Чистилище. Турист - Кликин Михаил Геннадьевич

Коля вручил ему автомат.

– Что будем с ними делать? – спросил Женька.

– Не знаю.

– Понимаю: слишком много всего лезет в голову. Сложно выбрать.

– Даже думать не хочу.

Олег Михайлович заерзал, затряс головой. Ему удалось выплюнуть кляп, и он закричал зло, захлебываясь своей ненавистью:

– Вы не лучше нас! Почему вы одни? Где остальные? Ага! Бросили их там на съедение, чтобы сбежать самим! И мы делаем то же самое! Так в чем разница между нами?! Неужели вы надеетесь остаться чистенькими? Не выйдет! Все чистенькие сдохли первыми! А мы приспособились! Мы выжили! Вот это самое главное! Выжить!

– Самое главное, – спокойно сказал ему Коля, – остаться людьми. Иначе зачем выживать?

Он вернул обмусоленный кляп на место, пихнул его поглубже. Повернулся к Женьке, сказал:

– Поехали.

Маша уже завела машины – работу моторов было слышно и в доме. Шум мог привлечь внимание посторонних.

– Собираешься вот так просто их оставить? – удивился Женька. – Но они не перестанут отлавливать проезжающих, совать их в клетки и скармливать зомбякам.

– А ты думаешь, здесь что-то изменится, если этих двоих не станет?

– Ну, попробовать-то можно.

– А вдруг они исправятся? Поймут, что были неправы. Найдут какой-то другой способ выжить…

Олег Михайлович замычал сквозь кляп, закивал яростно – он был готов немедленно начать новую жизнь.

– То, что они делают, это не решение, – продолжил Коля. – Мутанты все равно до них доберутся. Думаю, они это понимают.

– Ну ты и дурак, Колян! – возмутился Женька. – Иди уже в машину! Открывайте ворота. Я сейчас…

Коля помедлил секунд двадцать. Он не знал, как поступить правильно. Однако он хорошо запомнил и того человека, чью ногу раздавила тяжелая клетка, и подростков, которые были в шаге от спасения, но не успели выбраться, и мольбы несчастных, обреченных на страшную смерть…

Он повернулся и вышел, уверенный, что сейчас за спиной прозвучат выстрелы.

Но Женька не стрелял.

Выстрелов не было и когда Коля сел за руль.

Выводя машину к воротам, он увидел, как вышедший на крыльцо приятель подпирает железную дверь садовой скамейкой, а потом садится в свой «Фокус». И уже выруливая на дорогу, Коля заметил красные отблески на оконных стеклах.

Решетки на окнах делали этот дом похожим на клетку.

У запертых внутри хозяев еще оставался маленький шанс выбраться. Возможно, кто-то из них мог дотянуться до кухонного ножа и разрезать веревки, пока пожар не поглотил все.

Но Коля был уверен, что эти люди не успеют выбраться и огонь сожрет их заживо.

Это было справедливо. А значит, это было правильно.

После Пречистого многое изменилось. Автопутешественники больше не совались в поселки и города, всегда искали объездные пути, что сильно замедляло передвижение. Коля окончательно перестал доверять посторонним людям. Он, конечно, не верил, что в мире остались одни бесчеловечные мерзавцы. Но рисковать жизнями команды он не собирался. Коля теперь доверял только себе, он рассчитывал лишь на свои умения и силы, да еще на помощь товарищей.

Однако у спутников не все ладилось. Маша переменила отношение к Женьке – она словно брезговала находиться рядом с ним и даже просто общаться. Коля догадывался, что на их последнем свидании что-то случилось. Он попытался осторожно выяснить, что там было, но ни Маша, ни Женька ничего рассказывать не стали, отделавшись каким-то нелепыми отговорками. Коля не настаивал, не желая усложнять и без того натянутые отношения в команде. Женька и так постоянно психовал, высказывал какие-то гадости, злился без причины. Хорошо, что они виделись только на привалах да во время ночевок. Остальное время они проводили за рулем.

Езда выматывала. Но чем дальше путешественники продвигались на север, тем реже встречались заторы на дорогах и тем меньше попадалось населенных пунктов, которые надо было объезжать. Люди здесь практически не показывались, да и мутантов почти не было видно. Так что двигаться вперед становилось все легче. Коля каждый вечер с удовольствием отмечал на карте пройденные километры, видел, как с каждым днем увеличивается цифра суточного пробега.

