Лагерный волк - Владимир Колычев

Ролан пожал плечами. Пусть «кум» что хочет, то и говорит. Его дело – сторона.

– Я вот о чем хотел бы с тобой поговорить, – продолжал мент. – Положение у нас в колонии сложное. Может быть, ты этого не знаешь, но это действительно так. Есть у нас воровская прослойка. А есть и откровенно бандитская. Воры их спортсменами называют. Или просто животными. Бандиты отвечают им тем же... В общем, ситуация очень напряженная. У воров своя власть, у бандитов своя. Эти группировки находятся в состоянии постоянного конфликта...

– Зачем вы мне это рассказываете? – подозрительно покосился на «кума» Ролан.

– А затем, что существует еще одна группа людей, которую мы поддерживаем всеми силами. Это лагерный актив. Осужденные, вставшие на путь исправления. Силами лагерного актива мы поддерживаем порядок в зоне. И чем крепче актив, тем крепче будет порядок... Я знаю, ты боевым самбо занимался...

– Занимался, и что?

– И человек ты смелый. Не побоялся встать на пути злостного нарушителя порядка...

– Хотите, чтобы я и дальше стоял на этом пути? – криво усмехнулся Ролан.

– Разумеется... Какой у тебя срок, девять лет? – спросил и сам же ответил хитрый мент.

– Ну и что?

– Можешь выйти через три года. Знаешь, что такое условно-досрочное освобождение?

– Знаю. Как знаю, что у меня статьи тяжкие. Одна треть срока мне никак не светит...

– Светит. Если, конечно, ты зарекомендуешь себя как человек, активно вставший на путь исправления...

– А если не хочу исправляться?

– Хочешь все девять лет отсидеть? Не поверю. Ох, не поверю!.. Да ты сам подумай, Тихонов, у тебя же нет выбора. Ты не блатной. И не бандит. Будешь мужиком, серой мастью. А это как между двух огней оказаться. С одной стороны воры, с другой бандиты. Никакого житья... Кстати, Бабанов обязательно примкнет к бандитской группировке. Сам понимаешь, что с тобой тогда сделают... В общем, как ни крути, а выхода у тебя нет. Только в лагерный актив. Тогда тебя точно никто не тронет. Сам будешь порядки устанавливать. Тебя будут бояться...

– Не знаю, как бояться, а презирать точно будут...

– Пусть презирают. У воров и у бандитов своя жизнь. А у тебя своя. Через три года выйдешь на свободу, вернешься домой, устроишься на работу... Кстати, ты заканчивал радиотехникум, так?

– Ну да.

– А у нас скоро место на радиоузле освобождается... Твой предшественник оборудовал там свою комнату отдыха... Конечно, по правилам распорядка жить там не разрешается. Но мы обычно закрываем на это глаза. Так что у тебя своя отдельная комната будет, там и будешь жить. Повышенная норма питания опять же...

«Кум» был уверен, что сумеет уговорить Ролана. Человек слаб, а тут такие поблажки. Условно-досрочное освобождение на самых заманчивых условиях, непыльная работа, отдельные апартаменты, хороший харч...

– Вы так говорите, как будто я уже согласился, – ухмыльнулся Ролан.

– А разве нет?

– Зачем вы меня к себе в кабинет пригласили?

– Ну, мы же свои люди.

– И братва будет думать, что мы свои люди, – вслух подумал Ролан.

– О чем это ты, Тихонов?

– Да все о том...

Хорошо, что в тюрьме у Гордея были свои люди. Потому воры и узнали, что Ролан отказался работать на «кума». А ведь могли и не узнать. Могли навесить на него ярлык «козла»... И сейчас Ролан откажется от предложения «кума». Но неизвестно, как все повернется. Возможно, тот же «кум» в отместку запустит слух, что Ролан скурвился. Тогда кранты...

Ролан резко поднялся со стула. И, не давая менту опомниться, подошел к окну. Концентрированным ударом вонзил кулак в стекло так, что оно не треснуло и не развалилось. Просто дырка образовалась размером с кулак. Но края-то у нее острые. И нет проблем вскрыть вены на запястье. Что Ролан и сделал...

– Хрена я козлом буду! – в бешенстве заорал он на «кума».

И тут же в кабинет ворвались закамуфлированные молодцы с дубинками. Набросились на Ролана. Сбили с ног, намяли бока.

– В санчасть его! – потребовал ошалевший «кум».

Само собой, он не мог отказать в медицинской помощи взбесившемуся зэку. Нельзя было позволить ему истечь кровью.

Глава восемнадцатая

1

В санчасти Ролан не задержался. И по личному распоряжению начальника колонии был отправлен в штрафной изолятор на пятнадцать суток. Снова одиночная камера с закрывающейся на ночь шконкой, снова пониженная норма питания. Зато там не было так холодно, как в карцере следственного изолятора. Как раз наоборот, жарко было. Но не так, чтобы уж очень. Толстые, пропитанные вечной сыростью стены успешно сдерживали натиск раскаленных солнечных лучей...

