Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы - Джулиет Митчелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу после этого комментария, который следует за размышлениями о неврозах, психозах, личности и истории сестры, Фрейд кратко ссылается на теорию Альфреда Адлера. Адлер был единственным аналитиком, который всерьез рассматривал сиблинговую проблематику. Он особенно интересовался порядком рождения, что впоследствии стало привлекать внимание также и других исследователей (Sulloway, 1996). Имея в виду Адлера, Фрейд комментирует, что если бы он остановился в своих размышлениях в определенной точке, сфокусировав свое внимание на роли сестры Вольфсманна, и не прикладывал бы усилий для того, чтобы понять, что корень его травмы связан с наблюдением первосцены, то тогда этот случай подтвердил бы теорию Адлера, согласно которой воля к власти и стремление к самоутверждению лежат в основе как характера, так и невроза. Я думаю, что Фрейд был прав, отвергнув этот подход. Тем не менее, отказывая Адлеру в признании, Фрейд, кажется, упустил что-то важное. Жажда власти и стремление к самоутверждению не должны рассматриваться сами по себе – они могут быть аспектом сексуальности и влечения к смерти. Сиблинговые отношения вращаются вокруг секса и насилия; жажда власти и превосходства – всего лишь проявления этого, а не суть и смысл, как думал Адлер.
Я полагаю, что Фрейду не следовало бы волноваться из-за теорий Адлера, если бы он отвел сиблингам отдельное место в рамках своей теории влечений к жизни и смерти. Почему это не могло бы быть одновременно вертикальной межпоколенческой проблемой разрешения эдипова комплекса (куда относится и первосцена) и горизонтального или латерального вопроса разрешения сиблингового комплекса – сиблинга, по отношению к которому кто-то находится в одинаковой позиции, но отличается по идентичности? Г-жа Х и сестра Вольфсманна как старшие дети, казалось бы, чувствовали угрозу со стороны младшего брата, который занимает их место. Лишенные своего места, они мучают, изводят и соблазняют своих сиблингов и тех, кто их замещает. Г-жа Х разыгрывала это со своими любовниками и переживала в своей фантазии об избиении. На уровне мастурбационного удовлетворения она представляла себе, как любовник или муж (не отец или учитель) избивают ребенка, пока она наблюдает за этим. Согласно Фрейду, именно сестра Вольфсманна (а не его отношение к матери) опосредовала его последующий выбор гетеросексуальных объектов. Это коррелировало с активными садистскими фантазиями об избиении; его фантазии о пассивном избиении, связанные с его сексуальным желанием, чтобы его отец проник в него (изнасиловал/ соблазнил?), но наверняка они произошли от сексуальных нападок со стороны могущественной сестры. Для г-жи X были актуальны обе позиции: она нападала на своего брата, а позже отыгрывала агрессивную любовь своего отца.
Однако как бы мы могли теоретически осмыслить сиблинговую составляющую в содержании превалирующей фантазии о том, что «ребенка бьют»? Когда ряд аналитиков внесли свой вклад в обсуждение неврозов, возникших после Первой мировой войны, Абрахам предположил, что коллективный характер войны (война как групповое явление) позволяет людям проявлять жестокость, которая подавлялась бы «цивилизованной моралью» в случае, если бы ее проявил какой-то один человек. Он сравнил эту ситуацию с поеданием тотемной пищи. Фрейд задавался вопросом, как он пропустил это: солдаты, как дети и сверстники, объединяются. Вольфсманн и его сестра стали лучшими друзьями в подростковом возрасте, когда они объединились «против» своих родителей. Мелани Кляйн считает, что это положительный аспект сиблинговой сексуальности. К счастью, у нас есть любовь, дружба и поддержка; а к несчастью – насилие, направленное сначала друг против друга, а затем против другой группы. Отношения с родственниками, сексуальными партнерами, несомненно, должны рассматриваться в латеральной плоскости, а не в вертикальной. Выбор Вольфсманном гетеросексуальных объектов обусловлен латеральной моделью, которую представляла его сестра. В фантазиях г-жи Х об избиении фигурирует муж или любовник. Можно было бы предположить, что она выбрала своего мужа, потому что он соответствовал фигуре избивающего лица в ее фантазиях. В самом деле, не могло бы это быть потому, что многие браки повторяет детские отношения любови/ненависти со сверстниками, в которых много насилия, но все же при этом можно испытывать любовь?
Братья и сестры, как и истерики, любят тех же, кого ненавидят. В 1922 году, снова полемизируя с Адлером, Фрейд тем не менее предположил, что модель социальной жизни основана на сублимации более раннего братского гомосексуального соперничества (Freud, [1922]). Если социальная жизнь – это сублимация гомосексуально-братской ревности и т. п., то ее десублимация – это война. Однако можем ли мы действительно сказать, что братская гомосексуальная социальная жизнь сублимируется в общественную жизнь? И что такое гомосексуализм в этом контексте? Конечно, речь идет не о выборе однополого объекта, а о способности преодолеть чувство уничтожения, которое угрожает, когда кажется, что есть кто-то «такой же, как я». Гомосексуализм – это и выбор объекта, и идентификация, и он может быть в большей степени тем или другим, как и гетеросексуальность Дон Жуана (глава 8); это одинаковость. Одинаковость – это то, на что указывает слово «гомосексуализм». Психоаналитики не используют термин «лесбиянка», предпочитая выражение «женский гомосексуализм», как будто неосознанно понимая то, что речь, в первую очередь, идет об одинаковости. Истерики, подобно «гомосексуалам», как заключает Фрейд в статье о ревности, паранойе и гомосексуализме в 1922 году, на самом деле являются бисексуалами и в очевидном выборе объекта, и в идентификации, потому что на том уровне, который мы рассматриваем, сестры и братья одинаковы. Братья и сестры занимают одно и то же положение в своей семье. Истерики протестуют против того, чтобы кто-то, занимающий одно с ними положение, уничтожил их, если только они сами не уничтожат этого другого раньше. Успех, то есть убийство другого, может вызвать ужасную тревогу. Психические защиты могут сработать в отношении желания уничтожить или страха быть уничтоженным и сделать их бессознательными, так что они смогут вернуться только уже как аспект конверсионного симптома.
Если мы посмотрим на фантазию об избиении через призму сиблинговых отношений, то она выглядит следующим образом. Первая фаза включает искоренение другого. Следующая фаза – это искоренение Эго как прелюдии к аутоэротическому оргазму. Мужское Эго мальчика исчезает, когда он занимает положение женщины. У девочек уничтоженное Эго психически отсутствует, следовательно, к нему нет доступа5. Третья фаза видится как диффузия первой фазы, когда один «другой» становится рядом других. Тем не менее, эти «другие» также не обладают своими собственными особыми характеристиками; все они просто
