Сценарист (СИ) - Син Айкава

«Он будто бы читает каждое моё движение. Откуда у него такие познания в боевых искусствах?», — задавался в своей голове этим вопросом злодей.

Клаус же продолжал и продолжал доминировать, контролируя ситуацию с хладнокровной уверенностью. Его атаки были хитрыми, стремительными и опасными, проникая сквозь защиту соперника и нанося ему серьезные повреждения. Он обманывал и манипулировал противником, создавая иллюзию возможности для него, лишь чтобы разбить её в следующий момент.

Откинув очередной успешной атакой Айкаву назад, Потрошитель остановился, чтобы немного отдышаться. Хоть он и не испытывал особой усталости, ему была необходима пауза, чтобы решить, как действовать с противником дальше.

— А ты хорош, — сплевывая кровь, произнёс злодей, поднимаясь на ноги, — Твои навыки почти превосходят мои, а твоя реакция такая, будто бы ты очень много раз находился на грани жизни и смерти. Какой-то… знакомый почерк.

— Ты начал замечать? — усмехнулся Клаус, — Мне казалось, что ты с самого начала всё понял. Похоже, даже я был слишком высокого о тебе мнения.

— Я ещё ничего так и не понял, — слабо улыбнулся парень, — Мой мозг отказывается размышлять на подобные темы в таких ситуациях.

Вдруг, издалека, раздался неожиданный взрыв, который привлек их внимание. Оба противника мгновенно остановили свою схватку и обернулись в сторону источника звука.

Вдалеке они увидели маленькое здание, окруженное тонкими струями огня. Первоначально мерцание огня казалось едва заметным, но затем пламя вспыхнуло ярче, обнажив контуры здания. Вспышка яркого огня осветила небо, на мгновение заставив оба лица ощутить его тепло. Здание, казавшееся ранее столь непоколебимым, начало дрожать и разламываться под действием пламени. Куски камня и металла отлетали в разные стороны, вспыхивая и искрясь в темноте ночи. Затем взрывная волна разнесла осколки в разные стороны, а здание полностью развалилось, оставив за собой только облако дыма и пыли.

«В той стороне же… «Бессмертие»?», — предположил Син, пытаясь понять, это ли здание подверглось столь ужасному и быстрому уничтожению.

— Видит Бог, я хотел дать тебе шанс жить спокойной и мирной жизнью, но ты принёс хаос в мой дом, нарушив спокойствие всех его жителей. Этого, увы, я простить тебе не могу, — процедил со злобой в голосе Потрошитель.

— Это не я взорвал, — сделав глупое выражение лица, ответил Син, — Не вешай на меня чужие взрывы.

— Ты к этому даже очень причастен.

Син в этот момент был раздражен до предела. Ему надоело витать в облаке загадок, недоговоренностей и скрытых намеков. Он с силой сжал свои кулаки, чувствуя, как напряжение в его теле достигает предела. На его лице отразилась усталость от этого бесконечного притворства и театра, который Густавсон устраивал на протяжении всей этой встречи.

— Слушай, может уже начнёшь говорить? — с нотками злобы спросил он, — Мне надоели твои загадки и расплывчатые ответы! Откуда ты обо мне столько знаешь? Почему называешь меня трусом? Что всё это вообще значит?

Клаус резко помрачнел, его черты стали жесткими и холодными, словно маска улыбки отпала, оставив лишь безжалостное выражение. Его глаза загорелись зловещим огнем, отражая внутреннее пламя гнева и презрения. Он выпрямился с устрашающей грацией, словно тьма окутывала его фигуру, придавая ему вид призрака из кошмаров. Через секунду его руки сжались на рукояти серпов с такой силой, что казалось, будто он готов рассечь воздух непостижимой мощью. Молчание его словно наполнилось угрозой, словно зловещий предвестник неизбежного разрушения. Он внезапно стал выглядеть более опасным и неприступным, словно превратился в олицетворение самой суровой и жестокой стихии.

«Что это с ним?», — задался вопросом Син, по телу которого пробежали мурашки.

