Не запирайте вашу дверь - Юлия Эльская

Непобежденная Ванда спустилась с березы и с гордым видом села у калитки. И когда через некоторое время пробегавший мимо маленький коричневый пудель направился к ней, она смело бросилась на него. Пудель в страхе ретировался.

— Прогнала, — засмеялась Вика.

После обеда мы все еще занимались боярышником, только теперь пилили по очереди: одну ветку я, другую — Вика. Наталья потихоньку — по одной, по две — перетаскивала уже спиленные ветки на другой конец участка к большой железной бочке без дна, которая служила печкой.

Периодически моя подруга бросала мрачные взгляды на участок напротив. Это действовало мне на нервы; в целях противодействия требовалось сказать о зяте какую-нибудь небольшую гадость, но в голову не приходила ни одна достойная мысль, которая оказалась бы и логичной, и эмоциональной одновременно.

— Нет, вы только посмотрите! — вдруг воскликнула Вика, толкнув меня под руку. От этого пила съехала с ветки и скользнула по забору, хорошо еще — не по руке. Я резко обернулась, а Наталья укололась о шип боярышника, вскрикнула и уронила ветку.

К нашей калитке подходила расфуфыренная дамочка предпенсионного возраста, а может быть, и пенсионного, но еще работавшая. Короче, хорошо сохранившаяся. Брючки, блузочка, кокетливая шляпка, темные очки…

— Володя-аша, — позвала дамочка, войдя на участок и направляясь к дому. Ей навстречу вышел улыбающийся Владимир Яковлевич.

— Какой он ей Володяша?! — зашипела Вика. — Вот выдра облезлая! Ну и лицо: анфас — мышь, а в профиль — рыба!

— По-моему, она прекрасно выглядит, — пытаясь сохранить объективность, возразила я. — Наверное, бегает по утрам…

— Моя мама выглядит лучше, — отрезала Вика.

Викина мама была актрисой, и однажды она не вернулась с гастролей. Вернее, вернулась, но не домой. С отцом осталась жить Вика.

— Где-е тут у ва-ас мое ведро-о? — пропела дамочка. — Голу-убенькое такое…

— Ведро ей понадобилось! — возмутилась Вика. — Еще семи нет! Мы же написали: с семи до девяти.

— Тише, мам, она услышит, — прошептала Наталья, выглядывая из-за веток.

— Не услышит, — раздраженно, но тихо ответила Вика. — Она только папой занята. И не увидит: мы в засаде сидим.

«Какая хорошая мысль, — подумала я. — Засада — это как раз то, что нам нужно».

Дамочка вышла с участка, держа в руках голубое эмалированное ведро. Владимир Яковлевич проводил ее до калитки.

— Видеть не могу! — пробормотала моя подруга. — И губы накрасила! Фу! А туфли-то, туфли! Прямо пожар в джунглях! Давно не видела столько плохо сочетаемых цветов. На что еще это похоже, как вы думаете?

Желтый, зеленый, коричневый, оранжевый, фиолетовый — на что это может быть похоже?

— Попугаи в брачный период! — сказала я.

— Папуасы на тропе войны! — предложила Наталья.

— Молодец, Наташа, — похвалила ее Вика.

В этот момент с участка зятя вышел Антон и тоже направился к нашей калитке.

— Неужели за ведром? — удивилась я. — Вик, может, у тебя часы остановились? Ты ведь их в бочке с кошкой купала.

Пока мы проверяли часы, Антон вернулся с пустым ведром и скрылся за своим забором. Значит, ведро — его, не стал бы он чужое брать… А вот и достойная мысль о зяте, решила я, проводив взглядом Антона и немного подумав. Сейчас я ее выскажу вслух!

— Вика! Этот твой зять не умеет сам достать ведро из колодца, — с подчеркнуто равнодушным сочувствием произнесла я. — Ты хочешь всю жизнь вытаскивать для него ведра?! А может, ты еще собираешься играть за него на флейте? А если он вообще больше ничего не умеет? Забудь о нем!

Усмехнувшись, Вика в шутку замахнулась на меня пилой. Я отпрыгнула, попала одной ногой в канаву, поскользнулась и шлепнулась на кучу спиленных веток.

— А теперь подумай, где нам устроить засаду, — продолжала я, поднимаясь с кучи. Можешь думать до вечера.

Вечером Владимир Яковлевич тихо собрался и куда-то ушел, предупредив, что вернется поздно.

— Он к ней отправился! — обиженно заявила мне Вика. — К Жанетке.

— Ревнючка ты противная! — сказала я. — Оставь его в покое. Каждый человек имеет право на личную жизнь.

Расстроившаяся Вика рано легла спать, решив перенести обсуждение устройства засады на следующий день.