И вот штрафной изолятор позади. Ролану выдали матрац, белье, кружку, ложку. И в отряд в сопровождении главшныря.

Общежитие представляло собой пятиэтажное здание из белого кирпича. Гулкая лестница с крашеными перилами, широкий коридор с местом для дневального. Огромных размеров спальное помещение, разделенное лишь поддерживающими столбами-колоннами. Двухъярусные ряды аккуратно заправленных шконок, «палубная» часть для построения – как в казарме.

Ролана встретил завхоз. Узкоплечий мужик с огромным пузом и тонкой шеей, на которую, как тыква на палку, была нанизана крупная голова.

– Пополнение тебе, Антоныч. Из штрафного. Принимай, – буркнул главшнырь и поспешил отчалить.

Ему явно не понравилась группа людей, гонявших чай в дальнем углу барака. Блатные. И еще была одна стайка, но в другом конце барака. Крепкие, спортивного вида ребятки. Трое лежали на шконке, один отжимался, другой кидал гирю. Похоже, спортсмены в самом широком смысле этого слова...

– Фамилия? – оценивающе разглядывая Ролана, спросил завхоз.

– Тихонов, а че?

– Да нет, ничего...

Этому не понравился сам Ролан. Вернее, его независимый вид и тяжелая, свинцового оттенка масса в глазах.

– Куда бабу бросить? – в свою очередь спросил он.

– Бабу?!. А, это... – покосился на его скатку «козел». – Ну, я не знаю...

Он показал Ролану на свободные шконки у «палубы». Неуверенно показал. Как будто знал, что новичка такой вариант не устроит. Не по делу правильному пацану спать «на сквозняке»...

– Не знаешь, тогда свали!

А как еще общаться с лагерными «козлами». Эти удоды должны знать свое место.

Антоныч пожал плечами, хлюпнул носом. И свалил. Понял, что не тянет он со своим весом против крутого новичка.

Ролан бросил скатку на свободную шконку. Направился к угловому – так на лагерном жаргоне именовался смотрящий по бараку.

Но путь ему перегородил бросившийся наперерез бугай из спортсменов. Рожа красная, сам взмыленный после усердного общения с железом. Глазки злые.

– Куда баллоны катишь, пацан?

Ролан знал, что теряться в таких случаях никак нельзя. Да он и не терялся.

– С пути сойди! – тихо, но угрожающе потребовал он.

Его самого хиляком при всем желании не назовешь. И взгляд он держать умеет. И наезжать убедительно тоже... Качок почувствовал, что не с простаком дело имеет. Понял, что может конкретно нарваться. Растерялся. И невольно подался в сторону, когда Ролан двинулся на него.

Ролан шел свой дорогой. Держал курс на блатных. Решительно и бесповоротно.

– Здорово, братва!

– И тебе не чахнуть, – удивленно глянул на него средних лет мужчина с вытянутым, как у лиса, лицом. Маленькие глазки буравчиками впились в Ролана.

Голая грудь в куполах, на плече – рогато-хвостатый черт с мешком. Судя по всему, это и есть смотрящий. Рядом с ним такие же прожженные парни. Двое славянской внешности, трое – кавказской. И у всех татуировки. Но эполетов на плечах и восьмиконечных звезд над ключицами нет ни у кого.

– Кто такой? – спросил смотрящий.

– Тихон я. Из Черноземска...

– Новичок?

– Что-то вроде того...

– Со «сборки»?

– Нет. Из штрафного...

– Чего?

– Вены вскрыл...

Для убедительности Ролан предъявил свежие шрамы на запястье правой руки.

– «Кум» в козлятник убалтывал. Не на того нарвался...

– Так это ты у «кума» краны открыл? – внутренне встрепенулся смотрящий.

– Ну да. Чтобы знал, что Тихон козлить никогда не будет...

– Да, было такое дело. Слыхали мы... Тихон, значит. Из Черноземска... И про тебя слыхали. Малява была. От Гордея...

– Ну правильно. Гордей обещал постанову дать...

– Да, подписался за тебя Гордей... А ты чего стоишь, брат? Присаживайся. Пару глотков дернешь?

Ролан облегченно вздохнул. Все, он принят в круг воровской элиты. Теперь он свой среди блатных...

– Давай-давай, присаживайся! – ощерил золотые фиксы нерусь с длинным носом.

Грузин, похоже. Молодой пацан, лет двадцать всего. Но видно, что изрядно хлебнул воровского лиха в этой жизни.

– Малхаз! – представился он и подал Ролану руку.

– Вихор! – последовал за ним худощавый славянин.

Смотрящий тоже назвался. Охрим кликуха. Видно, что с большим стажем жулик.