Император (ЛП) - "РуНикс"

         — Да, — выдохнула Амара, пытаясь оттолкнуться от него, но он удерживал ее на месте, врезаясь в нее, дверь за ее спиной тряслась с каждым толчком.

         — Черт возьми да, — он лизнул линию ее шеи, кусая ее пульс, посылая искры экстаза через кровоток. — Такая возбужденная, что капаешь на меня.

         Грязно говорящий Данте был ее криптонитом. Она сходила с ума, когда он так говорил.

         — Что ты собираешься с этим делать? — бросила она вызов, намеренно сжимая стенки, когда он снова вошел в нее.

         В отместку он укусил ее за челюсть.

         — Завладеть этой киской, — выдавил он, меняя угол и скорость. — Завладеть тобой. Трахать всю тебя. Так глубоко, что ты от меня не отделаешься.

         На это есть все шансы.

         Она прикусила губу, когда он поднял ее выше, взяв ее затвердевший сосок в рот через платье, влажная ткань терлась о ее чувствительную плоть. Ее нервы загорелись.

         — О, Боже, — захныкала она, ее голос был напряженным, когда он снова ударил ее по точке G, и она взорвалась вокруг него, задыхаясь, ее стенки сжимались, сжимали его, ее тело дрожало, когда он продолжал толкаться внутрь и наружу снова и снова.

         — Вот так, — простонал он, уткнувшись лицом в ее шею, его движения стали грубыми. — Трахай, мой член, детка. Пропитай меня своими соками блядь. Отметь меня.

         Она продолжала получать оргазм, когда он задевал ее точку, снова и снова, прежде чем взорвался внутри нее, пропитывая ее стенки своим семенем, проникая так глубоко, как только мог.

         Они оставались в таком положении в течение нескольких секунд, переводя дыхание, интенсивность переживания все еще заставляла ее дрожать, когда он оставался в ней, его лицо находилось на ее шее, прижимая мягкие, сладкие поцелуи к ее коже. Именно поэтому она так много лет ждала его. Месяцы разлуки растворились в моментах связи, такой истинной, такой грубой, такой чистой, что она знала, что никогда не будет иметь его снова. Для нее не было другого Данте, и она знала, что для него не было другой Амары.

         Он поднял голову, обнял ее лицо, его глаза скользили по ней.

         — Мне тоже очень жаль. Я должен идти.

         От резкости ее сердце упало. Она ненавидела, когда он уходил, и, честно говоря, она немного ненавидела его за то, что он уезжал каждый раз, даже если она это понимала. Однако обычно он оставался немного дольше. Она не понимала, что вызвало этот быстрый уход.

         И она увидела что-то в его глазах, чего никогда раньше не видела. Страх.

         Это остановило ее.

         — Данте...

         — Попроси меня поцеловать тебя, Амара, — скомандовал он, чего он не говорил ей целую вечность, его глаза такие тяжелые, такие темные, его зрачки и радужная оболочка сливались, образуя черную дыру, вбирая в себя все, чем она была.

         В ее ушах зазвенели предупреждающие колокола.

         — Поцелуй меня, — сказала она ему, и он схватил ее за лицо, притянул, прижался губами к ее губам в самых мягких и душевных поцелуях, которые когда-либо ей дарил.

         Он не отрывался в течение долгой минуты, прежде чем вырваться из нее, отстраниться и поправить свой костюм.

         Амара молча смотрела, как он ушел так же быстро, как и пришел. Как буря без предупреждения, он ворвался внутрь, потряс ее основы, разрушил все внутри нее и оставил ее стоять в гостиной с, вероятно, травмированной кошкой, засосами на шее и мокрой киской.

                                       ***

         Две недели спустя она получила новости.                 Две недели спустя она увидела новости.

         Данте Марони был мертв.

Глава 14

Данте

         Она исчезла.

         Он пошёл на это ради нее, ради них, а она, черт возьми, исчезла. Боже, он не мог дождаться, когда вернётся, чтобы самому найти ее.

