Воспоминания - Даниэла Стил

– Думаю, да.

Да, он говорил разумно, однако беспокойство не покинуло ее глаз.

– Но вдруг она разозлится и невзлюбит меня?

– Ну что ты, любимая. Разве можно тебя невзлюбить? Нужно быть совсем сумасшедшей. А моя мать все что угодно, но только не это.

Затем, словно дожидаясь этого момента, зазвонил телефон. Голос французской телефонистки сообщил, что она дозвонилась до Нью-Йорка. На другом конце линии раздался голос нью-йоркского оператора, готового соединить с нужным абонентом. Брэд насчитал три гудка, затем трубку снял младший брат. Он ответил сначала оператору, а затем радостно закричал в трубку, перекрывая треск разрядов:

– Как, черт тебя подери, ты там поживаешь, старина? Господи, как Париж? Как бы мне хотелось побывать там!

– И не думай. Как школа?

– Как всегда. Надоела до чертиков. Но я уже почти отучился, слава Богу, и в сентябре уже пойду в Стенфордский медицинский институт.

Тэдди радовался, как восторженный школьник, и Брэд усмехнулся:

– Потрясающе, парень. Эй, слушай, ма далеко там?

Брэд редко просил позвать к телефону отца. На протяжении тридцати лет отец держался в семье незаметно. У него было много общего со средним сыном. Но он был более предприимчивым, чем Грег, он даже проработал один срок в сенате, но попал туда благодаря престижу и положению семьи, хорошим связям и деньгам, потраченным на избирательную кампанию, а отнюдь не личному обаянию. По правде говоря, политикой должна была заняться Маргарет Фуллертон. Брэд, бывало, подтрунивал над матерью, говоря, что ей следовало бы стать первой женщиной-президентом. Возможно, она и подумывала об этом, но решила двигать мужа, используя свои связи в кругу влиятельных матрон, среди которых вращалась Элеонора Рузвельт.

– Сейчас позову… Ты в порядке, Брэд?

– Великолепно. Как там все? Грег? Отец?

– Грег несколько недель назад уволился в запас.

Но в этом не было ничего потрясающего, ибо дело давно шло к этому. Всю войну Грег просидел за конторским столом в форте Дике, штат Нью-Джерси, проводя выходные в кругу семьи, а летние месяцы на курорте в Саутгемптоне. От всего этого он испытывал невыносимые муки, о чем в конце концов и поведал младшему брату. Но поскольку Брэд почти сразу же отправился за моря и несколько раз получал назначения в опасные регионы боевых действий, родители нажали на все мыслимые пружины, чтобы не подвергать опасности жизнь второго сына. Так что Грег провел войну в Нью-Джерси в полной безопасности. А Тэдди, разумеется, с 1941 года учился в колледже с явным намерением записаться в армию сразу же после его окончания.

– Что он теперь собирается делать?

– Почему бы тебе самому не спросить у него? – произнес Тэдди с едва заметным колебанием и добавил: – Отец собирается пристроить его в юридическую фирму. Как твои дела, Брэд? Ты когда-нибудь вернешься домой?

– Непременно. Но пока на этот счет у меня нет никакой информации.

– Скажи, ты готов вернуться домой? – В голосе Тэдди прозвучала странная нотка, и Брэду внезапно захотелось узнать, что тому известно.

– Может быть, и нет. Здесь чертовски хорошо, Тэд. Послушай, если я пробуду здесь до весны, почему бы тебе не приехать сюда, в гости к нам? То есть ко мне?.. – поспешно поправился он, бросив быстрый взгляд на Сирину, сидевшую по другую сторону стола.

– Полагаешь, что все еще будешь в Европе? – В голосе Тэдди прозвучало разочарование. – Неужели ты не хочешь выкарабкиваться оттуда, а, Брэд?

Последовала небольшая пауза.

– Не знаю, Тэд. Мне нравится армия. Никогда не думал, что понравится. Но теперь мне кажется, это то, что мне нужно. И… – Брэд с нежностью посмотрел на Сирину, ему так хотелось рассказать о ней Тэдди, но он понимал, что сначала следует сообщить новость матери. – Послушай, мы поговорим с тобой чуть позже. Позови мать, Тэд. И слушай, – сказал Брэд, немного подумав, – не говори им ничего. Мать разбушуется, когда я скажу ей, что остаюсь в армии.

– Брэд… – В голосе брата зазвучала странная нота. – Мне кажется, она уже знает… – Казалось, он о чем-то хотел предупредить старшего брата.

– Что-то случилось? – Брэд невольно напрягся.

– Нет, – поспешно ответил Тэдди, – пойду позову мать.

Маргарет Фуллертон завтракала вместе с Грегом и Пэтти Азертон в столовой. Когда в дверях показался Тэд и торопливо подал знак матери, она быстро поднялась с места, обеспокоено нахмурясь.

– Что-нибудь случилось, Тэд?

– Нет, мам, Брэд на проводе. Он хочет пожелать нам счастливого Рождества…

Маргарет взяла трубку и, проведя рукой по седым волосам, опустилась в кресло у телефонного столика. На ней был элегантный костюм от Диора, подчеркивавший ее по-прежнему стройную моложавую фигуру. Ей исполнилось пятьдесят восемь, но выглядела она гораздо моложе. У нее были такие же серо-голубые глаза, как у Брэда, почти такие же черты лица. Но на лице Маргарет словно застыла внутренняя напряженность. Возникало ощущение, что она постоянно к чему-то прислушивается, к чему-то нечеловеческому, неземному, чему-то доступному и слышимому только ей одной. Маргарет Фуллертон относилась к той категории женщин, с которыми говорить и обращаться следовало с особой осторожностью и осмотрительностью, чтобы, не дай Бог, не вывести ее из себя, или же «не завести», как говорили в семье.

– Не заводите мать, парни, – постоянно напоминал им отец. А чтобы не заводить ее самому, он предпочитал не разговаривать с ней вовсе и всегда согласно кивал головой. Когда братья были моложе, им нравилось копировать отца. Так Брэд, например, достиг подлинного совершенства в имитации отцовского нечленораздельного и почти механического «умммммммммммм…».

– Привет, ма. Как дела в Нью-Йорке?

– Интересно, очень интересно. Вчера на завтрак приходила Элеонора… – Брэд знал, что мать имеет в виду Элеонору Рузвельт. – Политический климат сильно меняется. Для нее наступили трудные времена, всем нам нелегко. После войны проводится множество реорганизаций. Но тебе это, должно быть, неинтересно… Брэд, дорогой, как ты там?

Последние слова она произнесла таким тоном, что лет десять назад, пожалуй, заставила бы его крайне разволноваться. Но Брэд перестал бояться матери еще тогда, когда отказался от работы в Вашингтоне и по своему разумению переехал в Питсбург. Она крайне не одобряла этого шага, и тогда впервые в жизни он решил, что ее неодобрение никоим образом не должно ничего менять в его планах.

– С тобой все в порядке, дорогой? Здоров? Счастлив? Едешь домой?

– «Да» на первые три, и боюсь, что «нет» на четвертый вопрос. По крайней мере, пока не похоже, чтобы меня собирались перевести в Штаты. Со мной все в порядке, все просто отлично.