Тульский–Токарев. Том 1. Семидесятые–восьмидесятые - Андрей Константинов

Из оперативных источников установлено, что между Шатовым и Поливановым за несколько дней до убийства в баре «Корчма», расположенном во Фрунзенском районе, произошла ссора и драка. Свидетелей конфликта было много. Шатов разрезал бедро Поливанова ножом. Причиной же явились разногласия при дележке «крышных» денег с универсама «Морской». Со слов источника: «…не надо суетиться при пилке доли». После этого Поливанова никто не видел.

Достоверно известно, что после убийства Шатова Поливанов встречался непосредственно с Колесниковым, который посоветовал уехать из города, пока «горячо». Скорее всего, Поливанов выехал в город Ригу, где временно примкнул к боксерской группировке некоего Анищенко, правой рукой которого является его друг Денисов Вячеслав.

На данный момент никаких процессуальных доказательств против Поливанова не найдено. Надеяться на правдивые показания его связей не приходится. (Даже об инциденте в баре «Корчма» показаний на протокол допроса никто не дает.) Наличие в квартире следов пальцев рук Поливанова ничего не говорит, так как никто и не скрывает, что он там проживал. Обход жил. массива и соседей ничего не дал. Объективные обстоятельства складываются так, что работать по раскрытию данного дела практически бессмысленно. Задержание Поливанова, исходя из вышеизложенного и собранных на него характеристик, не является целесообразным.

На выходе из больницы Шатов бережно тронул Артема за плечо:

— Я тебе этой арматурины не забуду… Если запамятую — назовешь меня псом поганым.

Слова прозвучали искренне и прочно, от них повеяло надежностью и благородством. Артем улыбнулся и крепко пожал протянутую ему руку..

Придя домой, он уже совсем успокоился, хотя плечо болело страшно. Раздевшись и погладив синячище, Токарев-младший даже присвистнул — словно электричка «поцеловала». Отцу, разумеется, он показывать результаты своих художеств не стал. Василий Павлович сам среагировал, когда сын охнул, заваливаясь посмотреть телевизор:

— Что это с тобой? Чего скрипишь?

— Да так… Плечо потянул

— А… Значит надо перед тренировкой тщательнее разминаться…

Токарев решил, что тема с плечом исчерпана. Он ошибался…

Тульский

Утром следующего, после налета на «Аметист», дня в кабинет Тульскому позвонил Варшава:

— Здравия желаю, Ваш Благородие!

— О!!! — Артур от неожиданности даже подскочил на стуле, поскольку вор почти никогда не звонил ему на работу. — Рад слышать!

— Как кривая проституции? — хрипло поинтересовался Варшава.

— Такое явление изжито… много лет назад!

— Да ты что?! А я — в неведении… Живу в таежной дремучести. Ну а бандитов не видать? Тульский рассмеялся:

— Держим круговую оборону, отстреливаемся!

— Ну, добро, добро, — похмыкал Варшава и перешел на серьезный тон: — К тебе пару слов… Пошепчемся?

— Так… конечно! Заходи, я чай заварю… Вор рассмеялся:

— Заработался ты, видать, совсем. Зачем же я в уголовке с тобой отсвечивать буду? Лучше — ты ко мне в гости. Когда последний раз старика-то навещал?

— Хорошо, буду через… полчасика.

— Жду, причипуриваюсь.

Тульский обрадовался, что понадобился Варшаве, — ему искренне хотелось чем-то помочь, показать свои новые возможности. Дело в том, что с тех пор как Артур начал работать в милиции, вор никогда еще ни о чем его не просил, даже, наоборот, вроде как слегка отталкивал от себя: мол, ты давай, учись сыскному делу как следует, отрывайся от шпанского прошлого… Тульский даже обижался, хотя и понимал в глубине души, что Варшава специально немного дистанцируется от него — чтобы лишних поводов для разговоров не создавать, чтобы тень на служебную карьеру не бросить, да и вообще — чтобы не создать ему, Артуру, неловкую ситуацию…

Стало быть, раз при этом при всем вор позвонил ему на работу — повод для разговора появился, и достаточно серьезный повод…

Варшава жил в маленькой двухкомнатной квартирке на 15-й линии — более чем скромной, лишними вещами не захламленной. Взбегая на третий этаж, Артур в который уже раз задал давно мучивший его вопрос: а кто он, собственно говоря, вору? Смутные подозрения, конечно, имелись… особенно когда Тульский случайно выяснил, что его мать была в молодости знакома с Варшавой. Но как спросить — не в лоб же… С матерью он как-то попытался поговорить — тихая обычно женщина вдруг раскричалась, потом плакала полночи, корвалол пила. А Варшаву — и спрашивать бесполезно, захотел бы — сам сказал. Но не говорит ведь… Но подозрения имеются… А может быть, Тульский не решался задать прямой вопрос вору из опасения услышать четкое «нет» в ответ? Кто знает…

…Артур, чуть запыхавшись, надавил на кнопку старого звонка. Варшава открыл сразу же — будто караулил за дверью.

