Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

Оказывается, пока мы беседовали о лингвистике, из ворот вышел ещё один персонаж. И теперь стоял вне круга, разглядывая меня.

Это был мальчишка постарше меня — и повыше, с длинными светлыми волосами, перехваченными кожаной лентой. Одна прядь словно бы специально падала на правую сторону лица до самого подбородка. Из "земной" одежды на нём оставались только шнурованные сапоги. А меч он держал на локте — длинный и узкий клинок без ножен венчала рогатая рукоять.

Видимый синий глаз мальчишки изучал меня пристально и невозмутимо.

— Марюс Гедрайтис, — сказал он. — Я вождь этих людей. Это я хотел, чтобы ты пришёл.

— Я пришёл, — ответил я, — и без оружия. Отпусти девчонку.

— Ты русский? — вместо ответа спросил он.

— Да.

— Откуда?

— Ты не знаешь, это маленький город… Отпусти девчонку.

— Я не люблю русских, — он словно не слышал меня. — Они из моих мест живыми не уходят.

— Послушай, — я внезапно ощутил сильную усталость и захотел спать, — я бы мог придти сюда не один. Я мог бы сжечь вашу хибару. И устроить бойню. Но мы не хотим драться с вами или задерживаться на ваших, — я выделил это слово, — землях. Янис — тот парень, которого я убил — напал на нас первым. Мы вам ничего не делали. Отдай девчонку, и мы уйдём.

За моей спиной засмеялись. Синий глаз обратился туда — смех отрезало, как ножом. Мальчишка вновь неспешно перевёл взгляд на меня.

Неприятный взгляд. Взгляд…

Да, понял я. Он ненормальный. Из тех шизиков, которые способны подчинять себе волю других людей и лепить из неё, что им угодно.

— Ты хочешь меня убить? — прямо спросил я. — Тогда ты получишь войну. Уверен, что сможешь её выиграть? Лучше отпусти девчонку, и мы уйдём.

Марюс улыбнулся. Хорошо так, по-доброму.

Страшно.

— Её отпущу. Как обещал. Но тебя убью.

Краем глаза я увидел, что в воротах стоят несколько девчонок — тоже с оружием. Безоружной среди них была одна Танька — светловолосая девчонка, такая же рослая, как и моя подружка, держала у её бока широкий нож.

Татьяна глядела на меня остановившимися от ужаса глазами. Я ободряюще кивнул ей и вновь повернулся к Марюсу:

— Убить? Мою жизнь в обмен на её? — Марюс кивнул. Я пожал плечами: — Хорошо. Я согласен.

— Олег! — закричала Танюшка. — Не смей! Не смей, слышишь?! — блондинка дёрнула её обратно и быстрым движением приставила нож к горлу. Танюшка закрыла глаза и оскалила зубы в гримасе отчаянья.

У меня перехватило дыхание, и Марюс поймал мой взгляд это было плохо — его глаз коротко сверкнул, и он, не поворачиваясь, скомандовал:

— Райна, убей её. И его — убейте.

Он понял, что меня нельзя оставлять в живых — и Танюшку нельзя отпускать тоже. Прочёл по глазам.

А я подумал, что, даже если меня сейчас ударят в спину несколько клинков, если Марюс выставит навстречу свой (а он успеет!) — я всё равно успею добраться до него. И напружинился, чтобы сделать это — последнее в моей жизни дело…

Владимир БутусовБудем друг друга любить —Завтра нас расстреляют.Не пытайся понять — зачем,Не пытайся понять — за что.Поскользнёмся на влаге ночнойИ на скользких тенях, что мелькают,Бросая тревожный светНа золотое пятно.Встань, встань в проёме двери —Как медное изваянье,Как бронзовое распятье —Встань, встань в проёме двери…Когда-то я был королём,А ты была королевой,Но тень легла на струну —И оборвалась струна.И от святой стороныНам ничего не осталось —Кроме последней любвиИ золотого пятна…

Сергей даже не пытался никого оставить в лагере — ни раненых Саню и Олега Крыгина, ни девчонок. Только морщился, когда Андрей Альхимович орал на Арниса и Кольку, что они дебилы и что должны оставаться, а до этого не должны были бросать Олега. Логики в этом не было никакой. Поэтому Сергей подошёл и дёрнул Андрея за плечо:

— Хорэ тебе. Спешить надо, а мы тут отношения выясняем.

Андрей опомнился. Никто толком не знал, что за противник им встретился, даже не знали, где располагается вражеский лагерь.

Знали одно — друзей надо выручать, чего бы это не стоило.

