Новая Инквизиция (СИ) - Злобин Михаил

— Откровенность за откровенность, Макс? — предложил я, украдкой оценивая реакцию напарника.

— Валяй, — легко согласился он. — Спрашивай.

— Что это были за твари? — не стал я ходить вокруг да около. — Признай, ты ведь не в первый раз их видишь, так? И в руководстве ФСБН, судя по всему, тоже знают о них, иначе вы бы не секретничали на закрытом канале, ставя под угрозу жизни всех остальных инквизиторов, задействованных в операции.

Изюм, заслышав мои рассуждения, полыхнул виной настолько ярко, что я даже удивился. Мой дар редко когда столь четко улавливал чужие эмоции, не считая страха.

— Юрец… тут такое дело… я… в общем…

— Не хочешь говорить? Ну ладно, что уж теперь. Как ты там сказал, мы ведь с тобой всего лишь под одной смертью ходим, да, Макс? — прибегнул я к откровенно абьюзивному приему. — Видимо, только ты заслуживаешь правду знать.

— Ну вот что ты за человек такой, Факел?! — вскинулся Виноградов, награждая меня испепеляющим взглядом. — По живому ведь режешь!

— Если б парочка этих обезьян меня там укокошила, то не резал бы. Надо было всего лишь нас оставить с ними наедине…

— Ну хватит! — скрипнул зубами Виноградов. — Я понимаю, как это выглядит со стороны, но и ты меня пойми, Юрец! На мне «секреток» висит, как блох на собаке, сечешь?!

— Мы уже столкнулись с этой дрянью, — привел я следующий аргумент, — стало быть, чем меньше мы знаем, тем меньше у нас шансов противостоять им. Говоря «у нас», я подразумеваю себя и Умара. Ты то, конечно, осведомлен получше нашего…

— Твою мать, чтоб у тебя язык отсох, такую херню молоть! — начал буянить мой напарник. — Хочешь знать? Ну так держи: встречал я тварей и похуже этих! И во времена Кровавой Зимы, и там… в Риме. Видел их, и ссался в штаны, потому что даже инфестатом тогда не был! И уж можешь мне поверить, те недоделки, которые нас встретили в том вонючем борделе, это еще фигня! Даже не щенки, а так, зародыши!

— Ну и хреновый же ты объясняльщик, — фыркнул я, вычленяя из эмоциональной речи напарника только сухую информацию. — Ты главное мне можешь сказать? Кто они, откуда появляются, как с ними бороться?

— Кто-кто… люди они, — буркнул Изюм. — Куклы, плоть которых изменил некроэфир. Сильные, быстрые и безжалостные. Я видел, как такая чебурашка когтями стальную броню американского M-ATV вскрывает, словно пивную банку, сечешь, Юрец?!

— Так янки тоже знают о существовании этих вурдалаков?! — удивился я.

— Да много кто знает! Но отчего-то скрывают. Я помню первые месяцы после того, как Аид на улицах Москвы ад устроил, много видео ползало по интернету с такими чудовищами. Но их быстро подчистили то ли чтоб панику среди населения не вызывать, то ли чтоб другие радикальные инфестаты не экспериментировали с созданием этих мутантов.

— Шила в мешке не утаишь, — скептически скривил я губы.

— Ну не скажи, Юрец, — не согласился со мной сослуживец. — Пятнадцать лет как-то умудрялись не предавать огласке. За это время мы успели, как минимум, создать боеспособную структуру в стране, которая может противостоять этой нечисти.

— В Москве, — поправил я собеседника, не в стране. — А то ты не знаешь, как там в регионах хреново. Инквизиторы свои костюмы по полгода ждут, да в дежурствах сутки через сутки подыхают.

— Ну да, не идеальную, конечно, — не стал спорить Макс, — но все же лучше, чем в Европе.

— Ты особо не радуйся, потому что проблемы Европы рано или поздно станут и нашими, — пессимистично бросил я. — Там сейчас такая херня творится, что можно спрятать хоть миллион трупов, и Международный Комитет Некроэтики даже не чухнется. А потом все эти ублюдки, напившиеся крови и накачанные под завязку некроэфиром, двинутся к нам, когда там все обезлюдят.

— Не двинутся, — отрицательно покачал головой Изюм. — Передерутся друг с другом.

— Пока что-то не передрались.

— Так это они еще не все знают, что брата-инфестата можно выпить, а, Юрец? Теперь-то ты понял, какое открытие сделал?

