросил я его. - Поговори, с лоб-то не ударит.

   - А вдруг не согласится. - Горшок от битья немного протрезвел и стал более-менее разумно мыслить. - Как тогда быть?

   Мне бы его проблемы неразделенной любви, сейчас не об этом думать надо, а как вывернуться перед матерью, хотя у нее просто отличный нюх.

   - Попытка не пытка, - сказал я. - Попробуй, а то так и будешь ходить вокруг да около. Или хочешь, я за тебя попробую.

   - Нет!!! - завопил Горшок. Ну, его возражения понятны, кому понравиться, что за тебя просят.

   - Как хочешь, - пожал я плечами. - А вот умыться тебе не помешает, так что дуй-ка ты к колодцу, да смотри там не спались, чтобы твою помятую физиономию много народу не видело.

   Горшок просиял.

   - Я мигом. - И убежал.

   А я побрел домой. Усталость навалилась с новой силой и, отворяя калитку, я услышал девчачий визг, а потом на мне повисла Зорька и потерлась носом о мой нос.

   - Ты что это делаешь, паршивка?! - крикнула ей Нилина. - Меня и себя позоришь!

   - Так я же от радости. - Девчонка выпустила меня и посмотрела прямо в глаза. - Ты же не обиделся?

   Я от проявления такой нежности вообще встал столбом и ударь меня кто-нибудь по затылку, так точно бы тут же вырубил. Нилина смотрела грозно, но даже в ее глазах читалось какое-то облегчение от того, что я вернулся живой и здоровый и даже с монетами. Зорька рассматривала меня как диковинного зверя, случайно залезшего к ним во двор. Я знаю, зачем орки трутся носами и совершенно не ожидал этого от девчонки, которая официально приходится мне сестрой - мама и Нилина заключили "семейный" союз, если его так можно назвать. Теперь все вместе мы одна семья, которая официально установила узы родства.

   На пороге дома появилась мама, привлеченная криками и звуками голосов.

   - Молчун! - она сбежала с крыльца и обняла меня, что для ее высокого роста было легко - она присела на колено, ее длинные руки гладили мою лысую башку, теребили за уши, словно проверяя, что я не фантом, а всамделишный ее сын. - Живой! Больше не ходи в лес один, и вообще не ходи, дух с ними, с монетами и так проживем.

   - Ну, - я побренчал мешочком. - Не все так плохо, как ты придумала. Операция увенчалась успехом, правда не без посторонней помощи, но потом расскажу, а пока хорошо бы отдохнуть и пожевать чего-нибудь.

   - Золянка уже накрыла на стол. - Улыбнулась Нилина. - Как будто тебя специально ждали.

   - Зорька сказала, что ты сегодня придешь. - Мама смотрела на меня, словно изучая и запоминая каждую черточку. Я зыркнул глазами в сторону девочки, та опустила взгляд.

   - Будущее видишь? - прямо спросил я ее.

   Мама отстранила меня, переглянулась с Нилиной, потом вздохнула.

   - Она только твое видит. - Ответила за Зорьку мать.

   - Как это? - не понял я.

   - А вот так, - развела она руками. - Сама не знает, как так получается, но ее видения настроены только на тебя. И недалеко, так что, что там дальше узнать не получится, да и нехорошо это, будущее знать, можно оступиться.

   - Разберемся. - Я отдал мешочек с монетами матери. - Пойдемте в дом, а то я что-то устал.

   - И еще этот оболтус где-то шляется. - Мать уперла руки в бока. - Ну, я ему задам!