Гарри Поттер и двойной капкан - Rulez

В зале раздался гул недовольства, некоторые ребята выкрикивали неприличные слова в адрес тех, кто это сделал.

— Эти ученики не могут больше находиться среди нас, — заглушил шум Дамблдор. — Я принял решение об исключении Драко Малфоя, Грегори Гойла и Винсента Крэбба из школы.

— Что? — крикнул Малфой, который вместе с дружками сидел за столом своего факультета. — Вы меня обвиняете? Да я вообще не знал ничего о вашей защите!

— Драко, ты будешь оправдываться перед комиссией, а не передо мной, — спокойно ответил Дамблдор. — К тому, же на твоем месте я не стал бы сейчас привлекать к себе и без того повышенное внимание к тому, чем закончился твой поступок.

— Так вы просто решили мне отомстить за этого поттереныша? — заорал Малфой.

— Заткнись, ублюдок! — выкрикнул Рон, вставая из-за стола и вынимая палочку. — Еще одно слово о Гарри и я отправлю тебя на тот свет!

— Рон, успокойся, пожалуйста, — сказал Дамблдор. — Я очень прошу успокоиться всех вас. Я хочу сообщить вам новость, о которой говорил в самом начале. Но перед этим я должен попросить этих троих выйти из большого зала — эта новость не для них, они ее недостойны.

— Никуда я не пойду! — заорал Малфой. Крэбб и Гойл молча вышли, не став дожидаться Драко. — Когда мой отец узнает об этом — вы еще будете передо мной извиняться!

— Драко, твой отец находится в международном розыске, — спокойно ответил Дамблдор под восторженные взгляды школы. — Он обвиняется в пособничестве Лорду Волдеморту, а так же в убийстве трех человек и побеге из Азкабана. Неужели ты думаешь, что он явится сюда в открытую, чтобы заставить меня извиняться перед тобой?

— Как вы смеете! — вскочил Малфой и побелел от ярости. — Мой отец — один из самых уважаемых волшебников в Англии, а вы обвиняете его в убийствах?

— И еще в одной попытке убийства, — добавил Дамблдор. — Люциус Малфой четырнадцатого июля пытался убить Гарри Поттера в его доме. Тогда ему этого не удалось сделать, но он и еще несколько Упивающихся убили двоих Авроров министерства магии.

— Да как вы смеете! — орал Малфой. — Профессор Снэйп, скажите Дамблдору, что я не виноват! Вы же друг моего отца! Вы же один из Упивающихся Смертью!

В зале наступила тишина. Вся школа смотрела на Снэйпа, который сидел, уставившись в тарелку. Когда он поднял голову — в зале раздалось несколько криков — Снэйп был мертвенно-бледен, на нем просто не было лица. Снэйп посмотрел на Дамблдора, тот сначала отрицательно покачал головой, затем кивнул. Снэйп перевел взгляд на Малфоя, и, не поднимаясь с места, тихо сказал:

— Драко, выйди из зала и отправляйся в гостиную Слизерина, после завтрака я с тобой поговорю сам и все объясню.

Снэйп говорил очень тихо, но что-то в его тоне заставило Малфоя встать и выйти из зала. Его провожали взглядами, полными отвращения.

— Теперь, я прошу вас всех забыть о Драко и попытаться вникнуть в то, что я сейчас скажу, — как будто не прерывался, продолжил Дамблдор. — Эта новость будет для вас столь неожиданной, что я прошу вас всех постараться сдержать свои эмоции, хоть это будет не легко.

Дамблдор вынул палочку и направил ее на дверь, за которой стоял Гарри.

— Друзья мои, — радостным голосом сказал Дамблдор, — Гарри жив.

Наступила гробовая тишина — никто не поверил.

— Как это возможно? — не выдержала МакГонагалл.

— Спасибо за вопрос, профессор, — сказал Дамблдор, но тут в Большой зал вошел Гарри, которого Дамблдор не предупредил о том, что вчера никому не сказал, что Поттера жив.

Гарри отыскал за столом Гриффиндора Рона и Гермиону — они застыли от удивления с открытыми ртами.

— Мне повезло, — сказал Гарри, набирая в грудь больше воздуха. — Волдеморт действительно наслал на меня его любимое заклинание смерти — “Avada Kedavra”, и его заклинание действительно меня убило. Я правда был мертв. Точнее почти.

Гарри посмотрел на Дамблдора, тот кивнул, сказав ему продолжать.

