Волчий камень - Петр Заспа

— Ты что наделал? — Клаус от удивления опустил руку с факелом.

До него вдруг дошло, что разбитым ухом или выбитыми зубами он не отделается. Эта волосатая обезьяна собирается его прикончить.

А он один, и помощи ждать неоткуда.

Джакобо, заметив замешательство противника, решительно двинулся в атаку.

Клаус отпрыгнул назад, толкнув под ноги испанцу скамейку. Адреналин, выплеснувшийся в кровь, нейтрализовал действие алкоголя. Шутки кончились. Началась борьба за жизнь, и Клаус действовал как машина — точно, четко и взвешивая каждое движение. Он швырнул в лицо испанцу потухший факел и перевернул стол. Вдоль стены образовался проход. Клаус схватил за рубашку одного из наблюдавших за дракой испанца и толкнул его под ноги Джакобо. Перепрыгнув через упавший стул, он оказался у стойки, рядом с перепуганным Амбросио. Дверь была близко, и у моряка появился шанс спастись бегством. Однако уходить просто так не хотелось. Клаус горел желанием отомстить за Пауля и напоследок хорошенько приложиться чем-нибудь тяжелым к физиономии испанца. Он схватил стул, заранее жалея, что в таверне низкие потолки и он не сможет сверху обрушить свое оружие на голову Джакобо, размахнулся и…

Неожиданно сзади ему на голову рухнула стена. Перед глазами поплыл, вращаясь, закопченный потолок. Мелькнуло бесстрастное лицо Томаса, затем он встретился взглядом с губернатором, и сверкнула серьга в ухе мальчишки, стоявшего у двери. Клаус во весь рост растянулся на грязном полу.

Тем временем Пауль метался между хижинами, истекая кровью. Растерявшись, он побежал вначале не в ту сторону, потом сбоку блеснула синь моря, и он сообразил — ему нужно туда. Живот одеревенел, а ноги начали наполняться пугающим холодом. Пауль пытался кричать, но из груди вырывался лишь слабый хрип. Пробежав мимо двух удивленных островитян, он увидел знакомый забор и обвисший морской флаг на крыше. Из последних сил выдавив нечто нечленораздельное, он рухнул на колени. Встать на ноги ему уже не удалось, и он попытался идти на четвереньках, с трудом переставляя руки. Ему показалось, что он слышит немецкую речь. Подняв тяжелую голову, он увидел раскрытые ворота и бегущих к нему моряков во главе со старшим помощником. Он обрадовался, понимая, что теперь его спасут, и сознание тут же его покинуло.

— О, господи, — прошептал Отто. — Переверните его на спину.

Он всегда боялся вида крови и теперь справился с приступом головокружения.

— Это Пауль, — произнес один из подбежавших матросов. — Кто его так?

Отто лихорадочно соображал, как ему следует поступить. Доктор находился на лодке, а на последней спасательной шлюпке убыл командир.

— Несите его на большой причал! — приказал он морякам. — Там нас заметят. А я сейчас сбегаю за ракетницей!

Пауля аккуратно, подхватив за плечи и колени, перенесли на причал испанцев и уложили на влажные доски. В воздух, разогнав наступающие сумерки, взлетела ракета.

— Отойдите, не загораживайте его собой. Пусть с лодки увидят, что у нас раненый. — Отто еще раз выстрелил из ракетницы и вместе с моряками принялся размахивать руками, пытаясь привлечь внимание.

Через минуту он увидел, как в раскачивающуюся у борта надувную лодку поспешно спрыгивают темные силуэты. Отто облегченно вздохнул, различив среди них доктора.

Он взглянул на бледное лицо Пауля, на его окровавленную грудь и поспешно отвернулся, почувствовав, что еще немного, и он сам лишится сознания. Услышав за спиной крики, он обернулся и увидел стремительным шагом приближающегося губернатора. За доном Диего едва поспевала его охрана, Амбросио и толпа испанцев.

Первым на причал выпрыгнул доктор. Наклонившись над Паулем, он приподнял рубаху на животе и удивленно присвистнул:

— Чем это его так?

— Не знаю, — ответил Отто, стараясь не опускать взгляд вниз.

— Давайте его быстрей на лодку!

— Док, рана серьезная? — спросил Гюнтер.

— Конечно, серьезная! Да и крови он много потерял. Думаю, операция на всю ночь затянется.

— Хорошо. Везите его на лодку, а я здесь останусь, разберусь, как это случилось.

Подождав, пока перенесут Пауля и спасательная шлюпка отчалит, Гюнтер обратился к Отто:

— Рассказывайте, старпом.

— Да, собственно, и рассказывать нечего. — Отто растерянно пожал плечами. — Мы услыхали за забором крик, выбежали, а он у ворот лежит.

— Как он там оказался? Вы его отправляли в поселок?

— Да нет же! И вахтенный у ворот говорит, что не видел, как Пауль выходил.

Вместе с Гюнтером на берегу остались Герберт и Удо. Лейтенант, заметив подошедшего губернатора, толкнул доминиканца:

— Спроси, может, они что-нибудь знают?