— Хоть бы знать, с кем дело имеем, — Санёк проверил двустволку, которую отдал ему Колька. — Патроны давай, сыпь в карман…

— Ты особо не трать, — Колька — с плечом, перевязанным уже по-настоящему, озабоченно следил за его действиями.

— Не бэ. Ни одна картечина даром не пропадёт по махновским гадам…

— Давайте скорее! — бушевал Сморч. — Ну чего ждём, бежать надо, их там, может, уже это…

Девчонки дружно попёрли на Сморча, угрожая физической расправой, снова поднялся гвалт, и Сергей заорал, срывая голос, команду на выступление.

— Вадим-то где у нас? — уже на ходу спросил Игорь Басаргин. — А если тоже в ловушку попал?

— Не ной, Басс, — хмуро сказал Сергей.

И мрачно лязгнул палашом в ножнах.

Рукой в перчатке я перехватил лезвие нацеленного мне в грудь меча. Глаза хозяина клинка округлились, он дёрнул оружие на себя, но вяло, а остальные вообще не прореагировали — не ожидали! Я швырнул прибалта через себя, пригнувшись и одновременно вырвав у него меч, который полетел в светловолосую Райну, размахнувшуюся для удара в бок Танюшке!

Я не мог убить девчонку. Ну никак не мог! Но меч ударил Райну рукоятью в лоб, и она рухнула наземь, разбросав руки и выронив нож. Танюшка оттолкнула — ногой — ещё одну, подхватила из её ножен длинный нож. Я уже бежал к ней, на ходу уклонившись от брошенного топора. Поднял меч и, ощутив спиной резко ходящие лопатки Танюшки, испытал невероятное облегчение — словно всё уже кончилось.

— Ты цела? — спросил я через плечо.

— Да, — выдохнула Танюшка. — Я знала, что ты придёшь.

— Не бойся, всё будет хорошо.

— Я знаю.

К нам подходили со всех сторон — мальчишки-прибалты, держа в руках оружие. Лица у них были… ну, что там объяснять.

— Дурная шутка у тебя вышла, Марюс, — стараясь говорить ровным голосом, обратился я к их вождю. — Ну что? Приказывай расстрелять нас из арбалетов.

Марюс поднимал на ноги мотающую головой Райну. Особого раскаянья я не ощущал, но был рад, что не убил её.

А ещё — приходило удивление, что у меня всё получилось. И непонимание — ёлки-палки, а как у меня это получилось?! Как в кино.

Только вот счастливого конца, похоже, всё-таки не будет. Если не считать… да, если не считать, что я — с Танюшкой.

Меч был легче моего палаша, короче и шире, а рукоятка — какая-то неудобная. А, неважно… Я ощущал почти нетерпение — скорей бы нападали, что ли…

Они медлили. Скорей всего, мои решительные действия произвели на них впечатление, никто не хотел попасть под меч первым.

И Марюс одним точным движением перекинул свой меч в руку. Раскрутил его. Сделал короткий жест левой рукой. А потом широкими шагами пошёл ко мне сквозь раздавшееся кольцо своих людей.

Юрий РяшенцевВерный друг — вот седло!В путь — так вместе!Верный друг — вот весло!В путь — так в путь!Пуля спела — что ей за дело,Какой у песенки конец?!Похоже, друг попалНа тот весёлый бал,Где пляшет сталь, поёт свинец!Наши души морям и сушеВозражают в часы разлуки —Эта детскость — конечно, дерзость,Но не чаем души друг в друге,А стало быть,а стало быть,а стало быть — вперёд!Добрый гений от приключенийКогда же молодость сберёг?!В любые временаДуэль всегда одна:Иль благородство — иль порок!Мал наш опыт — но конский топотОтличаем от честной скачки!Взором свежим — авось отрежемГрязь от правды, а ложь от сказки,А стало быть,а стало быть,а стало быть —вперёд!

Верный друг — вот седло!В путь — так вместе!Верный друг — вот весло!В путь — так в путь!

Из одиннадцати парней и восьми девчонок восемь и шесть соответственно были русскими. Ещё один парень и одна девчонка были сербы, двое других парней — австриец и чех, ещё одна девчонка — датчанка.

Их команды, группы, отряды, племена, компании погибли в схватках с неграми в разное время и в разных местах (австриец кочевал по белу свету одиннадцатый год!), а они сами прибились к Лешке Званцеву. Вадим ещё в пути начал догадываться, что поморский мальчишка тут главный.

Лагерь был разбит на холме — умело, со знанием дела и — как заметил Вадим — с расчётом на оборону. Постовых не наблюдалось, но, попав внутрь, гости поняли, что подходы к холму видны отовсюду.