Лучезарная звезда - Ольга Романовская

— Похоже, я вступила в борьбу с самым опасным врагом, — пробормотала девушка и посмотрела на руку — капельки пота блестели на ней, как алмазы. — По сравнению с ним остальные — просто прах. Боги, что же я, смертная, делаю? Зачем я ввязалась в небесные игры? Стала пешкой в этой запутанной шахматной партии… Они же бессмертны, а моя смерть дышит мне в спину. И я иду прямо к краю пропасти.

Принцесса вышла на балкон, вгляделась в зелень улицы: она была пустынна — потом перевела взгляд на двор: несколько постояльцев чистили лошадей. От этой безмятежности стало легче, расстроенные нервы медленно приходили в норму.

— Пойду к Маркусу. Нужно встряхнуться и не думать. Не думать, не думать об Эвеллане.

Принца в комнате не оказалось. Наткнувшись на запертую дверь, девушка обреченно спустилась на первый этаж — может быть, тут есть жизнь?

За высоким маленьким столиком сидела Урсиолла и пила чай. Неспешно, мелкими глоточками. Шелковистые волосы рассыпались по плечам; в ушах поблёскивали золотые сережки. Неподалёку от хозяйки сидел Маркус и делал вид, что интересуется видом из окна — на самом деле он смотрел на Урсиоллу, ловил каждое её мимолетное движение.

Принцесса подошла к нему и шепнула:

— Будь осторожен, друг мой, такие женщины опасны! Да, она красива, но харефская кровь накладывает свой отпечаток. Вспомни Йону: она тоже была красива.

— Стелла, ты о чём? — Он вздрогнул и обернулся к ней.

— Да о том, что ты, похоже, влюбился.

— Я — влюбился? — вспыхнул принц.

— Ну не я же! — рассмеялась она и похлопала его по плечу. — Я, конечно, не ясновидящая, но кое-какие признаки от меня не утаишь.

Маркус промолчал и уставился на свои руки. Значит, ее слова попали в цель. Что ж, Урсиолла — одна из тех женщин, в которых легко влюбиться.

Хозяйка поставила чашку на стол и обернулась к Стелле. Слышали ли она, о чем они говорили?

— Как Вам комната?

— Спасибо, мне все понравилось. Вид из окна чудесный.

— Все, кто там останавливался, говорили то же самое, — она улыбнулась и сделала маленький глоток. — В Ваших глаз страх, кто Вас испугал?

— Никто. Вам показалось, это не страх, а просто усталость.

Урсиолла вновь посмотрела на нее.

— Нет, я не вижу в Ваших глазах усталости, я вижу страх. У Вас полные глаза страха. Подобное я наблюдала пару лет назад у одного мальчика, с которым говорили демоны.

— Демоны? — Девушка нервничала. Да, харефы видят больше обычных людей, от них ничего не утаишь. Но ей не хотелось пугать Маркуса, это только ее проблемы, не его.

— Вы ведь их видели. — Это не был вопрос, а утверждение.

— Да. — Ей ничего не оставалось, как признаться — что толку спорить с человеком, который и так все знает. — А Вы колдунья?

— Нет, просто, как все харефы, читаю по глазам. Не думайте о них, забудьте, они бесплотны и могут только пугать.

Хозяйка допила чай и вышла из комнаты. Стоило ей переступить порог, как на Стеллу обрушился поток укоризненных слов.

— Ты видела демонов и ничего мне не сказала? — Печать влюбленности исчезла с его лица, теперь в глазах Маркуса царило беспокойство.

— Одного. Ко мне приходил Шек. Но Урси права: он всего лишь видение.

— Стелла, я бы на твоем месте…

— Брось, Маркус, прекрати! Порой ты напоминаешь мне наседку. Если от Шека нельзя избавиться, нужно просто о нем не думать. И не надо закатывать истерику!

— Кто это собрался закатывать истерику? Я?

— А кто же? «Ой, ты видела демона, ой, мне так страшно! Давай вернемся!» — твои слова, верно?

Принц промолчал и насупился.

— А теперь ты еще и дуешься. Нет, ну просто вылитая курица-наседка!

На следующее утро Стелла решила прогуляться по городу. По совету Урсиоллы она повязала голову платком, спрятав под него рыжие волосы.

Проходя через сад, принцесса с умилением посмотрела на Маркуса, беседовавшего с хозяйкой.

— Да, он влюбился, — прошептала она. — Сначала любовь, потом брак — и вот я теряю лучшего друга. Впрочем, чего я хочу, он же когда-нибудь женится, и я отойду на второй план. А Урсиолла… Ну да, она ему не пара, хотя, кто знает? Может, у нее в роду были какие-нибудь эмиры и давно истлевшие короли. Кажется, она тоже ему симпатизирует. Так что я могу с чистой совестью оставить Маркуса на ее попечение.

Стелла еще раз взглянула на «парочку». Урсиолла сидела в пол-оборота к Маркусу и внимательно слушала его сбивчивый эмоциональный рассказ (интересно, о чем?); её тёмные глаза впились в него, будто стремясь вынуть душу.

— Не знаю на счет королей, но ведьмы в ее роду точно были, — вздохнула девушка. — Кажется, с браком я поторопилась. Это будет его первое разочарование.

Не оглядываясь и предоставив событиям идти своим чередом, она хлопнула калиткой и, немного подумав, зашагала по направлению к центру.

Скали существовал жизнью богатого самодостаточного портового города. Здесь было шумно и многолюдно, непривычно многолюдно. С трудом лавируя в людских потоках, Стелла невольно подумала, что по сравнению с ним Деринг — просто деревня.

Где-то выбивали ковры: слышались приглушенные удары палок, сгустки пыли летели над разноголосой улицей.

Замедлив шаг, девушка остановилась у небольшой таверны и, подумав, зашла: ей хотелось пить. Внутри было слишком душно, поэтому, расплатившись за чашку чая, она предпочла устроиться с ней на улице, в плетеном кресле под навесом. Попивая чай, девушка наблюдала за прохожими и посетителями соседних лавочек.

— Они вечно спешат, но никуда не опаздывают, мешают вино с чаем — и живут долго. Адилас, кажется, переводится как «спокойствие». Вечное спокойствие на берегу теплого моря. Спокойствие при видимой суете. У них ведь все по-старому, наверное, сто лет назад люди здесь так же одевались, выбивали ковры, разгружали корабли… И как будто нет войны, солнце будет сиять вечно, а цветы — распускаться каждую весну, — вздохнула она. — Тут суета и спокойствие, а там, на том берегу… Они воют против нас и, в то же время, гостеприимно улыбаются, подавая нам чай.

Принцесса почувствовала, как волна необъяснимой грусти накатила на неё, накрыла с головой. Она смотрела на оживленную улицу и чувствовала, как предательски наворачиваются на глаза слезы, но, в то же время, знала, что не расплачется, что все это останется у нее внутри.

— Это все осень, в преддверии осени всегда грустно, — подумала девушка и плотно, так, что они побелели, сжала губы, изо всех сил давя в себя поднимавшуюся откуда-то снизу, чуть ли не из желудка, слезоточивую волну.

Допив чай, Стелла продолжила осмотр запутанных улочек Скали.