Сто удач и одно невезение - Алюшина Татьяна Александровна

– Та за що?　– всплеснула возмущенно руками бабушка Сима.

– Та ни за що! Било бы за що, таки бы выбили усе зубы, що Давид грамотно сделал, та и ноги бы сломали! А ви говорите: Москва!

Под заразительный хохот Захара Зинаида, не выходя из образа старой одесситки, поинтересовалась:

– Таки она вам нужна та Москва, Захар Игнатьевич, я вас спрашиваю?

– Поздно спрашивать, я уже в этом городе!　– похохатывал он.　– И здесь живешь ты!

– Ну да, понаоставались тут всякие местные!　– подсказала Зинуля.

– Тогда за нас, понаостававшихся и понаехавших!　– двинул тост Захар Игнатьевич.

– За нас!　– поддержала Зина.

Он долил в бокалы шампанское, поднял свой, призывая чокнуться, и тут зазвонил телефон, неизвестно где находящийся и оттого еле слышный.

– Это мой,　– сказал Захар, вставая, и ушел на поиски мобильного.

Он ушел, а Зинуля задумалась.

После его откровенного признания она чувствовала кожей, внутренней антенной, настроенной на его волну, как в нем возникла какая-то скованность, напряженность, что ли, и немного наигранно зазвучал разговор, и это преувеличенно бодренькое поесть-выпить. Даже ее попытка исправить что-то юмором не помогла, зависла занозой неуютной, фальшью какой-то, тосты банальные поперли, разговор пустой. Вон он как обрадовался звонку, поспешил сбежать хоть на время. В чем дело-то, а?

Она прислушалась к его разговору в коридоре, слова не разобрать, да ей и не надо, слушала голос – низкий, насыщенный, начальственный, руководит, видимо. Красиво!

Что ты напридумывал себе? Или испугался откровений вырвавшихся? Что с тобой, Захар Игнатьевич?

– Это по работе, извини.　– Он вернулся в комнату, кинул трубку в соседнее кресло и сел напротив Зинули, бодрил голосом.　– Нас прервали, мы вроде бы пить собирались?

– Что происходит, Захар?　– спокойно поинтересовалась Зинаида.

– Ты о чем?　– не принял предложения к откровению он.

Ну да, ну да, это с Зинаидой-то! Когда это она на компромиссы лишние и глупые игры соглашалась?

– Я о скованности и неуютности, которые ты пытаешься скрыть за пустой беседой и наигранной бравурностью. «У меня такое ощущение, что нам здесь не до конца рады!» – процитировала Зинаида, смягчая резкость вопроса.　– Мне не интересно играть с тобой ни в какие игры.

Захар сдался! Вот же черт! Не девка, а чекист в кожанке!

Одним махом выпил шампанское из бокала, поставил его на стол и посмотрел ей в глаза:

– Я сегодня улетаю. Самолет в шесть утра, в четыре тридцать за мной приедет машина. Дела я принял, теперь возникла необходимость лично проверить и инспектировать все объекты, пока на территории страны. Это недели на три, может, чуть больше.

Зинаида слушала. Внимательно. Смотрела ему в глаза и начинала злиться.

– Я не знаю почему, но твердо решил, что приведу тебя только сюда! В полностью готовую к жизни квартиру!

– В гости,　– перебила холодно Зинаида.　– Оценить дизайнерское искусство, соответствие тона шелковых простыней занавескам в спальне?

– Я не знаю!　– рубил правдушку Захар Игнатьевич, начиная заводиться в свою очередь.

Так у них получалось – он завелся, она за ним, она злилась, он за ней, такая вот очередность!

– Я не знаю!　– повторил он.　– Может, в гости, может, больше чем в гости. Но мне это было важно! А тут командировка раньше времени, я надеялся, что после Нового года, но потребовалось сейчас. И сделать ничего не успели в квартире, и мебель не всю завезли, не говоря про мелочи. Только кровать в спальне, кое-что в прихожей, да вот диван с креслами в гостиную. Я не мог уехать, не увидевшись с тобой!

– Попрощаться пригласил,　– понимающе кивнула Зина.

– Увидеться перед отъездом!　– совсем уж разозлился он.

– И что, это повод фальшивить? Или ты признания своего смутился? Почему тебя вдруг так повело в реверансы глупые?

– Зин, ты что от меня ждешь?　– холодно, зло, почти официально спросил он.　– Какой откровенности?