— Заходи, заходи… Я чайку замастырил, консерву вскрыл ради такого случая…

Разговор начался без долгих прелюдий вор, когда нужно, умел быть предельно конкретным:

— Артур, тут у моих корешей легкая неразбериха. На Петроградской, возле «Аметиста», знаешь ювелирный?..

— Есть такая партия. — осторожно кивнул Тульский, не понимая еще, о чем пойдет речь.

— Так вот, — продолжил Варшава, шумно прихлебывая чай и хрустя маковой сушкой. — На торгашей набежала группа «махновцев». Ну, не то, чтобы ни с того ни с сего — кой-какой конфликтец имелся… Но они зубы показали, да под шумок золотишко помыли.

— Налетчики?

— Н-не думаю… — поднял в сомнении правое плечо к уху вор. — Скорее… Там ведь какая тема — обручальные кольца, они на сегодняшний день в дефиците. А посему в ЗАГСах при заявлениях на свадьбу дают талоны… ну, по которым можно купить рыжье счастливым молодым. Разумеется, талоны можно того… — подделать… Ну, дальше — комбинация не сложная. Навар не аховый, но стабильный. Мой знакомец там в доле. С продавцами, с ментами — все утрясено правильно, люди дело строили, ладили, старались. А вот тут недавно появилась шпана — и практически с теми же аппетитами…

— Но ведь, — Тульский покрутил головой, — ты ведь сам говорил, что вору нельзя запретить украсть?

В вопросе был спрятан легкий подкол, Варшава оценил его, сердито хмыкнув:

— Нельзя, нельзя… Однако ж мы не на зоне понятия перебираем. А на всех, Артур, никогда не хватит. Это — политэкономия.

— Понимаю…

— Навряд ли. Да ладно — я вот что думаю: налеты — это ведь теперь твой профиль?

Тульский поскреб в затылке, с сомнением кивнул:

— В общем, да. Но у меня своя территория. Хотя я могу тень на плетень навести, чтобы поинтересоваться Петроградскими делами — не велика комбинация!

— Вот, — удовлетворенно наклонил голову вор — Вот и узнай, дорогой ты мой оперуполномоченный, это, и с каких-таких щей. А лучше бы всего узнать — какие имена за ними. Не их фамилии, а какие за ними имена! Ты чай-то пей, «индюха»[8] качественная!

…В тот же день оперуполномоченный Тульский выяснил, что в милицию никто по поводу инцидента у «Аметиста» не обращался. Это Артура не очень удивило, он понимал, что вопрос, как говорится, деликатный, а потому и решать его надо тактично, но быстро. Тульский дозвонился напрямую до Петроградского ОУРа, объяснил ситуацию. Ситуация же с его слов вырисовывалась немудреная. Получил он, де, информацию от источника: дескать, на территории Василеостровского района орудует группа налетчиков, которая недавно совершила хулиганские действия на улице Ленина (похожую информацию Артур действительно нашел в сводках РУВД — вяло, но на правду походит). Дальше, мол, пошукал по территориальным операм — никто ни ухом ни рылом…

Петроградский ОУР отреагировал на прыть Василеостровского коллеги с легким раздражением. Сам «хозяин» территории, на которой располагался «Аметист», оперуполномоченный Хорликов даже огрызнулся:

— Слышь, Тульский, а кучеряво, однако, жить 16-е стало, раз подвигами на чужой земле интересуетесь. Мне бы так, а то погряз тут в кражах велосипедов, да в «форточниках», как во вшах.

Поняв, что помощи от петроградцев не дождаться, Артур перезвонил Варшаве — дескать, надо бы переговорить непосредственно с «пострадавшими за металл». Вор обещал поводить жалом — но, как выяснилось достаточно быстро, «страдальцы» особой прыти не проявили. Варшаве даже пришлось успокаивать Тульского, язвительно заметившего в телефонную трубку:

— Классно получается! Пойди туда — не знаю куда, и чтоб само собой получилось, потому что с опером покалякать всем впадло!

— Ну я же — калякаю, — мудро заметил вор. — Ты не кипятись так, я же тоже не могу им приказать: мол, говорите оперюге все начистоту, он — свой в доску. Правильно? А приметы я поподробнее узнаю… Да, там у одного должна быть рука сломана! «Вакса» прутом в него попал, железным… А может, не по руке зацепил, а по ребрам… Но сшиб мальчонку от души…