— Дело в том, что это заклинание не может меня убить, — продолжил Гарри, осторожно выбирая слова. — Точнее будет сказать, что этим заклинанием меня не может убить Лорд Волдеморт. Вы прекрасно знаете историю о том, как я остановил его, когда мне было чуть больше года. В ту ночь, когда он пытался меня убить этим проклятием, то оставил мне этот шрам, по которому меня все теперь узнают. Так вот, этот шрам и не позволил Волдеморту снова убить меня — я просто был лишен всех сил. Со стороны казалось, что я умер, у меня не было пульса, как мне потом объяснили, я ни на что не реагировал. Но я жив, и это главное…

— Я должен всем вам принести свои извинения, за то, что не сказал вам этого вчера, — вмешался Дамблдор. — Дело в том, что Гарри по-прежнему грозила и грозит смертельная опасность со стороны Лорда Волдеморта — уверен, что вы все поймете, и не будете возражать, что Гарри вернулся.

Дамблдор улыбнулся и жестом показал Гарри сесть за стол своего факультета.

— Думаю, что теперь можно и позавтракать, — весело закончил директор и сел на свой высокий стул.

Гарри медленно пошел к столу, туда, где сидели его друзья. Гермиона не замечала слез, которые ручьем текли из ее глаз.

— Я же не мог уйти, не попрощавшись с вами, — тихо сказал Гарри и улыбнулся.

Гермиона вскочила со скамьи и повисла у Гарри на шее. Следом за ней, встал Рон и обнял друга с другой стороны. Весь факультет Гриффиндор подлетел к Гарри, и все стали его обнимать. Весь день школа обсуждала чудесное возвращение мальчика, который выжил.

Глава 17. Возвращение Драко

Через несколько дней уже никто и не вспоминал, что Гарри Поттера считали погибшим. Жизнь в школе вернулась в свой привычный ход. Гриффиндор так радовался возвращению своего товарища, что ученики всех курсов показывали отличные знания, и теперь факультет Гарри опережал ближайшего соперника на целых сто баллов. Рон и Гермиона не отходили от Гарри ни на шаг. Между неразлучной троицей теперь было нечто большее, чем дружба — они стали как семья. Гермиона всегда была лучшей ученицей, но Гарри теперь не то, что от нее не отставал, но иногда мог дать и фору. За ними и Рон взялся за ум и стал прилежней к учебе. Мысль о том, что Рон и Гермиона потеряли друга, оказала на отношения в трио положительное влияние не только в учебе. Теперь ребята не ссорились по пустякам, особенно Рон и Гермиона. Рон иногда даже стал принимать критику со стороны подруги.

Всех интересовала судьба слизеринской троицы. Им предстояло оправдываться перед комиссией из министерства образования, так как Люциус Малфой все же подал протест. Гарри это сильно беспокоило по нескольким причинам: во-первых, Малфой при всей школе скомпрометировал Снэйпа. Что Мастер Зелий сказал троице после того, как закончился завтрак — осталось тайной. Весь факультет Слизерин теперь стоял особняком — они старались держаться вместе, чтобы не нарваться на месть гриффиндорцев. Но те как-то не спешили им отомстить. Во многом это была заслуга Гарри, который более подробно вечером вторника рассказал, что с ним случилось, и попросил не развязывать открытую войну между факультетами. Видимо, посчитав, что раз Гриффиндор ничего не делает, то Рэвенкло и Хаффлпафф так же не трогал слизеринцев.

Гарри начал делать невероятные успехи по всем школьным и внеклассным занятиям. Учителя не верили своим глазам, а профессор Зельеделия не смог удержаться от сарказма по такому поводу, сказав, что Гарри, видимо, помимо “Avada Kedavra” получил от Темного Лорда еще и тягу к знаниям. Гарри пропускал высказывания Снэйпа мимо ушей, каждый раз улавливая в них попытки Мастера похвалить Гарри за успехи в его предмете. Что было правдой: Гарри теперь был лучшим на уроках Снэйпа — даже Гермионе не всегда удавалось с первого раза сделать зелье или противоядие таким, как оно должно было быть; Гарри легко одолевал страшные на первый взгляд рецепты и без труда писал рефераты как домашние задания.

— Гарри, ты меня удивляешь с каждым днем, — после очередного урока зелий не выдержала Гермиона. — Раньше ты все отдал бы, чтобы не ходить на зелья, а теперь ты почти рвешься туда. Что случилось?

— Мне нужны высшие баллы по зельям, чтобы поступить в школу Авроров, — непринужденно ответил Гарри.

— Не вешай мне лапшу, Гарри, — сказала Гермиона. — Я же вижу, что дело не только в баллах, но и в преподавателе.

— Гермиона хочет сказать, что боится за твою сексуальную ориентацию, Гарри, — съязвил Рон. — Ты явно стал не равнодушен к Снэйпу после того, как тот стал прилично выглядеть.

— Я стал к нему не равнодушен, когда увидел его первый раз, — ответил Гарри серьезным тоном.

Рон и Гермиона переглянулись, приняв его ответ, как согласие с выводами Рона.

— Ну и лица у вас! — засмеялся Гарри. — Я имел в виду, что возненавидел его с первого взгляда, как и он меня. Хотя, он ненавидел меня еще до того, как я родился.