Западня глобализации - Харальд Шуманн

Поэтому UAW попытался парализовать производство снижением темпа работы [вид забастовки] и выполнением операций в полном соответствии с существующими правилами. В ответ Файтс не долго думая повыгонял со своих предприятий всех профсоюзных деятелей, и взбешенные рабочие забастовали вновь, на этот раз уверенные в победе, так как подобные увольнения были незаконными и Файтс уже не имел права пытаться сорвать забастовку, привлекая рабочую силу извне. Тогда Файтс разыграл свою самую рискованную карту. Он направил в сборочные цеха служащих, инженеров, весь управленческий персонал среднего и младшего звеньев и прежде всего около 5000 работавших неполный рабочий день. Одновременно он сделал максимально возможные заказы в зарубежных филиалах и добился успеха. Пока пикетчики месяцами выстаивали у заводских складов, Caterpillar наращивала объемы производства и продаж. Когда забастовщики в конце концов капитулировали, Файтс навязал им такие условия труда, которых не существовало вот уже несколько десятилетий. От них требовалось /159/ работать при необходимости по двенадцать часов в сутки, в том числе по выходным, без всякой дополнительной оплаты. Файтс торжествующе объявил, что реорганизация, проведенная им во время забастовки, вскрыла огромные резервы производительности. Планируется сократить еще 2000 рабочих мест [19].

Американская модель: возврат к поденному труду

Война Файтса против своих рабочих была сенсационной, но не ее результаты. Того, что Caterpillar навязала столь беспардонным образом, большинство других крупных американских компаний тоже добилось, но более тонкими методами. После того как их японские, а также европейские конкуренты проторили себе дорогу на американский рынок дорогостоящих потребительских товаров вроде автомобилей и бытовой электроники, экономика США изменилась до неузнаваемости. На пути к повышению производительности труда и снижению издержек корпорации не ведали иной стратегии, кроме рационализации и урезания реальной зарплаты. «Разукрупнение», «перенос производства» и «реорганизация» – вот методы, с которыми скоро столкнутся, если уже не столкнулись, все американцы, работающие по найму. Результаты, казалось бы, оправдывают эти жертвы. Осенью 1995 года, через десять лет после великих потрясений, «Бизнес уик» написал, что у Америки «самая производительная экономика в мире» [20]. Правительство страны тоже ликует. Во время своей кампании по переизбранию в 1996 году президент Клинтон то и дело бодро рапортовал, что экономика США находится в самой лучшей форме за последние тридцать лет. Он даже ссылался на статистику рынка труда, из которой явствует, что в конечном счете гораздо больше рабочих мест было создано, чем ликвидировано, почти 10 миллионов за первый срок его президентства, или по 210 000 в месяц. Уровень безработицы в 5,3 процента был ниже, чем в любой другой стране ОЭСР [21].

Америка и в самом деле снова впереди всех, но ее гражданам приходится платить за это мучительную цену. Богатейшая и наиболее производительная страна мира имеет теперь крупнейшую экономику с низким уровнем зарплаты. Огромный /160/ внутренний рынок или блестящие ученые уже не являются «местными преимуществами» Америки; теперь это только дешевая рабочая сила. Ожесточенная конкуренция одарила более чем половину населения новым американским кошмаром – непрерывным упадком. В 1995 году четыре пятых всех американских рабочих и служащих мужского пола зарабатывали в реальном исчислении на 11 процентов в час меньше, чем в 1973 году [22]. Другими словами, вот уже более двух десятилетий уровень жизни огромного большинства американцев падает.

В давно ушедшие дни «золотых 60–х» Джон Ф. Кеннеди выразил ожидание роста благосостояния простой формулой: «Когда уровень воды в реке поднимается, все лодки на воде поднимаются вместе с ним». Но волна либерализации и дерегулирования эпохи Рейгана породила тип экономики, к которому эта метафора уже неприменима. Действительно, в период с 1973 по 1994 год реальный ВНП на душу населения вырос в Соединенных Штатах на целую треть. В то же время, однако, у трех четвертей работающего населения, не относящегося к руководящему персоналу, средняя зарплата без вычетов сократилась на 19 процентов и составляет всего 258 долларов, или 380 марок, в неделю [23]. И это лишь статистическая средняя величина. Для нижней трети этой пирамиды падение зарплаты было еще более значительным: эти миллионы людей зарабатывают теперь на 25 процентов меньше, чем двадцать лет тому назад.

