Наугад (СИ) - "Ande"

— А че в клетку не сажают?

Тут открылась входная дверь, и менты, под руку ввели мужика с избитым в кровь лицом. И посадили рядом с нами. Он глянул на нас, помотал головой, и наклонился к полу. Из разбитого носа на пол капала кровь. Менты ушли. А мужик так и сидел рядом, безучастно капая кровью.

Тут менты вошли в сопровождении полной тетки. Голос у нее был такой, что перекрывал весь ор вокруг:

— Не, не они. Те оба были брунеты, и помельче.

Я хмыкнул:

— Это у них тут, Сурков, расследование преступлений опережающими методами. Задерживают кого ни будь, и показывают всем потерпевшим. Вдруг кто узнает. Ну, что б не напрягаться особо.

— Скажите пожалуйста, какой новаторство! — засмеялся Серега — как думаешь, нас выпустят, или уже все?

— Ты заметил, что нас не обыскали? Так что, скорее всего выпустят.

— Твоими бы устами — Сурков достал сигарету и закурил. — они, похоже, вообще сбрендили.

Тут наконец открылась дверь рядом с окном дежурного, и оттуда вышел лейтенант, направившись к нам. Только он не стал требовать документы или вообще что-то спрашивать. А сразу начал орать:

— Кто вам разрешил курить в помещении отдела?!

Я и так не особо волновался. А тут, почему то совсем успокоился. Только полез в рюкзак, достал сигареты и закурил. В клетке курили все. В окно дежурного было видно, что и дежурный и его помощник тоже курят. Так что я затянулся и взглянул на лейтенанта. А Сурков заговорил своим специальным, мерзковатым, голосом для допросов:

— Вы, лейтенант, сейчас мне объясните, на каких основаниях задержали меня и моего друга. И если я эти основания не сочту убедительными, то я вам гарантирую, что завтра отдел ждет полная, всеобъемлющая проверка. Потому что вы здесь совсем берега потеряли. Первых встречных прохожих задерживать!

К концу Серегиного выступления в помещении наступила тишина. Я с любопытством уставился в лицо летёхи. Он оказался достойным чуваком. Как то встряхнулся и сказал:

— Я приношу вам свои извинения. Давайте я вас провожу. Прошу.

В клетке заулюлюкали. Я бросил сигарету на пол, и встал. Сурков подумал, и тоже встал. И мы пошли на выход.

— Вы извините ребята. У нас подряд три разбоя, два каких то ухаря резвятся. Вот ППС и переусердствовал.

— Не влияет, лейтенант. Пусть нас отвезут где взяли.

Летеха засмеялся:

— И тогда у нас все ровно?

— Да можно и без машины. Мы с пониманием- открыл наконец рот я.

— Ну уж нет. Пусть везут- продолжал говняться Сурков.

Лейтенант махнул рукой, к нам подъехал Уазик. Поновее и без люстры. Коротко переговорив с пожилым сержантом, лейтенант сказал:

— Отвезет куда скажите. И извините еще раз.

Мы уселись на заднее сидение и поехали.

Мне, почему то, смешинка в рот попала, и я, пока мы ехали, по Лиговке, сидел и фыркал. А Сурков не мог успокоиться.

— Окуели в край. Чтоб не напрягаться, скоро всех по клеткам рассадят, и будут потерпевших мимо водить! Чувствуешь, Душина, тонкий криминализм, и следственные уловки?

— Да не быкуйте вы, мужики. — вдруг заговорил мент-водила — У нас, на прошлой неделе, пол отдела отстранили. Работать некому. А тут грабежи в районе начались. Вот все и носятся как ужаленные. ДурЯт. Но вы уж войдите в положение.

— Ты мне, сержант, скажи, — не успокаивался Сурков — я теперь что, по улице в белые ночи прогуляться не могу?! Я что, на грабителя похож?

— Не, я б тебя убийцей скорее посчитал. Но пацаны в ППС- зеленые совсем.

Тут уж я не выдержал и заржал.

— Вот, Сурков. Слушай опытного человека. И держи себя в руках. А то возьмут тебя. Во время прогулки.

Сержант высадил меня на Невском, и повез Суркова домой. Благо у них завязалась оживленная дискуссия о внешнем виде преступности. А я не торопясь перешел Невский и дошел до дома.