Конечно, в пути случались и задержки.

То пробитое колесо «Фокуса» пришлось ремонтировать, так как запаску Женька не возил. То дети почувствовали себя плохо. Подвернулся случай – добыли немного бензина. Сбили кабанчика – устроили шашлык, задержавшись в удобном месте аж на три дня, заодно и порыбачили, ухи наварили – консервы и чипсы уже всем успели надоесть.

Коля не видел смысла спешить. В дороге, по крайней мере, они все заняты. А что будет, если они приедут на место до срока и поселятся где-то, дожидаясь назначенной даты? Начнут грызться, выяснять отношения…

Он надеялся, что группа не распадется, что Маша и Женька пусть не помирятся, но все же как-то договорятся. А то смотрят друг на друга волками – того и гляди сцепятся.

Коля до последнего верил, что обстановка разрядится, – Женька был ему нужен, Женька мог делать то, чего не мог сделать он сам.

Но вскоре случилось то, что заставило Колю на многое взглянуть иначе.

В тот день они остановились на ночлег в небольшом дачном поселке, расположенном у дороги. Нашли съезд, выбрали крепкий домик с чугунной печкой, обошли округу, не обнаружив ни людей, ни мутантов. Уже без опаски развели в топке огонь, чтобы дети могли погреться, – ночи стояли холодные и сырые. На дежурство первой заступила Маша – как обычно. Женька и Коля выбросили на пальцах, кто их них будет дежурить после двух ночи, а кому достанутся предутренние часы – самое тоскливое время – «собачья вахта». У Женьки была «бумага», у Коли «ножницы». Он потрепал обозленного приятеля по плечу, тот буркнул: «Да иди ты…»

Спал Коля крепко, Маша едва его добудилась.

– Что такое? – Очнувшись, он схватился за ружье.

– Все нормально. Твоя очередь.

Они вышли из теплого домика под звезды. Коля плеснул в лицо водой из лужи, похлопал себя по щекам.

– Ничего не видела?

– Женька болтался, – сказала Маша. – А в остальном все тихо.

По ее интонации Коля понял, что эти двое опять что-то не поделили. Разбираться он не стал – захотят, сами расскажут.

– Ладно, иди спать. Пост принял.

– Ага. Пост сдала.

«Пост» располагался на высоком помосте летнего душа, под нависающими ветками старой корявой яблони. Коля по приставной лестнице забрался на площадку, где был установлен выкрашенной черной краской плоский бак, сел на него, поднял оставленный Машей бинокль, хотя от слуха сейчас проку было больше, чем от зрения…

Дежурство прошло спокойно. И даже нервного Женьку будить не пришлось – в назначенное время он сам вышел из домика, отправил Колю досыпать. Но отдохнуть долго не получилось – и часа не прошло, как на улице раздались выстрелы. Коля подхватил карабин и фонарик, выскочил на улицу, пытаясь понять, кто стреляет и откуда.

Женьки на посту не было.

Маша тоже проснулась, выглянула из-за двери.

– Запрись и сторожи окно! – крикнул ей Коля. Она кивнула и тут же спряталась, словно улитка в раковину.

В зарослях малины что-то треснуло. Коля направил туда луч фонаря, окликнул, укрывшись за стволом яблони:

– Эй! Кто там?

Ответа не было.

Он выключил фонарь, чтобы не выдать себя и, пригнувшись, полез в заросли. Далеко забираться не пришлось – почти сразу он наткнулся на какое-то тело. Это не был ни зверь, ни мутант. Это был человек. Коля склонился над ним, нащупал слабый редкий пульс на шее, отыскал раны, понял, что незнакомец доживает последние минуты. Оружия при нем не оказалось. Да и сам он не выглядел опасным – изможденный, грязный – бродяга, а не боец. Конечно, внешность может быть обманчива. И отсутствие оружия еще ни о чем не говорит…

В стороне послышались неразборчивые крики.

Коля вскочил, прислушиваясь. Определил направление, кинулся напролом через участки, перепрыгивая невысокие заборы. Выбежав на дорожку, увидел метрах в ста впереди два силуэта – они отчетливо вырисовывались на фоне беленой дощатой изгороди. Не зная, кто это, он залег за стеклянной теплицей, приложил щеку к холодному прикладу карабина, еще не решив, в какую из фигур целиться.