– Сложившейся!　– ответила Зина ему в тон зло, глядя в упор.　– Уже сложившейся! Нам сказочно повезло, мы перескочили этап недоверия, закрытости, задних мыслей, прощупывания друг друга, рисовки и расчетов, как лучше и эффектнее что сказать и преподнести себя в выгодном свете, начав сразу с откровенности! И мне совсем не хочется терять этого и переходить к глупым играм, чувствовать неловкость, обходить осторожненько неудобные темы, прячась за пустыми словами.

– Мне тоже не хочется!　– остыв немного, заверил он.

– Ну, так и не делай этого!　– потребовала Зинаида.　– А то как у Жванецкого: «Чтобы обмануть жену, дал сам себе телеграмму: «Изя, приезжай немедленно!» – и встревожился!» Чего ты встревожился, Дубров?

– Не знаю,　– расслабился Захар.

Он готов был зацеловать, заобнимать ее до потери сознания за то, что она сразу прощелкала возникшую между ними напряженность и разрушила ее, не дав шириться и набирать вес. У него даже в глазах защипало от просящихся предслез облегчения, и он честно признался:

– Да потому, что я задумывал встречу с тобой как праздник – и поухаживать, и поговорить спокойно, а получается, как ты сказала, вроде как попрощаться перед отъездом пригласил, исключительно для горячего секса и по необходимости! И подумал, что ты обидишься и поймешь именно так! Любая бы женщина именно так отреагировала на то, что мне срочно надо уехать! И я только сейчас это понял, когда ты спала!

– Ну да!　– улыбнулась Зинаида.　– А если бы ты позвонил и объявился недельки эдак через две-три, по завершении упаковки своей берлоги, я бы не обиделась и поняла все правильно! А что, пропал мужик после горячего офигенного секса и откровений в темноте на две недели, какая фигня! Подумаешь, обычное дело!

– Зи-и-ин!　– покаянно протянул Захар.　– Я идиот! Признаю!

– Принимаю как комплимент! Будем считать, что встреча со мной произвела на тебя столь сильное, неизгладимое впечатление, что ты перестал рационально мыслить!　– радуясь вернувшейся легкости и откровенности, веселилась Зинуля.

– Я вообще разучился мыслить после встречи с тобой!　– согласился Захар и одним быстрым движением перескочил на диван к Зинуле.　– У меня из-за тебя что-то в голове перемкнуло!

И поцеловал ее. Отчего перемкнуло их обоих. Надолго!

– Хочу тебя!　– шептал ей Захар.　– Все время хочу!

– Взаимно… – признавалась на грани сознания Зинуля в ответ.

Они освоили и проверили на прочность новый диван и кровать заодно, перебравшись каким-то чудом в спальню. Проваливались друг в друга, теряясь в единений, забыв мир вокруг, кричали в унисон, возвращались на землю грешную, смеялись, шушукались. Часам к двум ночи обнаружили, что сильно проголодались, и перебрались из постели в кухню, поесть и запить радость жизни шампанским и поговорить.

Захар отправил замысловатое мясо с приправами, так и не предложенное на несостоявшемся романтическом ужине, в микроволновку разогреваться и резал на гарнир огромные, нереальные в первых числах декабря, совершенно летние помидоры, не прерывая разговора, и улыбался, одним краешком губ. И так по-мужски, ужасно эротично улыбался, что у Зинули, смотревшей не отрываясь на него, дыхание останавливалось!

– Ты что?　– спросил Захар, заметив ее зачарованный взгляд.

– Не улыбайся так!　– потребовала Зинаида.　– У меня от тебя ноги подкашиваются, руки тянутся до тебя дотрагиваться и сердце останавливается. Хочется начать все сначала!

– А вот буду!　– хмыкнул от удовольствия Захар.　– Это же гран-при победителю всех соревнований! Ты поддерживаешь во мне уверенность суперлюбовника! Когда женщина только от одной твоей улыбки растекается лужицей, это же о-го-го! Тем более в моем возрасте!

– Да какой там у тебя возраст, суперлюбовник?　– возроптала Зинаида преувеличенно наигранно.　– Мальчишка! Вьюноши отдыхают, если вспомнить, что ты только что проделывал в кровати и до нее!

– Говори, говори, женщина!　– плавал в полном морально-физическом удовлетворении Захар Игнатьевич Дубров.

Он поставил перед Зинулей большущую тарелку с ломтем горячего мяса, украшенного помидором, листьями салата, маленькими маринованными огурчиками, красота натуральная! Наполнил доверху бокалы шампанским…