Наконец, прервав затянувшуюся тишину, линчеватель начал медленно отвечать, чётко проговаривая каждое слово в устрашающей манере:

— Десять лет назад, пережив ужасные эксперименты, что длились чуть больше года, небольшая группа детей была уведомлена о том, что совсем скоро им может представиться возможность получить долгожданную свободу…

* * *

— Дорогие наши дети, совсем скоро из нашего филиала из Японии придёт новость о том, прошёл ли эксперимент по создания препарата «Буйство причуды» успешно. Просим всех вас собраться в нашем главном зале, ведь в эти минуты решается ваша судьба. Если всё пройдёт удачно, сегодняшний день станет последним для вас в этом месте, — объявил голос из громкоговорителя, после чего толпы детей, одетых в исключительно белую одежду, поспешили в назначенное место, бурно обсуждая происходящее.

На лице каждого ребёнка была улыбка. Никто из них и поверить не мог в то, что совсем скоро этот ад может для них закончиться. На протяжении чуть больше года все они подвергались жестоким и болезненным экспериментам со стороны взрослых дядек в белых халатах, которые пытались с их помощью создать универсальный препарат для усиления способностей причуды в несколько раз.

На протяжении этого года, который казался бесконечностью, эти дети испытали невообразимые муки и страдания, вынужденные подвергнуться бесчисленным процедурам и испытаниям, которые растерзали их души и тела. Их детские лица, ранее светившиеся радостью и надеждой, теперь были искажены страхом и изнеможением. Каждый из них помнил бесконечные часы в мрачных лабораториях, где их тела становились полем для опытов, а их сознания — объектом беспощадных исследований. Отверженные и забытые, они переносили агонию, стараясь выжить в этом мире безжалостных взрослых, которые видели их только как объекты для экспериментов. Многие из них утратили друзей и близких, оставшись лишь с надеждой на светлое будущее. Их первые года детства были лишены радости, игр и беспечности. Вместо этого, они познали боль, страх и отчаяние настолько глубоко, что их души казались навсегда оскверненными тяжестью этого опыта.

Но даже среди этой тьмы над ними вспыхивала свеча надежды, что этот эксперимент окажется их последним испытанием. Их сердца взрывались от ожидания, что они смогут найти выход из этого кошмара, что они больше никогда не будут вынуждены подчиняться тиранам в белых халатах, что они наконец-то смогут ощутить свободу, которую они даже не испытывали раньше. Теперь, в торжествующем шуме и суете, эти дети вспоминали все те страдания, какие им пришлось пережить, но даже в этот момент их души наполнил неподдельный оптимизм. Новая глава жизни могла начаться в любой момент, и они несмотря ни на что готовы были встретить ее в полном объёме.

Но нельзя сказать, что весь этот год был для них ужасен абсолютно во всём. Они смогли обрести новых друзей, познать радость от общения и мгновений спокойствия, а также впервые познали доброту и ласку со стороны взрослых, когда в экспериментальный комплекс пришли новые работники, которые видели в детях не только объекты для исследований, но ещё, как бы удивительно это ни было, детей.

В этом потоке тяжелых испытаний и страданий дети нашли моменты настоящего счастья. В их мире, окутанном тьмой и болью, загорелись светлые воспоминания об играх в скрытых уголках лаборатории, о чувстве защищенности и доверия, которые их окружали в эти редкие моменты. Новые друзья, как светлячки в ночи, приносили им утешение и надежду, что они не одни в этом путешествии через ад. Редкие улыбки и добрые слова от новых работников приносили им радость и ощущение безопасности. В первый раз за долгое время их сердца стали заполняться чувством, которое они давно забыли — надеждой на лучшее будущее. Они научились ценить каждый момент, который был не связан с болезненными испытаниями и терзаниями. Они узнали, что доброта и сочувствие могут стать источником внутренней силы и уверенности в том, что они способны выстоять и пережить этот кошмар.

Даже среди хаоса и боли они нашли укромные уголки радости и тепла, которые помогали им сохранять человеческое достоинство в этом мире безжалостной науки и амбиций. Такие моменты помогли им сохранить надежду на лучшее будущее, на свет, который, наконец, смог проникнуть сквозь тьму, окружавшую их с далеких дней начала этого кошмара.