— Вставай, сейчас полседьмого, мы с тобой теперь будем бегать по утрам, — бесцеремонно заявила проснувшаяся раньше меня подруга. К ней возвращалась ее обычная активность.

— Свитер не бери, там тепло, — распоряжалась она, пока я одевалась. — Мне — шорты, тебе — брюки, ты всегда мерзнешь. Готова? Пошли.

Потихоньку, стараясь никого не разбудить, мы спустились с «верха» по лестнице и вышли из дома. Солнце уже выглядывало из-за верхушек деревьев, но для меня было достаточно прохладно. К тому же по дороге к калитке я задела ногой мокрую, блестевшую от росы траву, и теперь вся эта роса была на моих брюках. Влажные брюки противно прилипали к ноге.

— Бежим направо до угла, потом еще раз до угла, по кругу, как на стадионе, — поставила меня в известность Вика и помчалась вперед, не слушая, что я отвечу. Ежась от холода и сырости, я побежала за ней.

Бегать, особенно без цели, я никогда не любила, и как только подруга скрылась за поворотом, я пошла шагом. Согреться мне не удалось, поэтому единственным результатом моего хождения по улицам явился план наших дальнейших действий: угадать, куда вор полезет в следующий раз, устроить там засаду, дождаться вора и хорошенько его рассмотреть, а еще лучше — проследить, что он вынесет и куда потом пойдет. Как определить очередную жертву? Очень просто — это должен быть хороший дом, крепкий забор и большие замки, чтобы было ясно, что хозяев нет.

Меня догнала запыхавшаяся Вика, пробежавшая в несколько раз большее расстояние, чем я прошла, и я объяснила ей свою идею.

Подходящих домов нашлось целых три, причем один из них — у Викиных соседей, Розы Дмитриевны и Сергея Васильевича. На днях они уехали в Москву, и засов на их калитке вполне мог конкурировать с тюремным. Если и на входной двери то же самое — этот дом для нашей цели очень даже подойдет.

Мы постояли немного на улице перед запертой калиткой Розы и вернулись к себе. Потом, переодевшись после бега, спустились вниз готовить завтрак.

— На вора засада нужна в четверг, а сегодня среда. Давай сегодня караулить зятя, — предложила мне Вика с робкой улыбкой. — Мне нужно узнать, что с ним случилось. Пожалуйста, ну хоть денек!

Увидев глаза подруги — глаза голодной кошки, в которых боролись два чувства: немая просьба о куске колбасы и страх, что в нее швырнут что-нибудь тяжелое, — я безропотно согласилась.

Днем, часов в двенадцать, мы пробрались к Горам. Устроившись в кустах за домом, мы наблюдали за участком зятьев, Вика — внимательно, я — не очень. У них на участке никого не было, поэтому я с интересом посматривала по сторонам.

Все так же шелестели ветки кустов и трех заброшенных яблонь, покачивались стрелки цветущего кипрея. Разнообразные птицы чувствовали себя здесь как дома, они, попискивая, прыгали по веткам, почти не обращая на нас внимания.

На соседнем кусте я разглядела птичье гнездо. Неожиданно из него выскочила серенькая хозяйка, посмотрела на меня одним глазом и недовольно цыкнула. Когда она ускакала по своим делам, мне захотелось подобраться к гнезду поближе и получше его рассмотреть. Я медленно подползла к кусту, приподнялась и… и застыла в таком неудобном, полуприподнятом положении, опираясь одной рукой о землю, а другой ухватившись за колючий шиповник.

За кустом я увидела еще одну засаду. Точнее, место для засады: трава была примята, а ветки двух соседних смородин аккуратно переплетены, образуя подобие шалаша.

Близкое к панике чувство внезапной опасности приготовилось схватить меня за горло. Мое сердце, несколько раз дернувшись в необычном ритме, собралось было остановиться, но, к счастью, в последний момент передумало.

«Спокойно, дорогая, — приказала я себе, немного отдышавшись. — Спокойно. Ведь там сейчас никого нет. И, может быть, никто туда не придет. По крайней мере, сегодня.

И хорошо, что никого нет, иначе мы не смогли бы незаметно убраться с участка. А так сможем. Старайся дышать ровно, дорогая; потом, когда успокоишься, придется залезть в этот пустой шалаш и осмотреть его».

Я села обратно на землю и бесшумно, ползком, вернулась к Вике. Дотронувшись до ее руки, я знаком указала на шалаш. Не обратив на это внимания, она, тоже знаком, указала на старого зятя, который шел по своему участку, держа в руках вилы.

— Он хочет выкопать картошку на обед, — тихо сказала моя подруга. — А ты как думаешь?

В другое время я бы предложила какую-нибудь версию, но сейчас лишь отрицательно покачала головой и еще раз взмахнула рукой в направлении соседнего куста.