В целом американское общество отнюдь не стало беднее; в самом деле, совокупные доход и благосостояние никогда не были такими высокими, как сейчас. Но этот статистический рост относится только к 20 миллионам семей, к одной пятой, составляющей вершину пирамиды, и даже внутри этой группы распределение доходов происходило в высшей степени неравномерно. С 1980 года богатейший 1 процент семей удвоил свои доходы, и теперь приблизительно полмиллиона сверхбогачей владеют третью всего частного капитала в США. Очевидно, что от переустройства американской экономики выиграли и топ–менеджеры крупных корпораций. С 1979 года их и без того высокая зарплата выросла в среднем на 66 процентов. К 1980 году они уже получали примерно в сорок раз больше, чем их рядовые служащие. Теперь это соотношение равняется 120:1, а самые высокооплачиваемые управленцы, такие как Энтони О.Рейли, глава продовольственного гиганта /161/ Heinz, делают более 80 миллионов долларов в год, или чуть меньше 40 000 долларов в час.

Большинству этих начальников платят за всемерное снижение стоимости труда. Легче всего это удается в таких не требующих высоких технологий отраслях, как производство одежды, обуви, игрушек и простейших электротоваров, которые в «стране Господа Бога» по большей части уже не изготавливаются. Их изготовители превратились в импортеров, которые либо закупают товар в Азии, либо эксплуатируют собственные производства за границей. В наши дни такие лидеры мирового рынка, как корпорация по производству спортивной одежды и обуви Nike или гигантский производитель игрушек Mattel, сами уже никакими заводами не управляют. Они просто размещают заказы то у одних, то у других производителей, которые выбираются по принципу минимальных издержек и с равным успехом могут быть, к примеру, индонезийскими, польскими, мексиканскими и даже американскими. В одной только соседней Мексике, в так называемых «макилладорас», где о таких расходах на социальные нужды, как пенсии или пособия по болезни, никто и не слыхал, на американские компании работает по найму почти миллион человек, получающих менее 5 долларов в день. В Америке от этого поначалу больше всех страдали неквалифицированные рабочие сборочных конвейеров, но в 80–е годы, вспоминает Джозеф Уайт, экономист из политически нейтрального Института Брукингза,

«не осталось ни одного профсоюзного деятеля, которому бы не сказали за столом переговоров, что если он будет требовать слишком многого, то рабочие места членов его союза уплывут в Мексику».

Правда состоит в том, что корпоративная Америка больше не хочет иметь никаких дел с профсоюзами. В каждом секторе топ–менеджеры разработали стратегии, которые не позволяли бы их служащим защищать свои интересы. Зеленый свет им дал сам президент Рейган в 1980 году, когда все члены профсоюза, работавшие в государственной авиадиспетчерской службе, были бесцеремонно уволены. Затем правительство и Конгресс внесли в трудовое законодательство ряд послаблений, позволивших главным управляющим и менеджерам предпринять самое радикальное наступление на права трудящихся со времен войны. Можно со всей определенностью заключить, пишет Лестер Туроу, экономист Массачусетского технологического института (МТИ), что американские /162/ «капиталисты объявили своим рабочим классовую войну и выиграли ее» [24].

Главным оружием боссов корпораций стало сокращение целых областей управления и производства. Огромному числу таких служащих, как, например, работники бюро зарплаты, наладчики компьютеров и строительного оборудования или расчетчики налогов, указали на дверь. Им сказали, что впредь их работа будет выполняться субподрядчиками. Немного погодя многие из них снова устроились в те же компании, но на несравненно более низкие ставки, без права на пенсию или пособие по болезни и почти всегда с запретом на организацию профсоюза по месту работы.

Другая излюбленная модель – превращение постоянных служащих в нештатных сотрудников. Миллионы людей, в прошлом состоявших в штатных расписаниях компаний, ныне, как и прежде, работают специалистами по компьютерам, исследователями рынка или консультантами по оказанию услуг клиентам, но платят им теперь сдельно или по контракту, и весь рыночный риск ложится на их плечи. Кроме того, быстро растет число работающих неполный рабочий день и временных работников. Начав же внедрять схему заказа продукции точно по расписанию, устраняющую необходимость в дорогих складских помещениях, компании пришли к идее найма работающих точно по расписанию, которых в былые времена называли просто поденщиками. В настоящее время столь ненадежными условиями труда вынуждены довольствоваться свыше 5 миллионов граждан США, многие из которых работают в двух или трех фирмах одновременно. Таким образом, менеджеры имеют в своем распоряжении как внутри, так и вне компаний резерв дешевой рабочей силы, который они могут задействовать в соответствии с обстановкой на рынке. Сегодня крупнейшим американским частным работодателем является уже не General Motors, AT&T или IBM, а агентство предоставления временной работы Manpower.