Но дон Диего сам уже начал рассказывать, не дожидаясь вопросов. Говорил он спокойно, с чувством собственного достоинства, лишь легкая бледность выдавала его волнение. Удо смущенно переводил:

— Дон Диего говорит, что двое наших пришли в таверну, много пили, требовали у Амбросио выпивку, угрожая ножами. Затем начали драться между собой. Переломали много столов и стульев, так что досталось и испанцам. Потом один ударил другого разбитой бутылкой в живот, а сам, испугавшись, убежал в джунгли. Во всем этом мы можем убедиться сами, если пройдем и осмотрим таверну.

— Кто был второй? — спросил Гюнтер у старпома.

— Не знаю. Но это легко выяснить, наши все здесь стоят. — Отто кивнул на моряков, жавшихся тесной кучкой у забора.

— Посмотрите, где Клаус, — вмешался Герберт. — Они с Паулем друзья…

Гюнтер вспомнил долговязого сигнальщика, всегда крутившегося рядом с Паулем. Подойдя к столпившимся у ворот морякам, пробежал взглядом по лицам. Нет, Клауса среди них не было.

— Кто видел Клауса? — спросил он, не очень рассчитывая на ответ. Если бы кто видел, уже бы сказали. Он обернулся к губернатору:

— Удо, скажите ему, что мы хотим осмотреть таверну.

Дон Диего охотно кивнул, будто только и ждал такого предложения.

В таверне Гюнтер молча осмотрел следы погрома. В тусклом свете факелов перевернутые столы и стулья отбрасывали ломаные тени.

— У кого-нибудь есть фонарь?

— Да, у меня, — засуетился Отто и отцепил болтающуюся на поясе коробку со стеклянным глазом.

Вспыхнул яркий луч. Гюнтер склонился над пятнами крови на полу, увидел окровавленное горлышко бутылки с длинными острыми краями. На толстом стекле застыли свернувшиеся бурые капли.

Все, как и говорил губернатор, но Кюхельмана не покидало ощущение какой-то недосказанности.

— Удо, спросите у хозяина таверны, что здесь произошло.

Удо выслушал рассказ трактирщика и отрицательно покачал головой:

— Все то же самое. Слово в слово.

— Вот это мне и не нравится. Спроси, куда убежал Клаус.

Дон Диего с расторопностью, неожиданной для его грузного тела, выскочил из таверны и махнул рукой в сторону темнеющих стеной джунглей.

— Скажи, что мы хотим пойти по его следу.

Гюнтер пнул ногой принюхивающегося к кровавым пятнам пса.

— Отто, скажите, чтобы принесли все фонари, какие есть в бараке.

— Он говорит, — кивнул на губернатора Удо, — что сейчас стемнеет и идти в джунгли опасно, но для нас они соберут людей, разыщут туземца Пио. Он хороший следопыт и быстро найдет нашего матроса.

— Не нужно никого собирать, у нас своих людей достаточно. Хватит одного Пио, вон он уже давно здесь крутится.

— И еще, — продолжил Удо. — Дон Диего очень сожалеет, что погиб наш моряк. Он просил это обязательно вам перевести. Он удивлен, потому что такого не бывало даже среди его головорезов. А наш матрос будто озверел, хотел зарезать Амбросио, бросался на всех, будто сошел с ума.

— Ну ладно, хватит. Ты его осади, пусть не очень-то возмущается. Тоже мне, монахи нашлись. И с чего это он взял, что Пауль погиб? Скажи, что наш доктор и не таких на ноги ставил.

Губернатор выслушал Удо с улыбкой и, изобразив на лице обиду, приложил руку к сердцу и горестно произнес:

— Сеньор, вам нет нужды говорить мне неправду. Я видел рану этого несчастного. Уверен, что он уже преставился. Мы все вместе с вами скорбим о случившемся.

— Тьфу ты! — чертыхнулся Гюнтер. — Говорю же вам, что он жив. Ранен, но с ним все будет хорошо.

На лице губернатора отразилось недоверие. Он задумался, наморщив лоб, и спросил:

— И как он? Что-нибудь говорил?

— Пока нет. Он без сознания. Но скоро придет в себя и все расскажет. А вы что, тоже были свидетелем этой драки?

— Нет-нет! Вашего матроса я видел, когда проходил мимо церкви, он едва не сбил меня с ног. Это было ужасно! Он сжимал вывалившийся живот в руках! Мне до сих пор не верится, что он может выжить.

Пришли моряки с фонарями. Двор перед таверной осветился десятком прыгающих лучей.

— Я вас понял, дон Диего. Наше с вами различие в том, что я верю, а вам не верится. А кто прав, рассудит наш доктор, — задумавшись, произнес Гюнтер. Червь сомнения шевельнулся в груди. Не переоценивает ли он возможности молодого хирурга? — Губернатор, я возьму вашего следопыта? Не думаю, что наш матрос мог уйти далеко. Наверняка где-нибудь спит в кустах. А в остальной помощи и ваших людях нет необходимости, мы сами справимся.