На кухонном столе стояли телефон, и недопитая чашка кофе. Это я, еще днем, обсуждал с Игорем и Сурковым план отражения агрессии на Фредово жилище. На автоответчике было несколько сообщений. От Вики. Она просила позвонить. Глянул на часы. Начало четвертого. Утром позвоню. Не торопясь зарядил, и включил кофеварку. Спать не хотелось, так что приму душ, да и сяду ваять науку. Но вместо этого, подошел и уставился в окно.

Свет я не зажигал, в доме сумрачно. Но прозрачный свет за окном намекает, что скоро между облаками и городом появится солнце. Уселся на подоконник, и закурил. В прошлой жизни, я, в это время, торчал в Обнинске. Из школьных знакомых и друзей, регулярно виделся лишь с Сурковым и Иво. С Фредом лишь изредка. И только теперь я понял, что он спецом выделял время, что бы спокойно со мной пообщаться. Да и потом, став уже солидным и крупным деятелем, прилетая в Москву, или в Испании, он всегда находил возможность уделить время и мне, и Суркову. Мы это воспринимали как данность, не особо заморачиваясь. А сейчас я вдруг понял, что дружба с нами для Андрея Александрова не пустой звук.

Я затянулся. Только теперь до меня дошло. Фред, если и пройдоха, то с золотым сердцем. На поверку выходит, что он, конечно, не самый честный парень в истории. Но он нужный всем клоун, с неистребимым чувством справедливости. Тот, кто слишком много знает о том, как легко можно нарушить хрупкое равновесие в этом мире. И он, в меру сил, это равновесие поддерживает.

Тут, не дав мне впасть в философский пафос, зазвонил телефон. Интересно, кто бы это? Хотя, кого я обманываю.

— И где ты пропадаешь?

— Вик, я же тебе говорил, что в связи с твоим отсутствием, у меня будет напряженная ночная жизнь. Притоны, преступность, драки, и падшие женщины. Все как ты любишь.

— Не ври, Коленька. Лучше скажи, у тебя все нормально?

— Её зовут Изольда, она проститутка в Астории. Тридцать пять лет. Я отказался от ее услуг. Чего же здесь нормального? Я просил кого помоложе. Но в Астории проститутки- только заслуженные товарищи, от тридцати. Куда катится мир?

— Андреев! Кончай свой треп! Мне вдруг, вечером, показалось, что с тобой беда. Звоню, а тебя нет. И что прикажешь думать?

— Ну не знаю. У девушек богатая фантазия. Они отлично все сами придумывают. Вот и ты придумай, а я буду отрицать.

— Мне тебя убить хочется, Коль.

— Каждой девушке хочется убить за свою жизнь хотя бы одного парня. Мне льстит твой выбор, Виктория.

— Ну Коляяяя… что случилось?

— Это оскорбительно, Виктория! Почему ты не веришь в проституток? Хорошо, ты меня раскусила. Это была мотальщица с Красного Треугольника.

— Я не могу громко смеяться. Мама спит. И вообще, эти твои тайны. Давай не будем ничего скрывать друг от друга?

— Да не скрываю я ничего. Я Фреду мусор помогал убирать. И Сурков тоже. Это унизительно, раскрывать тебе всю подноготную! Засыпая, ты должна думать, что я, в черной маске, крадусь по крыше Центробанка, с целью ограбления века! А ты меня заставляешь признаться, что я подрабатываю ночами уборкой мусора. У тебя совесть есть?

— Правда?

— Виктория! Хоть один твой знакомый мужского полу, признается, что таскал баки с помоями?

— У меня нет таких знакомых!

— Вот я и говорю. Как они смеют предлагать мне пожилых проституток?! За кого меня принимают в этой Астории?

Вика фыркнула и, вроде бы успокоилась. Вот что это? Почувствовала она… А она рассказывала, что у ее мамы обострение язвы, и теперь Виктория привязана к даче. Нет, на кафедру она приедет. Все нормально, Викунь. Я прокрадусь ночью к вам. Тебя поймают, и заберут в ментовку. Меня?! Ты главное, сама не пугайся, когда увидишь меня ночью. Я подумал, что, пожалуй и вправду, залезу как ни будь к ним в дом. Чего уж теперь? И мы еще долго болтали, пока я не погрозил разбудить ее завтра — в семь утра, потому что Проничева тебе покажет. А я буду при этом радостно смеяться. Ну и ладно. Подумаешь! И отколючилась.

Спустя совсем немного, телефон зазвонил снова. Я снял трубку:

— Ты отлично знаешь, что я без ума от тебя. Вовсе не нужно лишний раз звонить, что бы это услышать!