Тульский–Токарев. Том 1. Семидесятые–восьмидесятые - Андрей Константинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тульский быстро вернулся к себе в кабинет — на его столе демонстративно скучала Регина, всем своим видом излучая недовольство и раздражение. Артура шатнуло к стенке — напомнил о себе удар морского лба. У Регины расширились глаза от внешнего вида растерзанного любовника.
— Две секунды! — обещающе крякнул Тульский, вытаскивая из-под тахты пыльный моток альпинистского снаряжения.
— От квартирных воров осталось! — зачем-то объяснил он Регине, выбегая из кабинета…
«Подкидыша» перемотали от души, как будто собирались его топить, а потом отгрузили все в ту же комнату для задержанных.
Огляделись и ужаснулись.
Боксов вспомнил, что телефон давно не звонил и обнаружил, что все провода вырваны к чертовой матери. Начали отряхиваться, восстанавливать связь и разминать ушибленные суставы.
Из помещения для задержанных забарабанил ногами в дверь моряк. Артур приоткрыл камеру:
— Чего изволите, Ваше Благородие?
— Русского офицера с рабами в один кубрик!..
— Будет исполнено, Ваше превосходительство, — Тульский захлопнул дверь и крякнул: — Ну до чего ж здоровый! Одно слово — подводник! Кстати, надо бы в комендатуру отзвониться, пусть забирают своего красавца!
— Зачем же? — не согласился мудрый Боксов. — Он уже на ящик коньяка начудил! Вот утречка дождемся и…
— Действительно, зачем человеку жизнь портить! — поддержал его Мтишашвили, мгновенно высчитав свою долю в несколько бутылок.
— Ага, так давайте развяжем его! Он еще на полящика нагромит! — разнервничался Лебедев: говорить внятно ему мешала опухшая губа: — И второго давайте ослобоним — опять же, на бананы поднимемся!!!
— Нет, — покачал головой Боксов. — Я на свои поминки, но с его коньяком, попасть не хочу…
В этот момент в отделение, возбужденно пыхтя, влетел наряд РУВД:
— Что у вас происходит?
В ответ начался общий истерический хохот:
— Во… во… вовремя вы…
— Так что случилось?
— Наводнение!
Боксов снял трубку исправленного телефона:
— Это Боксов, у нас все нормально!
— Точно нормально? — засомневался дежурный РУВД.
— Ну, так, — маленькое наводнение…
— И какие меры предпринимаете?
— Отчерпываем ведрами, Сань! Ты прям как с Луны…
Боксов мог себе позволить такой тон, так как вышестоящий дежурный был его постоянным собутыльником и партнером по домино. Кроме того, Боксов вообще дежурил по 16-му последний раз — он дождался-таки давно обещанного повышения по службе.
В дверь камеры для задержанных снова застучали. Старшина из прибывшего наряда решил поинтересоваться и сунул голову в узилище.
— Я офицер, хамье мусорское! — донеслось оттуда.
— Товарись, товарись, звонить послу! Товарись! Я просу…
— …Последнего слова! — закончил за негра старшина, захлопывая дверь. — М-да, ну и народец вы подобрали!
— Вах! — гордо отозвался Мтишашвили, пытавшийся починить сломанную во время свалки фирменную авторучку с раздевающейся женщиной. — Такие кадры на дороге не валяются.
Тут Боксов всех перебил, дублируя поступившую по городскому телефону информацию:
— Большой, 16, квартира 3 — через окно выносят вещи! Мигом!!!
Полетели на заявку, Артур, естественно, примкнул к экипажу. Когда долетели — разобрались. Оказалось, что вещи не вытаскивают, а, наоборот, втаскивают — хозяева приехали с дачи и потеряли ключи. Оттуда прямиком рванули на 21-ю линию, там в коммуналке зарезали наркомана. Его приятель, он же свидетель поножовщины, еле дышал от принятого в вену. Артур попытался из него хоть что-то вытрясти, но вытряс лишь пару фуфыриков из-под ангидридного раствора да перочинный ножик… Потом долго ждали прокурорского следака, разводя тары-бары с соседями: «Мы же сто раз предупреждали — у них тут целая банда…» В общем, в отделение вернулись лишь под утро.
Притихший негр, освобожденный от пут, смирно сидел за столом, руки у него были сложены, как у примерного первоклашки. Он искательно улыбался и всем подобострастно кивал.
— Ну что, Лумумба?! — обратился Тульский к подданному джунглей.
Африканец заулыбался еще шире и развел руками:
— Был Германия — полисия бьет! Приехал Союз — милисия бьет!