         Данте натянул кепку на голову, тоскуя по ощущению часов на руке и костюма на теле. Футболка, хоть и мягкая, на публике была не совсем про него. Но в этом то и дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

         Данте Марони был мертв, и был призраком. В течение многих лет он стремился к этой позиции, работая над этим изнутри. Наконец-то шкаф любимого отца открылся, и монстры, которые находились внутри вонзили в него свои когти.

         Он не хотел инсценировать свою смерть, но все это достигло определенного апогея после телефонного звонка от человека напротив него

— того самого чудака, который наблюдал за ним и Тристаном много лет назад. С густой бородой и карими глазами, на сто процентов отражавшими Морану, этот человек показал ему истинное зло своего отца.

         В течение многих лет Данте знал, что в этом бизнесе есть нечто большее, но он так и не смог этого добиться. Только после того, как поиск похитителей Амары привел его к названию.

         Синдикат.

         Он помнил это название. И когда Морана раскрыла то же имя в поисках следов пропавших без вести детей двадцать лет назад, он насторожился.

         Но Синдикат был призраком — о нем никто ничего не знал, не слышал, никто даже не имел понятия, что он существует. Так что, чтобы поймать призрака, он перешел на другую сторону и сам стал им.

         Мужчина передал ему конверт. Он не знал имени мужчины, никогда не знал, но вскоре после освобождения своего брата и изгнания Амары, Данте связался с ним. С тех пор они работали вместе, захватывая империю его отца по частям, с окраин, готовя всю систему к захвату на его условиях, хотя Данте был удивлен, что до не дошло, что этот мужчина подставил Тристана, украв коды. Но мужчина попросил Данте не сообщать им об этом, и хотя Данте обычно не соглашался, он был отцом Мораны. Так что Данте это уважал.

         — Это тот самый адрес? — спросил Данте, все глубже погружаясь в тень бара в Тенебре, где крутились худшие из людей, которые пили дешевую выпивку и находили более дешевую киску.

         Никто в мире не узнал бы его здесь, ни с его бородой, ни в кепке, ни в свободной одежде.

         — Да, — ответил мужчина, потирая колено, которое, как знал Данте, болело из-за его отца.

         Жнец был сильным человеком, способным пережить то, что он сделал, и так же жить, просто чтобы защитить своего ребенка, который даже не знал о его существовании. А Данте полюбил Морану, поэтому понимал, что это сильно ударит по ней. Но, тем не менее, он уважал силу, а самый сильный человек, которого он знал, витал в воздухе.

         Где, черт возьми, она была?

         — Твой ход, — продолжил мужчина, тихо говоря, несмотря на шум в помещении. — У меня есть информация, что там будут два члена Синдиката. У всех между большим и указательным пальцами вытатуирована маленькая буква S. Найди их. Подружись с ними или допроси, это твое дело.

         Он кивнул.

            Он собирался проникнуть в Синдикат, призрачную организацию, которой не существовало. Он не знал, кто все в этом замешан, и что именно они делали, но, черт, если он позволит этому дерьму управлять шоу в его городе, пока он захватывает власть. Его отец, как предположил Данте, либо каким-то образом сотрудничал с организацией, либо выполнял их приказы. Он не участвовал, потому что у него не было татуировки на руке, и Данте проверил.

         — Возьми подкрепление. Несколько человек, — сказал ему Жнец, его карие глаза с серьёзностью смотрели на Данте, старше, опытнее.

         Данте знал, что однажды этот человек убьет его отца, и, честно говоря, если кто-то и заслуживал смерти этого мудака, то только он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

         — Я возьму Тристана, — снова кивнул Данте, по привычке бросив немного наличных на стол, и встал, опустив голову, и вышел из бара.

         Это искусство, сливаться с толпой и тенями, особенно с его ростом и телосложением. Подойдя к тротуару, Данте начал идти по темной улице, отправляя Тристану сообщение с адресом и временем через одноразовый телефон, зная, что он придёт.