Гром над городом - Ольга Владимировна Голотвина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во складно врет! – умилился Алки. – Даже у меня бы так не вышло!
Июми даже не глянула в его сторону.
– Я закончила свой путь. Хочу остаться в этом городе. Двое незнакомцев предлагали мне работу: спать с мужчинами. Я не поверила – кто станет платить за такие пустяки? Тогда они рассердились, один достал нож... Кстати, добрые люди, не знаете ли, как эта вещь складывается?
Никто не заметил, откуда в руках девочки возник нож с серебряной рукояткой – кажется, она извлекла его из складок своего оранжевого «одеяния». Возник – и лег на стол перед Ларшем.
– Траста гэрр! – выругался Даххи по-наррабански. – Это же талисман Щеголя!
– Где?.. – метнулся к столу Алки. – Точно! Царапалка Щеголя!
– Да, – подтвердила Июми, – эти странные люди называли друг друга Щеголь и Гвоздодер.
Ларш замер, как пес, сделавший охотничью стойку:
– Ты видела Гвоздодера? Где? Когда?
– Вчера. На берегу. Но он убежал. Они оба очень быстро убежали.
«Лисы» переглянулись.
Ларш потер лоб:
– Так, Июми. Ты хочешь вступить в особый десяток. И уверяешь, что обладаешь божественной силой...
– У меня ее все меньше и меньше, – честно предупредила девочка. – А когда-нибудь она и вовсе иссякнет.
– Ладно. Ты умеешь видеть глазами птиц...
– Очень плохо умею. Моя двоюродная сестра, богиня зверей и птиц, делает... то есть делала это изумительно. А у меня – так, на несколько мгновений мелькает перед глазами картинка.
– Жаль, – вздохнул Фагрим, – полезное умение.
– Я всего лишь богиня раскрытия убийств и краж, – развела руками девочка.
– И как ты их раскрывала? – с подозрением спросил Гижер.
– Я? Никак. Раскрывали мои жрецы. Приносили мне в жертву молоко, лепешки... – Июми явно сглотнула голодную слюну. – А я даровала им ясность мысли, зоркость глаза и удачу. На короткое время.
Алки разочарованно присвистнул.
– Нам это не подходит, малышка, – невесело улыбнулся Ларш. – В городе несколько храмов. Найдем куда прийти с пожертвованиями. А вот с тобой что делать?..
– Погоди, командир, – странным голосом перебила его Авита. – Позволь мне кое-что проверить.
Авита была бледна, глаза ее зло сощурились, словно она вот-вот ринется в драку.
– Вы, братцы-«лисы», отвлеклись на интересный рассказ. И забыли, что у нас кое-что пропало. И подозревать можно меня!
– И что? – отозвался Ларш.
– Командир, поэты часто говорят, что незримый дух поэзии дарит им вдохновение. Мне сейчас позарез нужно вдохновение, только сыщицкое. Разреши попробовать!
– Не знаю, что ты затеяла, но валяй...
Все заинтересованно притихли.
Авита серьезно и почтительно поклонилась девочке:
– О могущественная Июми, дочь бога войны и богини мудрости... э-э... чьи благородные имена я обязуюсь выучить! Клянусь, я пожертвую тебе платье и пару башмаков! Помоги мне распутать кражу, что случилась ночью в этой комнате!
– Что тебе известно о краже? Расскажи, – приветливо и спокойно отозвалась Июми и бросила беглый взгляд на пол, на упавший из ее гирлянды белый цветочный лепесток.
– Вечером, когда мы все отсюда уходили, командир положил меж страницами вот этой книги клочок бумаги с надписями. Этот клочок помог бы найти убийцу.
Авита успокоилась, говорила четко и уверенно.
– Дверь сломалась, запереть ее было нельзя. Я по просьбе командира запечатала вход колдовством. Утром я сняла чары, но оказалось, что клочок бумаги исчез из книги. В комнату могла войти только я.
– Но ты не брала этот клочок? – спокойно спросила Июми.
Любому из стражников, кто напрямую задал бы этот вопрос, Авита ответила бы весьма резко, но сейчас сказала просто:
– Нет.
Июми кивнула, принимая ответ, и продолжила:
– Первый вопрос, который нужно себе задать: кому нужен этот клочок?
– Убийце, – не раздумывая, твердо бросила Авита.
– Верно. Или сам залез, или кого-то подослал. Теперь надо выяснить, как он забрался сюда.
– Угу, совсем пустяк, – не выдержал Сверчок.
Стоявший рядом Даххи дал ему подзатыльник: дескать, молчи и слушай.
«Лисы» подобрались, посерьезнели в ожидании чуда.
Авита изменилась на глазах. Ее щеки, обычно бледные, слегка порозовели, глаза заблестели. Она казалась почти счастливой.
– Жаль, что здесь столько человек, – продолжала Июми. – Если были следы, они затоптаны. Кто вышел из комнаты последним?
– Я, – уверенно ответила Авита. – Следом за командиром. Он положил бумагу в книгу и вышел, а я – за ним.
– Хорошо. Вспомни каждую мелочь. Твоя память стала прозрачной, как родниковая вода, а каждое из прошедших мгновений – драгоценным, как жемчужина.
Авита явно не видела и не слышала никого из «лис», уйдя мыслями в прошлое.
Почему-то Ларшу вспомнился Раушарни, произносящий жаркий монолог, и десятник с удивлением подумал: «Она выглядит так, словно охвачена вдохновением!»
– Я сидела здесь же, на подоконнике... – Авита явно говорила сама с собой. – Сказала: «Мне же в театр надо забежать!» И вскочила. Командир снасмешничал: «Рукав снова не порви!» Я утром порвала рукав вот об эту...
Она бросила взгляд на обломок петли, торчащий из рамы... и вдруг воскликнула:
– Здесь кровь!
«Лисы» кинулись к окну.
– Все назад! – свирепо рявкнула Авита. – Не толпитесь тут! Командир, погляди!
Ларш поглядел сам, подозвал Фагрима. Тот подтвердил: да, кровь. Подсохшая, но не старая. Ночью кто-то здесь поранился.
– Да я же видела! – победно заявила Авита. – Я еще подумала: ржавчина на темном железе только с краю. И прикинула, как бы я это нарисовала. А крови не было!
– И сразу вспомнила? – усомнился Гижер.
– Да! – победно воскликнула Авита. – Четко вспомнила! Спасибо, Июми!
– Но что всё это значит? – не сразу сообразил Ларш.
Авита улыбнулась – словно оскалилась. Как волчица перед прыжком.
– Что это значит? – переспросила она. – Это значит, что украл кто-то из своих. Из Дома Стражи.
3 (2)
* * *
В доме портного Ви́кви стоял плач. Очень тихий плач, не вырывавшийся за пределы дома, не долетавший до соседей. Мать и жена портного зажимали себе рты ладонями, чтобы не закричать в голос, и слезы текли по их щекам.
– Вы не
