Император (ЛП) - "РуНикс"

         В то время как подросток Тристан был бушующей бурей, взрослый Тристан превратился в затишье. Одного его было достаточно, и Данте доверил этому ублюдку присматривать за ним. Тристан все еще с трудом терпел его, но он любил Амару, и знание того, что Амара любит его жалкую задницу, было в его пользу. К тому же, к счастью, любовь Мораны к Данте смягчила его до такой степени, что теперь Данте мог пошутить, а Тристан просто вздохнёт и забудет об этом. Вздох. Мужчина не вздохнул. Но Данте знал, что любовь, — и хороший секс — к женщине своего сердца делает для мужчины. Он знал это много лет, выжил из-за этого, нашел силы в самых темных безднах ада из-за этого, из-за нее.

         Амара.

         Десять лет назад Данте влюбился девушку, которой она была. Теперь он восхищался

женщиной, которой она стала.

         Он видел ее, каждый раз видя, как она врастает в ее кожу, светится шрамами, становится женщиной, которая однажды станет править рядом с ним.

         Данте никогда не знал, что мягкость и сила могут сосуществовать в таком равновесии до нее. Несмотря на то, через что она прошла, через какой ад, то, как она боролась с демонами в своем разуме, у нее все еще оставалась любовь к жизни, которая лишала его человека. Самая щедрая из сердец, самая стальная из шипов, Амара была женщиной красоты, кровавой воительницей, королевой шрамов.

         И он был чертовски счастливым ублюдком, что она чувствовала к нему хоть каплю привязанности, достаточную, чтобы дождаться его обещаний, даже если это причинит ей боль.

         Большинство людей не были способны на такую любовь, отдать так много, не потеряв себя. Тем не менее, она была способна. С ним, с ее кошкой, с Тристаном, а теперь и с Мораной. Амара отдавала всё ради них.

        Он оставил эту кошку Лулу, — что это за имя Лулу черт возьми? — возле ее квартиры сразу после изгнания Амары, думая, что может отпустить ее и держаться от нее подальше. Он не хотел, чтобы она была одна, и каким-то образом, зная, что у нее есть спутница в виде кошки, которую он ей подарил, заставило его почувствовать себя ближе к ней. Хотя Амара все еще не знала, что Лулу была подарком от Данте. Она говорила, что Лулу была ее чудом в то время, когда она нуждалась в ней больше всего, и Данте позволил ей поверить в это. Одному из них нужно продолжать верить в чудеса.

         Где ты, малышка?

         Блядь, он скучал по ней. И ему не стыдно было признать, насколько он безмерно влюблен в нее. Если и было что-то, чему научила его мама в самом начале его жизни, так это эмоциям и тому, что чувства сильны. И человек, который отрицал их из-за порочного чувства социальной нормы, был глупцом. Не было ничего более сильного, чем эмоции, и Данте стал свидетелем этого. Ненависть к отцу, месть за мать, справедливость к брату и Рони, и любовь к Амаре — все это чистые, неподдельные эмоции в его жилах, заставляющие его планировать, строить заговоры и захватывать кусок за куском.

         И спустя годы он постепенно приближался к своей кульминации.

                                            ***

         Адресом был фермерский дом в восьмидесяти милях от города, в глубине страны, зарегистрированный на имя некоего Алессандро Вилланова. Данте понятия не имел, кто этот мужчина, но когда они с Тристаном вошли в собственность, его глаза обратили внимание на простой внешний вид. Слишком простой. Это дом, мимо которого можно было проехать по шоссе, даже не взглянув на него. Данте знал, насколько обманчивым может быть внешний вид, и эти простые серые стены должны были вести в заблуждение.

         — Скажи, что у тебя плохое предчувствие по этому поводу, — пробормотал Данте молчаливому Тристану, чувствуя, как внутри все переворачивается.

