Бывших ведьмаков не бывает - Галина Романова

Владислава вышла из дома, зябко кутаясь в свою шаль, хотя вечер был теплым. Оглянувшись по сторонам, она быстро зашла за угол.

— Вы готовы, барышня? — приветствовал ее Лясота.

Девушка кивнула.

— Я принесла…

— Понятно, — перебил он. — Спасибо. Теперь слушайте внимательно. Вы пойдете прямо. Видите вон ту двойную березу? Идите к ней. Дойдете — и встаньте так, чтобы ствол заслонял вас от дома. И ждите меня.

— А вы?

— Я подойду чуть позже, другой дорогой. Колдун сказал, что вы можете уйти, когда хотите. Значит, вам надо уйти первой. Вперед!

Он легонько толкнул девушку в спину, и Владислава, по-прежнему держа руки под шалью, зашагала по высокой траве, обходя редкие кусты и деревья. Серая нить тропинки — Лясота смотрел вслед — вынырнула из зарослей, легла ей под ноги.

Бросив на княжну последний взгляд, он обошел конюшню с другой стороны, заглянул внутрь. Конюшня была большая; тут в стойлах могло находиться шесть лошадей, но не было ни одной. Только кучи перепрелой соломы, пахнувшей мочой, старые сухие катышки навоза и россыпи гнилых опилок, слежавшиеся и перемешанные с обычной уличной грязью. Лясота любил лошадей, и если что его и огорчало, так это отсутствие даже самой старой заморенной клячи. Но у колдуна не водилось никакой живности, даже кота. Впрочем, тут лошадь бы и не выжила — слишком это чистое животное.

Обойдя конюшню и дом, он спустился к ручью по крутой тропинке. Чертова мельница при свете дня казалась грудой беспорядочно наваленных сухих деревьев. Не подходя близко, пошел вдоль берега ручья, пробираясь сквозь заросли. Шел, пока было куда поставить ногу, когда же кусты встали непроходимой стеной, вскарабкался наверх и зашагал уже там. Пройдя около сотни саженей, повернулся к ручью спиной и углубился в редколесье.

Двойную березу он заметил несколько минут спустя. Она оказалась ближе, чем думалось. Лясота увидел ее издалека, но серо-зеленого платья княжны Владиславы не обнаружил. Прибавив шагу, добрался почти бегом, огляделся. Никого! И, сколько ни всматривался, других двойных берез не заметил.

— Барышня! — позвал он. — Княжна! Вы где?

Шелестела листва. Пищала какая-то птица. Где-то далеко, на пределе слуха, прозвенел колокольчик.

— Барышня!

На сей раз ему почудилось что-то. Он обошел березу кругом… да вон же она! Вторая, не заметная отсюда двойная береза — и девушка рядом.

— Барышня!

Она смотрела в другую сторону. Лясота кинулся бегом, но, вместо того чтобы оставаться на месте, девушка вдруг пошла прочь.

— Да погодите же!

Она уходила, не оборачиваясь. Шаг, другой — и пропала.

— Что за черт?

Лясота бросил взгляд по сторонам и увидел княжну возле той березы, от которой только что отошел. Он метнулся в ту сторону, но девушка уже зашла за ствол.

— Ах ты, чтоб тебя!.. Сучье семя! — выругался он. Хотел уже добавить пару выражений покрепче, которых нахватался на каторге, но и того оказалось достаточно.

За его спиной раздался тихий вздох. Быстро обернувшись, Лясота в двух шагах от себя увидел Владиславу.

— Барышня! Я вам где наказывал быть? Чего вы мечетесь туда-сюда, как шавка дурная?

Девушка задохнулась от возмущения.

— Да как вы смеете? — прошептала она, заливаясь краской. — Кто вам дал право? Почему вы так выражаетесь?

— Если надо, я и не так выражусь, — проворчал Лясота, подходя. — Ты что надумала, коза драная…

И тут же получил пощечину.

— Хам!

— Вы… — Прижав ладонь к щеке, он ловко перехватил второй рукой девушку за запястье. — Это в самом деле вы, а не нечисть лесная!

— Я! А вы… как вы смели? — Владислава попыталась вырваться. — Отпустите меня! Мне больно!

— Извините, барышня, — он слегка ослабил хватку, — но я должен был убедиться. Нечисть не выносит крепкой брани — ни сама не ругается, ни слов матерных не выносит. Враз пылью рассыпается. Вот я и… проверил. Вы меня — тоже. — Он потер щеку.

— Больно? — тут же сменила гнев на милость девушка.

— Ничего. Бывало и хуже. Идемте?

Не оглянувшись на дом, который был почти не виден за редкими деревьями, они направились прочь. Шли напрямик, без тропинки. Крепко держа Владиславу за руку, Лясота внимательно смотрел по сторонам, Он ждал подвоха, не веря, что все так просто закончится. И почти не удивился, когда за деревьями показалось знакомое строение. Старик стоял на крыльце.

— Что это? — произнесла Владислава. — Мы заблудились?

— Почти. — Лясота чувствовал тяжелый взгляд колдуна и прилагал отчаянные усилия, чтобы не смотреть на него. — Давайте быстро в разные стороны. Ну!

И, оттолкнув девушку, метнулся вбок.

За спиной послышался отчаянный крик. Не оборачиваясь, Лясота ворвался в заросли орешника, продрался через него, задыхаясь от быстрого бега, выскочил на открытое пространство — и навстречу ему тут же кинулась Владислава.

— Волки!

За деревьями впрямь мелькали серо-бурые звери. Пять… нет, шесть…

— Бежим!

Звери кинулись вдогонку. Несколько секунд у Лясоты была твердая уверенность, что сейчас их нагонят, вцепятся, но волки вдруг отстали, а впереди показался уже знакомый дом. И сутулая фигура в проеме распахнутых дверей.

— Тьфу ты, черт! — Лясота махнул рукой, перекрестив наваждение.

Дом никуда не делся, но колдун, покачав головой, повернулся и вошел в дом. Хлопнула дверь.

Теперь, когда взгляд хозяина дома больше не следил за каждым их шагом, казалось, можно бы и перевести дух, но Лясота чувствовал, что испытания только начинаются. Он крепко сжал руку княжны и ощутил в ответ, как шевельнулись ее пальцы. Вторую руку девушка по-прежнему прятала под завязанной узлом шалью — там было сложено то, что могло пригодиться более всего в пути. Если, конечно, их путь продолжится.

Помотав головой, Лясота решительно отогнал посторонние мысли. Он должен найти способ выбраться из ловушки старого колдуна. Выход есть! И они его отыщут!

Однако час спустя он уже не был в этом уверен. Они блуждали по редколесью, то забираясь в густые заросли орешника, то выходя к крутобокому оврагу, на дне которого бежал знакомый ручей, и всякий раз при этом оказывались на обрыве, разве что ухитряясь подойти то с одного берега, то с другого. То они кружили по редколесью, натыкаясь на одни и те же приметные деревья — двойную березу, рябину с сухой вершиной, дуплистую липу… Солнце давно уже скрылось за деревьями, стемнело, и приходилось идти медленно, выбирая, куда поставить ногу. Ветер шелестел в листве, где-то истошно завопила ночная птица, еж прошуршал в траве. Силы убывали. Каждый шаг давался с трудом. Владислава, цеплявшаяся за его руку, спотыкалась о каждый корень и камешек. Один раз, чуть не упав, она расплакалась, повиснув на его локте.