— Понимаю, дружище, — апартеид! — согласился Артур. — Нам на политинформациях про это даже слайды показывали…
Его внимание привлекла группа совещающихся в погонах. На общем мышином фоне красиво выделялась черная военно-морская форма. Тульский тихонько подобрался к ним — Боксов, Мтишашвили и старший сержант Лебедев увлеченно «разводили» красу и гордость атомного подводного флота.
— Мужики, вы уж не серчайте… Накатило что-то на меня! — оправдывался капитан первого ранга, потирая запястья и крутя шеей. Вид у него был… сутулый и какой-то неловкий.
— Да мы все понять можем! Ты взгляни на мою рожу! — подсовывал свою распухшую губу, как аргумент, алчный Лебедев. Его, чуть не всхлипывая, поддерживал Боксов:
— А мне что — штаны снять? Яйца — как арбузы, наверное!
— И кто заплатит за банкет?! — поворачивал беседу «ближе к телу» Мтишашвили. Троица давно уже распределила между собой роли, цена «банкета» тоже была вчерне обсуждена, страшились продешевить…
— А про мой лоб, конечно, никто и не вспомнил?! — встрял в увлекательную беседу Артур, возмущенный тем, что коллеги начали без согласования с ним заминать побоище, учиненное моряком.
— Сынок, все будет красиво! Капитана первого ранга Удравова знают все! — несколько неопределенно пообещал подводник.
— Не сомневаюсь! — язвительно хмыкнул Тульский.
…Сошлись на ящике коньяка (минимум — грузинский, «три звездочки»), приличном закусоне (минимум — тяжелая сетка с рынка) и четырех шерстяных тельняшках. Мтишашвили выторговал себе еще зачем-то нагрудный знак «За дальний поход».
* * *Копий не снимать,
аннотаций не составлять
Мтишашвили.
СЕКРЕТНО
УПРАВЛЕНИЕ КГБ СССР
ПО ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
«_______» _Василеостровский_отдел_
__________отделение______________
АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ № 7991
По делу_______________
ИСТОЧНИК___ХУДОЙ
принял_Король ________
«____» __________19___ г.
Источник сообщает, что от своего знакомого, занимающего должность директора треста ресторанов и столовых Василеостровского района, узнал в доверительной беседе о том, что участковый 16-го отделения милиции Мтишашвили постоянно приходит к нему за продуктовыми наборами, дефицитной едой, за которые не платит.
Это началось, когда начальник отделения милиции попросил помочь директора «в проведении праздника Дня милиции», а последний неосмотрительно отказал. После этого Мтишашвили при «случайном» обходе территории выявил грубейшие нарушения на вверенных ему объектах и стал буквально ежедневно и «ревностно» следить за соблюдением десятков ведомственных инструкций.
После этого знакомый источника «сдался» и сам теперь интересуется нуждами сотрудников к каждой мало-мальски значимой дате.
Источник сообщает, что эта практика распространена во всех отделениях Василеостровского РУВД, и налицо «круговая порука».
Справка: фигурант Мтишашвили ранее проходил по сообщениям.
Задание: выясните у Вашего знакомого — готов ли он письменно подтвердить указанную информацию.
Мероприятия: с информацией, без расшифровки источника и его связи, ознакомьте начальника РУВД.
Оперуполномоченный ОКГБ Василеостровского района Капитан Король * * *Тут Артур вдруг вспомнил об оставленной в кабинете Регине и заспешил было к себе, но его задержал Боксов:
— Кстати, а мужик-то твой — оклемался!
— Ну?! — Тульский остановился и искренне поинтересовался. — И как он к нам заполз?
— А это Сидачев Паша с управы, с разбойного отдела… Перебрал чуток, а удостоверение у него замполит отобрал до утра. Вот он, видать, из его кабинета выплыл, а до раковины не дотянул, — смеясь, обрисовал ситуацию Мтишашвили.
— Хоть извинился? — наивно спросил Артур.
— Ага… извинился… Так орал тут, когда очухался… «Я — сотрудник главка!.. Что вы себе позволяете?!.. Немедленно!..» В общем, убедительно верещал, — усмехнулся Лебедев.
Тульский снова подумал о Регине, махнул рукой и рванул к себе.
* * *
…В кабинете, разумеется, уже никого не было. Пустая бутылка из-под шампанского сиротливо стояла посреди стола. Под ней лежало древнее и никому уже не нужное объяснение продавщицы молочного магазина Корзинкиной. На этом объяснении дорогой помадой нервным размашистым почерком было написано: «Вино я вылила». Под этим криком души прочитывались вымученные когда-то заверения Корзинкиной: «…ущерб для себя считаю незначительным… в милицию обратилась с целью информации… претензий ни к кому не имею…» В каждой фразе на листке (включая написанную помадой) чувствовались напряжение и обида.