         Челюсти Тристана сжались. Ответ был ясен. Теперь он верил своим чувствам. Если его чутьё подсказывало, что что-то не так, значит, что-то не так. Они крались среди теней с оружием в руках, готовые атаковать или защищаться по мере необходимости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

         Звуки, доносящиеся из комнаты, заставили их обменяться взглядами, прежде чем они осторожно подошли к ней. Безупречно работая вместе в течение многих лет, они хорошо синхронизировались. Кивнув на счет «три», Данте медленно протянул руку и толкнул дверь, его сердце было спокойным, но желудок опустился вниз.

         Он и Тристан наблюдали за четырьмя взрослыми в комнате, и внезапно Данте точно понял, что такое Синдикат.

         Дети.

                                            ***

         Тристан ударил кулаком по уже распухшему лицу мужчины. Данте стоял в стороне, позволяя ему выплеснуть свою ярость. Данте знал, что увидев девушку, рыжеволосую девушек в том месте, в этом положении, множество демонов закружились в голове Тристана.

         Они наткнулись на эту сцену, и Данте впервые увидел, как лицо Тристана исказилось, зная, что его собственное отражало то же самое. Хотя они были убийцами и монстрами, существовали некоторые границы, которые они никогда не могли даже вообразить пересечь. То, что они увидели, было по-настоящему чудовищно.

         Каким-то образом они схватили первого ублюдка, который вышел из комнаты, ублюдка с татуировкой S на руке, и привели его на один из своих складов для допроса.

         Если судить по ударам Тристана, он не сможет ни говорить, тем более давать какую-либо информацию. Пора вмешаться.

         Выбросив сигарету, Данте положил руку на плечо молодого человека.

         — Я возьму его на себя.

         Он посмотрел на человека, которого считал братом, человека, который находился на грани потери своего дерьма. Данте знал, что каждый день, проходивший без каких-либо новостей о Луне, давил тяжёлым грузом на его плечи.

         — Возвращайся к Моране, — тихо сказал он Тристану, не беспокоясь о том, что их пленник слушает. Он все равно не выберется живым. — Побудь с ней. Я разберусь с этим ублюдком.

         Тристан заколебался, прежде чем кивнул ему и вышел из склада.

         Данте схватил стул и развернул его, усаживаясь перед ублюдком, желая, чтобы он мог отвести его в подвал для допросов на своей территории. Там была лучшая инфраструктура. Что ж, он будет импровизировать.

         Вынув еще одну сигарету, потому что это чертовски напряженная ситуация, и ему нужно было сохранять как можно больше спокойствия, Данте медленно закурил, не сводя глаз с парня. Темноволосый, среднего телосложения, обычно одет, он мог сойти на улице за простого парня.

         Он молчал, просто курил и смотрел на него. Это была его основная тактика. Люди всегда недооценивали, насколько мощным может быть овладение тишиной, особенно потому, что люди всегда пытались заполнить ее. Это тактика психологической пытки — одна из любимых приемов Данте и которую художник в нем ценил, — потому что это позволяло воображению разрастаться. Убил бы он их? Как бы он это сделал? Пулей, ножом или веревкой? Будет ли он их пытать? Переломает кости? Выдернет ногти? Или что-нибудь похуже?

         Это было его любимое, потому что прежде, чем он успевал задавать им вопрос, они достаточно испуганно дрожали, показывая ему трещину. А затем Данте приставлял гвоздь к трещине и забивал, колотил, пока она не расколется.

         Он глубоко затянулся, позволяя эмоциям закипеть под кожей, наблюдая, как лицо парня показывает волнение.

         — Чего ты хочешь?

         Трещина.

         Данте просто сидел и пристально смотрел на него. Он знал, что это их напугало, этот здоровенный мужчина просто спокойно курил, без ответа, без сумасшедшего взгляда, ничего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

         — Послушай, я даже не знаю, кто ты.

         Ложь. Парень узнал его, побледнев, словно увидел привидение.

         Данте выпустил облако дыма. Почувствовав небольшую ярость, он начал создавать кольца дыма в воздухе, видя, как они плывут к парню.