Играя в людей. Том 1 (СИ) - Глебов Фридрих

Лена открыла дверь сама — и тут же закрыла. Коля едва успел заметить, что глаза ее покраснели от слез, а нос немного распух. А ещё девушка куталась в шаль, которую Лене связала когда-то лучшая школьная подружка. Шаль была специальная, «плакательная», для плохого или, как Лена говорила, «горького» настроения.

— Лена! — Коля забарабанил в дверь. — Лен, давай поговорим, пожалуйста! Не будем детьми!

Дверь открыли рывком. Лена вышла с гордо поднятой головой — хочешь, на, смотри на меня такую, растрепанную, заплаканную! Смотри, можешь даже посмеяться! Стала к просителю боком, облокотившись спиной о дверной косяк, скрестила руки на груди.

— Ну? Говори!

Коля, как назло, растерял все слова. Кроме одного.

— Прости.

— За что? — Лена говорила резко, сухо. Словно не слова, а пощёчины раздавала. — За то, что я прождала тебя на морозе час? За то, что пошла пешком до института, высматривая, не валяется ли где-нибудь твое бездыханное тело? Вдруг, у тебя какой-нибудь приступ случился, или ты просто поскользнулся, упал и ударился головой, или на тебя бомжи или алкоголики напали… Или за то, что по пути я зашла в полицию узнать, как скоро я могу подать заявление о твоей пропаже, а надо мной смеялись все встречные: от рыжего парня с дурацкой книгой в руках до какого-то дородного бугая в разъезжающейся на пузе форме. А я как болванчик кивала на их насмешливое: «Да тебя просто покатили, девчонка. Забыл он!» — и говорила, что ты забыть точно никак не мог. Мой Коля — не мог. — Она судорожно выдохнула, выровняла голос и продолжила: — За что? Что ты вчера положил трубку, даже не спросив, что у меня случилось? Я хотела поделиться, но услышала только раздосадованный голос — и гудки. Или за то, что ты тогда пришел, сел в грязных джинсах на диван и просидел весь вечер, не замечая ни меня, ни фильма? И даже не заметил мой вопрос, когда я поинтересовалась, что случилось? За что именно тебя прощать, Николай? Может быть за то, что ты сам не знаешь, зачем со мной встречаешься? Просто положено в таком возрасте, чтоб у тебя была девушка. А то как-то не солидно. И у тебя она есть. Ты приходишь ко мне поесть и потрахаться, иногда мы ходим в кино или гулять, но… Я не аксессуар, Рязанцев. Не сережка, не сумочка, не галстук на шею. А, представь себе, человек. Который тоже нуждается в понимании, поддержке и… Коля, ты сам-то себе можешь ответить: тебе нужна именно я или кто-то, кто будет выполнять функцию «моя девушка»? Потому что можно забыть на тумбочке в прихожей зонт или ключи, но не человека, Коля. Не человека, которого любишь. А ты меня любишь? По-настоящему, а не через смайлики с сердечками?

Коля растерянно застыл. Ну почему сразу «функция»? Он же знает ее. Она любит зубную пасту с прополисом, шоколадное мыло и почему-то морские пейзажи Тернера и Айвазовского. Знает наизусть поэтов серебряного века. Утром всегда встаёт очень тяжело, и обязательно выпивает две-три кружки кофе в день. Большие такие, миллилитров на триста пятьдесят или даже четыреста, с разноцветными котиками — девчонки ещё год назад целый набор купили по скидке. Смайлики… Ему казалось, ей нравятся смайлики. А «люблю»… Зачем повторять каждый день то, что ей известно и так, по умолчанию. Ведь он же встречается с ней, а не с кем-то ещё, значит — любит. И даже тот номер на салфетке выкинул. Ну, то есть не выкинул его, но только по рассеянности, а так ведь забыл же! Даже мысли не было воспользоваться им! Ему другая не нужна, у него уже есть…

— Вот и я о том же. Нельзя забыть про важного человека, пока у тебя грузится очередной Fallout. Если этот человек действительно важный.