— Ёп… — только и смог выдавить из себя я.

А ведь правда. Стоит лишь распространить информацию о том, что силу некроманта можно отнять, то весь этот отмороженный сброд кинется грызть друг другу глотки! Учитывая то, насколько некоторые ублюдки помешаны на личном могуществе, то резня грозит принять поистине безудержный масштаб! Вот только это отнюдь не гарантия того, что простые люди перестанут погибать. Скорее обострившаяся фаза борьбы породит еще бо́льшую волну смертей…

Но не успел я озвучить свои мысли сослуживцу, как дверь нашей раздевалки распахнулась, с грохотом врезаясь ручкой в стену, и в помещение влетел взъерошенный комбат…

— Лясы точишь, Жарский?! — с ходу вперился он в меня своими злобными глазами-буравчиками. — Ах, как хорошо, что я тебя выцепил!

— Ой, что-то курить захотелось, — тут же подскочил с лавки Виноградов, даже до конца не выбравшийся из своего ИК-Б. — Пойду дымком подышу…

И бочком-бочком свалил мимо Гиштапа, оставив меня один на один с разъяренным полковником. Вот же предатель! Хотя, как мне может помочь двухметровый детина, цепляющий широкими плечами дверные косяки, против озверевшего начальства? Не морду же ему набьет…

— Здравия желаю, товарищ командир! — невозмутимо встал я, приветствуя старшего. — Вы какими судьбами к нам на опорный пункт забрели?

— Такими, капитан! Ты совсем что ли охренел, собака?! — принялся крыть децибелами меня офицер.

— Возможно, — не стал я отрицать. — А о чем речь?

— В Подольске был?! — обжег меня пылом своей злости Генштаб, и я сразу же понял, чего он такой взвинченный…

— Был, товарищ полковник, — глядя прямо в глаза признался я. — И снова поеду, коли понадобится. А если и это не поможет, то хоть каждый день на побывку кататься стану.

Уловив твердость и непререкаемую уверенность в моих словах, Анатолий Петрович как-то резко сдулся и растерял большую часть своего боевого задора.

— Рассказывай, Жарский, — уже гораздо спокойней попросил он. — Чего у тебя приключилось? Ни за что не поверю, что ты просто так за пятьдесят кэ-мэ поехал на алкашах поразмяться.

— Один из этих алкашей мой батя, — поведал я, держа руки по швам, как примерный срочник.

— О, как! Что-то я не видел среди пострадавших от тебя знакомых фамилий… — недоверчиво прищурился полковник.

— У меня мамкина фамилия, девичья, — услужливо пояснил я.

— Понятно… ну и что с тобой делать прикажешь?! Проблем отцов и детей мне еще не хватало!

— Да срал бы я на такого папашу, ясно тебе, Андрей Петрович?! — вышел я немного из себя. — Пять лет его не видел и еще б столько же не видеть!

— Ну так, а за каким тогда хреном поперся к нему?! — тоже вспылил Гиштап.

— А за таким…

Я прервался на полуслове, потому что дверь душевой открылась и из нее вышел Умар, на ходу растираясь полотенцем.

— Ой… здрасьте! — стушевался он под нашими взглядами. — То есть, я хотел сказать: «Здравия желаю!»

— У тебя спина мыльная, плохо смыл, — прошипел сквозь зубы комбат. — Иди, домывайся!

— Есть! Так точно! Слушаюсь! — выдал сразу все варианты ответа Салманов, которые только пришли ему в голову, и скрылся в душевой.

Зашумевшая секундой позже вода дала понять, что приказ он воспринял слишком буквально.

— Дубль второй, Жарский, — чуть прибил громкость голоса офицер. — Я слушаю тебя.

— Матушку мою эта пьяная морда колотит регулярно, — нехотя признался я. — А она молчит, ничего не рассказывает, никуда не обращается. Жалеет эту падаль старую.

— А ко мне ты не мог с этим прийти до того, как бросился мордобоем заниматься?! Стыдобища! Кадровый инквизитор, командир звена, целый капитан ГУБИ катается по Подмосковью и избивает пьяниц!

— А что бы вы сделали, товарищ полковник?! — в тон ему отозвался я. — Сами бы поехали хлебальники чистить за меня?!

— Да зачем, Жарский?! — негодующе всплеснул руками офицер. — Мы с МВД работаем плотно, они бы нам не отказали в такой малости! Ну что ты как школьник, только кулаками проблемы решаешь?!