Не дождавшись ответа, Лена хлопнула дверью. Коля поднял руку, чтобы опять постучать-позвонить, но замер на середине движения. Его, словно вражеское копьё, пронзила мысль, что Лена может быть в чем-то права… Ведь сейчас растерянность и вина медленно сменялись злостью. Он бежал, как дурак, к ней! Реально бежал, не для красного словца! А она… Высказалась сама, а слушать ничего не стала! Называется, поговорили! А если он злится, значит, может, не так уж и любит? Если действительно забыл…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Коля достал из пачки последнюю сигарету. Вот даже в такой мелочи судьба против него! Надо купить ещё пару пачек и рассовать по карманам про запас. Он посмотрел на закрытую дверь. Ну и ладно! Пусть успокоится, потом они как-нибудь это решат. Что делать с плачущими женщинами, Коля за свои двадцать лет так и не выработал план действий. Мать он просто обнимал. Ей хватало. А Лена… Она никогда не смотрела так… яростно? И разочарованно. Словно резала этим взглядом по живому. К такой подойти побоишься — зеркало со стены в прихожей снимет и на голову наденет, если шаг не так сделаешь…

Одна беда с этими девушками!

Но беда, как известно, не приходит одна.

У Коли настойчиво зазвонил телефон.

Глава 18. Раскрасить мир

— Алло!

— Ты не ори, — сказал Максим веско. — На сообщения не отвечаешь, звонить приходится. Ты помнишь, что тебя сегодня ждет начальство?

— Помню. — Коля посмотрел ещё раз на дверь и зашагал по лестнице вниз. — А что случилось-то?

Максим выдохнул.

— Прослушка попала на твой звонок, где ты выругался, забыв отключить микрофон. Решили послушать ещё… В общем, не почести оказывать будут, не думай.

Почести… от них премии не дождешься!

— Понятно. Я сейчас подъеду.

— Ок, — Максим, кажется, немного успокоился, не услышав от подчинённого сетований, жалоб и проклятий. — Жду.

Гудки.

Коля постоял у подъезда, пока не докурил сигарету, потом направился к ближайшему магазину. Сначала сигареты. Много. Потом — работа. Распинать будут. Ну и хрен с ними. Все — к черту. И всех к черту!

Если утром казалось, что тело отдохнуло, теперь Коля чувствовал себя так, словно вообще не спал. И, наверно, разгружал вагоны. И возможно подрался с кем-то — пресс и ноги болели так, словно были все в синяках. Впрочем, он же бежал, ничего удивительного. Бежал-бежал, а зачем? К кому?

Злость смешалась с усталостью. В голове словно зацикленное аудио вертелись слова Лены, распаляя одновременно и злость, и горькую вину. Смешиваясь, они жгли изнутри, как слишком крепкое и кислое пойло, после которого даже вдохнуть не получается. Но Коля дышал, жадно втягивал сигаретный дым, пока не дошел до работы.

— Привет. Привет. Привет. Сергей Петрович у себя?

Знакомые ребята проводили его сочувствующими взглядами, девчонки что-то пробурчали неестественно оптимистичное. «С каждым бывает», «не повезло», «да ладно, Петрович — мужик отходчивый». Коля вспомнил местную поговорку: «В колл-центре матом не ругаются, на нем говорят». Верное замечание, но не с клиентами же! Так что Коля ничего хорошего не ждал. Начальство тоже было настроено прагматично.

После недолгого внушения протянули лист, ручку и образец заявления «по собственному желанию». Сергей Петрович намекнул, что это ещё поблажка, а то можно «и по статье». Коле жутко захотелось назло сказать: «А давайте по статье! По-честному!» — но он промолчал. Долго выцарапывал на листе непослушные кривые слова, кое-как расписался, получив от секретарши Петровича комментарий «Как курица лапой!» (Она всегда была стервой, эта тетка!) и вышел, не попрощавшись. Ребята, те, у кого был перерыв, пересменка или обработка звонка, что-то спрашивали, над их головами висели какие-то надписи: названия отделов, прикрепленные над каждым рядом, и почему-то цифры, вроде раньше их не было… Голова раскалывалась, Коля отмахнулся от бывших коллег, ничего не отвечая, и поспешил выйти на воздух. Домой лучше дойти пешком. Тем более, что торопится теперь некуда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он шел и курил, курил и шел. Даже забыл, что хотел изменить маршрут, чтобы не проходить мимо злополучной кафешки. Но черная полоса на то и черная, чтобы вспоминать о жертве в самый неподходящий момент.

— О, сир Рязанский! — Женя стояла на ступеньках у кафешки вместе с полной рыжей девчонкой, курящей ментоловые сигареты — Коля учуял их запах даже с такого расстояния. У обоих куртки были накинуты на плечи, словно они выскочили на минутку. Но то ли минутка затянулась, то ли злой рок опять сыграл с Колей злую шутку, сведя их дороги именно в это мгновение.